«Ты наступил мне на ботинок»: что и почему носит Чедвик Боузман и другие в фильме «Ма Рейни: Мать блюза»
Жаркий летний день 1927 года, Чикаго, легендарная исполнительница блюза Ма Рейни вместе со своим ансамблем приезжает в студию звукозаписи для работы над новой пластинкой. Один из членов ансамбля — молодой трубач Леви Грин — написал новую аранжировку популярной песни Black Bottom, которую исполняет Ма, и продюсер настаивает на том, чтобы записать именно ее, но певица противится. Амбиции Леви, упрямство Ма Рейни, конфликты с белыми продюсером и менеджером — не только профессиональные, но и расовые, — вокруг этого и строится фильм. И несмотря на то, что он носит название «Ма Рейни: Мать блюза», самой Ма Рейни в исполнении Виолы Дэвис посвящено не более трети фильма, а главным драматическим героем как раз становится Леви, которого играет Чедвик Боузман.
Прибывая в Чикаго, Леви первым делом идет в магазин за парой новых ботинок — золотисто-желтых брогов из плотной лаковой кожи. Ботинки стоят 11 долларов, четыре из которых он выигрывает накануне у коллеги по ансамблю, но все равно покупка остается почти непозволительной роскошью — это половина гонорара трубача. Он отчаянно хвастается покупкой перед товарищами, несмотря на их подколки и усмешки, и ревностно защищает ее: когда один из музыкантов наступает на ботинок, Леви устраивает скандал.
Леви — нигилист с печатью травмы, как личной, так и коллективной: на дворе двадцатые, и темнокожим в Америке приходится, мягко говоря, непросто. Начищенные щегольские ботинки служат ему своеобразной защитой, броней, которую он выставляет между собой и миром, дополняя едкими шутками и фразами про то, что никто ему не указ. Своя «броня» есть и у самой Ма Рейни: несмотря на изнуряющую жару летнего Чикаго, в решительные моменты она кутается в меховую горжетку, чтобы подчеркнуть статус и исключительность вопреки «цветному» происхождению.
Эти детали помогают художнице по костюмам Энн Рот раскрыть и подчеркнуть персонажей в непростых сценографических условиях: действие фильма, снятого по мотивам одноименной пьесы Августа Уилсона, охватывает всего один день — когда Ма и ее ансамбль приезжают в студию, если не считать маленькой сцены концерта во вступлении. Поэтому смен нарядов фактически нет, и у художницы была задача не просто воссоздать аутентичную моду того времени (а в случае с Ма — еще и биографически достоверную), но и с помощью одного костюма обыграть каждого героя. Дасси Мэй — девушка Ма Рейни, которая также заигрывает и с Леви, — носит легкомысленное платье с оборками; пожилой интеллигент-пианист Толедо застегнут на все пуговицы старомодной жилетки, с которой не расстается по приходе в репетиционную комнату, как его коллеги; Леви, наоборот, при первом удобном случае ослабляет галстук, а жилетку вовсе оставляет нараспашку — ему тесно в существующих рамках, и с правилами мириться он не хочет.
Вообще «Мать блюза» номинирована на «Оскар» за лучшие мужскую и женскую роли, а еще за грим, постановку и костюмы, и в этом есть резон: работа над ними велась очень кропотливая. Несмотря на, казалось бы, небольшой объем, пусть и при сжатых сроках, в итоге для Энн Рот этот проект стал одним из самых сложных за всю ее карьеру в Голливуде, которая насчитывает уже более 50 лет. Энн брала за основу не только фотографии (увы, от самой Ма Рейни осталось всего несколько снимков) и документы двадцатых годов, но и, например, картины мексиканского художника Мигеля Коваррубиаса, не раз писавшего сцены из жизни Гарлема двадцатых годов. Колье Ма Рейни из 20-долларовых монет художница воссоздала из настоящих денег того времени, а шерстяную ткань для костюмов членов ансамбля заказывала из Йоркшира. Технологии на той текстильной фабрике почти не поменялись, таким образом, и ткань оказалась максимально похожей на ту, из которой шили костюмы почти сто лет назад.
Чтобы погрузить зрителей в атмосферу двадцатых и добавить достоверности героям, Рот постаралась подойти к одежде именно так, как с ней обращались люди того времени и той социальной прослойки: «Между концертами музыканты путешествовали в автобусах и на поездах, и у них не было возможности сменить одежду. На ночь они просто вешали пиджак на спинку стула в дешевом отеле, в котором останавливались, ведь у них не было слуг, которые бы позаботились об их одежде. Некоторые клали брюки между матрасом и пружинами кровати, чтобы разгладить складки».
Работать над костюмом Леви Энн Рот начала дистанционно — сначала у нее были только мерки Боузмана, а только потом она дорабатывала его совместно с актером. Трепетное отношение к одежде Боузман сделал чертой характера своего персонажа, и взаимодействие с костюмом на этапе создания помогло ему вжиться в роль. Где сшит этот костюм? Может, Леви купил его на гастролях в Алабаме или Теннесси? А сколько заплатил за пошив? Придумывая детальные ответы на эти вопросы, Боузман нащупывал своего персонажа.
Леви носит шерстяной костюм с широкоплечим пиджаком и штанами на подтяжках, жилет, рубашку и галстук — как и все мужчины того времени, но выделяется за счет обуви. «В тот период большинство мужчин имело две пары ботинок — черные и коричневые. В черных ходили в церковь по воскресеньям, коричневые были рабочей парой. Желтые ботинки — уже что-то необычное, и надо было быть неординарным человеком, чтобы купить и носить такую пару», — говорит Рот о покупке Леви.
«Ты наступил мне на ботинок» — с этой фразы фактически начинается знакомство зрителя с персонажем Боузмана, и она же звучит в финале, становясь спусковым крючком для кульминации драмы. Яркая пара, как бы мы сейчас их назвали, statement shoes (ботинки-заявление) в том числе становится отражением личности их обладателя, а болезненное к ней отношение — проекцией его незащищенности. И именно эта тонкая игра на деталях и блестящий синтез вещественности и психологичности сможет в итоге принести «Оскар» и исполнителю главной роли Чедвику Боузману, хоть и посмертно, и Энн Рот — второй в ее карьере.
