Почему сценические образы Бориса Моисеева — важный феномен российской культуры
Хотя Бориса Моисеева в первую очередь считают эстрадным певцом, это верно лишь отчасти — не стоит сбрасывать со счетов то, что образование артист получил классическое танцевальное, а работать начал в театре опере и балета хореографом-постановщиком. Именно как талантливый танцовщик Моисеев попал к Алле Пугачевой, а в конце восьмидесятых начал сольную карьеру. Вместе с партнершами — Ларисой Хитаной и Людмилой Чеснулявичюте в составе танцевального трио он ставит шоу в Советском Союзе, Европе, Америке.
Путешествуя со своей программой по странам, Моисеев, конечно, впитывает весь сок культуры диско образца 1988-го — напомним, это время расцвета MTV и их музыкальной премии, экспериментов с жанрами музыки, становления видео и визуальной составляющей в целом, нарочито-блестящих нарядов и фактурной моды своего десятилетия. Этот культурный контекст становится новой ступенью в его визуальном языке, базой для которого оказался театрально-балетный бэкграунд.
Когда в 1992 году Борис Моисеев решается на публичный каминг-аут, он в числе прочего говорит: «Все 18 лет в моем коллективе были только женщины, и мне образ женщины, переданный через мужскую пластику, стал настолько близок, что я сам стал женщиной». По большому счету, с этим он немного лукавит провокации ради, но если смотреть на его наряды для шоу, то становится очевидно — Моисеев почти на тридцать лет опережает тенденцию на смещение гендерных норм в одежде. Он выходит на сцену в платьях, оборках, боа и сетчатых колготках — такому мог бы позавидовать и Билли Портер с Kid Cudi. Да, это сознательный эпатаж, чтобы привлечь публику — но это работает.
Начало девяностых, новая страна нащупывает свою новую идентичность и постоянно смотрит на запад, и тут Моисеев, со своей насмотренностью и страстью к эпатажу попадает в точку: смелость его постановок цепляет зрителей. В его репертуаре — танцевальный проект «Борис Моисеев и его леди», спектакли «Дитя порока» и «Падший ангел», хиты «Эгоист», «Голубая луна», «Сексуальная революция» — каждый из них в чем-то скандален, строит миф вокруг своего автора и затягивает в яркий мир.
Борис Моисеев получает прозвище «Мистер Экстравагантной Эротики», и вполне заслуженно: в своих шоу он не только поет о страсти, но также надевает корсеты и блестящие плавки, носит боди с вырезами, оголяется и сдабривает образы игривыми аксессуарами и макияжем.
Сейчас уже даже трудно представить ту степень свободы, которую имела эстрада девяностых и нулевых. Мужчина в платье не оскорблял ничьи чувства, люди максимум посмеивались или не понимали сценических выходок Моисеева, но в основном его образы давали почву для народного творчества. Сколько карнавальных костюмов и самодеятельных постановок было сделано по мотивам его шоу, едва ли удастся сосчитать. Сколько человек, пусть даже через смех, пробовали сочетать безумные цвета и набрасывать перед зеркалом боа с перьями после телевыступлений артиста. И пусть Моисеев не оказал такого влияния на культуру, как Элтон Джон или Фредди Меркьюри, но без него история отечественной эстрады точно бы поблекла.
