Новая этика или новый тоталитаризм? Куда делась свобода слова в интернете
Мне повезло — меня не забанили. Четырех других спикеров той самой дискуссии про адекватный феминизм в Clubhouse постигла кара масс-репортинга. Со стороны казалось, что разговор и правда получился излишне нервным. Вечером субботы, в соцсети, которая стала ярмаркой тщеславия для сообщества российских пиарщиков и блогеров (может показаться, что больше там никого и не сидит), наблюдать это было странно. Но не то чтобы совсем удивительно.
Трудно было ожидать чего-то иного от дискуссии, озаглавленной «Внимание, токсично: адекватный феминизм». Хейт-спичей там, конечно, никаких не было — была взаимная ругань и обиды. Базовый набор бурной дискуссии на русском языке между людьми полярных точек зрения. Только площадкой для спора выбрали не вечерний эфир федерального телеканала, а модную социальную сеть, где быстро всем пояснили, что можно, а что нельзя делать в интернете в 2021 году.
Зафиксируем очевидное: интернет давно вырос из детских штанишек и переоделся в очень строгий дресс-код с дубиной наперевес. Скрепя сердце признаем: к этому никак не можем привыкнуть мы, миллениалы и бумеры, которые плескались в онлайн-лягушатнике нулевых. Как не можем привыкнуть к тому, что голливудское кино, на котором мы выросли, с культом секса, насилия, с черным юмором и продюсером Вайнштейном, скорее всего, больше никогда не будет нормой.
Тогда, в нулевых, интернет был действительно местом камерным и уютным. Снафф-видео с хохочущими школьниками, забивающими бездомных людей молотками, свободно гуляли в соцсетях, где люди рисовали друг другу на стенах сердечки. Экранные версии новых американских фильмов с хрустом попкорна на аудиодорожке, снятые на криво установленную камеру, выходили раньше, чем в кинотеатре. На гостевых книгах различных неформальных объединений открыто планировалось уличное насилие. Сложно понять, к этой ли свободе слова постоянно апеллируют ностальгирующие граждане или к какой-то другой, но вернуть себе 2007-й не получилось даже у группы «Психея» и певицы МакSим — что уж говорить про остальных.
Все давно и необратимо поменялось. Проблема в том, что многим до сих пор сложно это принять. Интернет в головах ностальгирующих людей по-прежнему ассоциируется с «территорией свободы», которая должна развиваться по каким-то зазеркальным, отличным от остальной реальности законам. Интернет все еще ассоциируется со временем, когда до твоих комментариев и постов не было дела ни малочисленным ленивым модераторам, ни инертному государству. За эти годы terms & conditions всех крупных соцсетей перестали быть просто формальностью, на которую никто не обращает внимание. Только вспоминают про них тогда, когда на почту приходит автоматическое Your account is suspended и люди судорожно пытаются понять, что же такого они нарушили в глазах очередной интернет-корпорации.
Обольщаться не стоит. Чаще всего цензурную функцию в разных странах по-прежнему реализует государство и его аппарат. Но когда государственная машина пробуксовывает или смотрит сквозь пальцы, на первое место выходит идеологическая сплоченность отдельных групп пользователей. Они с радостью возьмут ситуацию в свои руки. За hate speech, который плохо укладывается в текущую модель нормы, прилетит быстро и бесповоротно. Глупо спорить — за обнаженные женские соски в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) или чужой музыкальный трек в Twitter вам тоже прилетит, но предметом общественной дискуссии это уже не будет.
Причин неотвратимости наказания несколько.
Во-первых, корпорации, безусловно, усвоили и переняли ролевую модель государства. Аналогично тому, как бюрократия склонна расширять свою зону влияния, купируя всевозможный экстремизм на местах, менеджеры корпораций чутко реагируют на неподконтрольность и потенциальную опасность, исходящую от пользователей. Схожие черты государства и корпораций порождают межвидовой конфликт. Обе стороны постоянно подозревают друг друга в злых умыслах. Логичным образом это приводит к серьезной конфронтации — достаточно вспомнить недавние случаи жесткого прессинга Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) со стороны властей США и немилость руководства Китая к основателю Alibaba Group Джеку Ма.
Во-вторых, нужно трезво оценивать уровень мобилизации активистов cancel culture, которые записались добровольцами на фронт борьбы с пережитками прошлого. Заниматься онлайн-активизмом и борьбой за светлое будущее без дискриминации стало легко. Чаще всего безболезненно и очень быстро. Никаких дубинок ОМОНа, никаких дебатов в душных залах с неприятными оппонентами. Ты дистанцирован от людей, не тратишь время на бесполезные дискуссии и совершаешь ровно тот минимум телодвижений, который нужен для достижения результата. Все стало гораздо удобнее, чем раньше, — зачистить пространство от вредных и оскорбительных, с точки зрения активистов, проявлений можно за пять секунд.
Бежать от этого некуда. Самая распространенная реакция после очередного громкого бана — угроза всем дружно перейти на новую площадку, где подобное никогда не повторится. Все эти угрозы заканчиваются пшиком. Слабая техническая инфраструктура, проблема с вовлечением идеологически пассивных пользователей и, самое главное, отсутствие каких-либо других мотивов переходить на малоизвестную платформу делают эти площадки маргинальными отстойниками, про которые все быстро забывают.
Рыночные механизмы, на которые многие надеялись в связи с тем же баном Дональда Трампа, тоже не работают. Биржевые котировки Twitter и Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) не просто удержались — они выросли по сравнению с началом года, когда президента США замьютили по всему интернету. Угроза наказания долларом не играет роли — для большинства инвесторов это совсем малозначимый фактор.
Деваться некуда — рано или поздно мы к этой новой реальности привыкнем. Чтобы нас не отчитали на комсомольском собрании в Clubhouse, будем вовремя отключать свой микрофон, учить эзопов язык и внимательно просчитывать последствия каждого публичного шага. Первобытные времена веселой интернет-коммуникации останутся только в воспоминаниях брюзжащих стариков. Правила игры, которые устанавливают государства и интернет-корпорации, будут меняться еще быстрее, чем сейчас, а хоть как-то влиять на эти изменения смогут только максимально организованные группы бдительных граждан. Мы ко всему этому привыкнем, но будем еще сильнее скучать по нашему 2007-му.