История одной вещи: клеенчатая скатерть, которая накрывала каждый советский стол

Материал, который мы называем клеенкой, состоит из тканевой основы и водонепроницаемого слоя — масляного, латексного или поливинилхлоридного. Как и знаменитая авоська, это вовсе не советское изобретение. Первая клеенка появилась в Англии еще в XVIII веке: пропитанную растительными маслами льняную ткань использовали в качестве напольного покрытия и изоляционного материала. Называли ее oilcloth (буквально «масляная ткань»), а российское слово, отсылающее к клею, описывает уже более поздние, синтетические версии пропитки.

С распространением автоматических ткацких станков и появлением фабричных ковров клеенка уже переместилась с пола на стол и стала подспорьем домохозяек, поскольку ее было легко мыть, стирки она не требовала, а на столешнице не оставалось пятен. В пятидесятых годах, с развитием химической промышленности, клеенки из ПВХ вытеснили свои натуральные аналоги. Тогда же материал и начал распространяться в СССР, поскольку промышленность наконец стала перестраиваться с военных нужд на гражданские.

Клеенка была одновременно и функциональным защитным покрытием, и декоративным элементом. За счет дешевизны и простоты производства выпускали их в самых разных расцветках: и клетчатые, и с витыми узорами, и в цветочек, а купить себе отрез мог каждый. Цветная клеенка помогала разнообразить типовой кухонный интерьер, сделать его чуть более индивидуальным. Ее легко было протирать влажной тряпкой, зачастую прямо на ней же резали продукты (поэтому нередко клеенка на кухонном столе была с порезами).

Клеенку использовали в квартире и в деревенском доме, в больницах, столовых, школьных буфетах и классах живописи, детских садах (в том числе в качестве подстилки в ясельных кроватках). Продавали клеенку, как и ткань, метрами — ширина варьировалась в зависимости от производителя, цена редко превышала пару рублей. Из нее делали не только скатерти, но и, например, кухонные фартуки, косметички, сумки. Позже, в семидесятые, уже выпускались наборы для вырезания салфеток и фартуков из клеенки, рисунок на которой штамповали сообразно выкройке, — стоили они 1,5 рубля.

Всеобщее признание клеенки отражено даже в литературе. У известного советского писателя Юрия Коваля есть целый рассказ, посвященный скатерти. По сюжету в деревенский магазин привезли рулон клеенки и все жители выстроились в очередь, чтобы заполучить свою часть. Каждый мечтал о красивой обновке для стола, но продавец соглашался продать ровно столько, сколько было «положено». « Где ж я тебе возьму метр семьдесят?» — спросил Петр Максимыч. «Где хочешь, там и бери. А у меня дети малые дома сидят, плачут, клеенки хочут». «Пускай плачут! — закричал Петр Максимыч. — Где я тебе возьму?».

Этот небольшой рассказ конца шестидесятых идеально описывал нежность, с которой послевоенное поколение относилось к бытовым благам вроде веселеньких тканево-полимерных скатертей: «К ужину в каждом доме Чистого Дора была расстелена на столах новая клеенка. Она наполняла комнаты таким светом и чистотой, что стекла домов казались чисто вымытыми. И во всех домах стоял особый клееночный запах — краски и сухого клея. Конечно, через месяц-другой клеенка обомнется. Колька Дрождев прожжет ее в конце концов горящей папиросой, пропадет особый клееночный запах, зато вберет она в себя запах теплых щей, калиток с творогом и разваренной картошки».