Блеск и нищета Америки сороковых в фильме «Аллея кошмаров»

1939 год, американский Средний Запад. В Европе нарастает напряжение, но в Америке жизнь идет своим чередом, народ по-прежнему любит развлечения и стекается на передвижные ярмарки, с их аттракционами и цирками человеческих диковинок. Именно к такой ярмарке и прибивается Стэнтон Карлайл (Брэдли Купер) — человек с тяжестью на душе, который ищет иной жизни. В антураже жутковатого уличного карнавала и разворачивается начало повествования.

«Аллея кошмаров» Гильермо дель Торо — экранизация одноименного романа Уильяма Линзи Грэшема. Книга, впервые изданная в 1946 году, рассказывала историю афериста из современного автору мира, и режиссер, с его тягой к мрачным сказкам, очень скрупулезно подошел к воссозданию декораций, атмосферы и всего окружения героев. Например, для съемок приобрели настоящую мебель эпохи ар-деко и старинную ярмарочную карусель 1930-х годов, у которой бережно отреставрировали каждую лошадку (да, номинации на «Оскар» постановщика Тамары Деверелл и декоратора Шейн Вио тоже не напрасны). И конечно же, костюмам отвели не меньше внимания.

За наряды героев фильма отвечал художник Луис Секейра — он же работал с дель Торо над «Формой воды», и тогда также удостоился номинации от Киноакадемии. Для истории любви немой девушки и человека-амфибии он воссоздавал стиль шестидесятых годов, а теперь основательно взялся за начало сороковых. При этом перед художником стояла непростая задача — наряды подбирались как будто для двух разных фильмов, поскольку первая часть истории происходит в захолустье и бедности уличных артистов, а вторая — в блистательном Баффало, куда на представления иллюзиониста стекаются люди из высшего света.

Всего Секейра подготовил для героев 242 наряда, и дель Торо принимал в создании костюмов непосредственное участие. «С самого начала мы с Гильермо говорили о создании двух полярно противоположных миров с разными палитрами и текстурами, — рассказал Секейра о работе над фильмом. — Большинство персонажей карнавала уже немолодые, годы их расцвета позади, поэтому я хотел, чтобы их костюмы выглядели старыми и изношенными, несли отпечаток истории». И хозяин ярмарки Клемент (Уиллем Дэфо), и силач Бруно (Рон Перлман) носят старые брюки и пиджаки образца прошлого десятилетия, а гадалка Зина (Тони Коллетт) расхаживает в бывших когда-то роскошными сценических платьях.

«Луис создал реальность с помощью своих костюмов, они отражают личность и помогают рассказать историю. Кожа, шерсть, вышивка — все они определяют характер и легко вписываются в цветовую и текстурную палитру», — говорил дель Торо. Для работы над фильмом Секейра изучил огромный фотоархив тридцатых годов, чтобы нащупать разницу фасонов начала, середины и конца десятилетия — пусть одежда этих периодов в среднем выглядит одинаковой, но ему было важно нащупать тонкую разницу и сделать костюмы максимально достоверными. Костюмы шили из винтажных тканей и специально старили, чтобы придать им поношенный вид.

Декорации в «Аллее кошмаров» меняются, когда Стэнтон уговаривает юную артистку Молли (Руни Мара) бросить провинциальный балаган и отправиться покорять большой город. Он обещает ей славу и богатство и через несколько лет действительно добивается своего: на пару они выступают в роскошном отеле в Баффало, собирая светскую публику. «Мир ярмарки — возвращение к временам Великой депрессии. Люди в той части страны все еще были бедны и донашивали ту одежду, которая у них оставалась. А потом мы переносимся в 1941 год в большой город, и тут все одеты по последней моде, поскольку в Нью-Йорк стекались люди при деньгах и восприимчивые к стилю», — объясняет Секейра.

Со сменой статуса меняется и гардероб главного героя. Мистер Карлайл переодевается из простецкой рубашки и мешковатых брюк в ладно сидящий по фигуре костюм, добротное дорогое пальто, шляпу, шелковые галстуки с узором. Костюмер стремился показать его нуворишем — быстро разбогатевшим и цепляющимся за атрибуты нового положения. «Только галстук не помните», — говорит Стэнтон в сцене, где его грубо усаживают в кресло с полиграфом, как будто одежда для него важнее, чем собственная безопасность.

А вот гардероб Молли, напротив, подчеркивает ее нежелание расставаться с прошлой жизнью. Да, на выступления она надевает затейливые платья и накидки, но за пределами сцены носит те же старомодные и простые юбки с кардиганами, что были при ней на ярмарке.

Ей противопоставляется другая героиня — опасная и расчетливая психоаналитик Лилит Риттер (Кейт Бланшетт). По словам Секейры, гардероб этого персонажа был его любимым: ткани для платьев искали по архивам в Испании, Италии и Великобритании, использовали дорогие виды бархата и кроили по смелым парижским лекалам сороковых годов, чтобы дополнить образ роковой женщины (который, бесспорно, удался Бланшетт на славу). Художник постарался, чтобы графичные силуэты подчеркивали движения актрисы в кадре и создавали хищный эффект.

«Этот фильм похож на головоломку», — сказал Секейра, оценивая в первую очередь то, как ему нужно было подойти к своей костюмерной части. Это и правда был пазл из тысячи кусочков: две сотни нарядов, винтажные ткани от грубой шерсти до полупрозрачного шелка и золотого атласа, брошки и шляпки, найденные на европейских блошиных рынках, старые наручные часы, проходящие красной нитью через повествование. Но пазл этот превосходно сложился.