Дело мастера: как современные предприниматели сохраняют традиции ручного труда

как современные предприниматели сохраняют традиции ручного труда

Сегодня вещи, созданные вручную, становятся все более востребованными, а к технологиям мастеров обращаются все чаще. Мы выбираем ювелирные украшения, созданные по нашим эскизам, вещи из эксклюзивных материалов, прошедших через руки мастера, или керамическую посуду, которая еще недавно была глиной на гончарном круге. В совместном проекте с брендом Barrett, уже больше века изготавливающим обувь вручную, мы поговорили с тремя героями, которые основали свое дело и продолжают шить одежду, красить ткани, делать мебель, заниматься реставрацией и скульптурой так, как их предшественники. На собственном примере они убедились, что ручной труд — это опыт и огромное внимание к деталям, благодаря которым создаются уникальные вещи.

дизайнер, основатель бренда мужской одежды House of Leo

Нашим бабушкам приходилось шить себе самим, поэтому ручной труд ассоциировался у них скорее с дефицитом. Мамы и папы занимались уже интеллектуальным трудом — положено было быть инженером. А шить было крайне непрестижно. Сегодня все наоборот. Новое поколение рассуждает иначе: «Зачем мне заниматься теорией маркетинга? Я хочу делать что-то реальное: пилить, строгать, рисовать, шить».

Когда мы говорим о винтажной одежде, то имеем в виду иную систему потребления. Раньше люди покупали один плащ или пиджак и носили его лет десять. В нем ездили на работу, ходили в театр и в гости, отправлялись за город. И нужно было, чтобы эта вещь отвечала всем требованиям. Поэтому и подход к ее разработке был более основательный. И я стараюсь следовать такому принципу.

Мы в House of Leo работаем по принципу классического производства одежды. Пошивом каждой вещи занимается мастер, а изделие проходит этапы от макета до примерки. У нас нет конвейерного производства: все проходит через эскиз, руки технолога и портного, 80 % — это ручной труд. Я бы даже сказал — 100 %, но есть, например, петли, которые выметывает петельная машина. В мужской одежде важно манипулирование с тканью. Мы ее сутюживаем, подсаживаем, формуем изделие. Это полностью делается вручную.

как только рынок потребления стал более быстрым и появился масс-маркет, мы перестали думать о принятии решений.

Я считаю, нужно выбирать вещи с потенциалом, которые будут нравиться и через год, и через два. Раньше из-за того, что люди жили на другие средства, приобретение тщательно взвешивалось. Но как только рынок потребления стал более быстрым и появился масс-маркет, мы перестали думать о принятии решений. И стали заполнять гардероб вещами-однодневками. У меня есть принцип: материалы должны быть долговечными, а каждая декоративная деталь иметь свое назначение. Ничего не должно быть просто так. И мне приятно, что клиенты открывают возможности одежды и ее потенциал.

Каждый мастер должен создать свой пиджак. Нет готовых лекал, которые можно приобрести и начать отшивать. Придумав свою систему, мне теперь просто делать изделия индивидуально. Мы называем это «адресное исполнение». Мы можем создать полностью индивидуальную вещь: скорректировать объемы, добавить уникальные элементы, подобрать ткани. К нам приходят и мужчины и женщины, которые хотят изделие на нашей базе, но «что-то свое». Женщинам мы предлагаем мужские пиджаки. Мое большое счастье, что они вошли в моду.

Важно сохранить традицию производства классического костюма, ведь он классический от слова «класс». Делать его тяжело, это трудоемкая задача. Многие марки сейчас переходят на облегченные виды одежды, более спортивный стиль. И так мы рискуем потерять традиции именно ручного производства. Но остаются ателье и фабрики, которые продолжают это делать, с вниманием относясь к традиции мужского тейлоринга.

На Лео синие кожаные слипоны Barrett

Каждый мастер должен создать свой пиджак.

Я много лет сотрудничаю с несколькими мастерами обуви. Это те, кто делает ее традиционными способами: на колодках, с прототипами и примерками. Мастера предлагают свои варианты декоративных элементов и то, как покрасить, посадить, натянуть кожу. В зависимости от того, кто делает обувь, меняется и ее финальный вид. Ведь у каждого свой почерк.

Качество всегда стоит дорого. Мы много времени тратим на поиск редких материалов — их цена часто диктует и цену самого изделия. В сочетании с ручным трудом отличный материал всегда даст отличный результат. Говоря про обувь ручной работы, часто основную часть ее стоимости как раз составляет материал. И это не только то, что снаружи, но и то, что внутри изделия. А мастер, способный работать с такими материалами, всегда высоко ценится.

В сочетании с ручным трудом отличный материал всегда даст отличный результат.

скульптор, реставратор,

основатель школы Sculpt Art

Мой отец родом из Ленинграда, мама — из Беларуси. До шести лет я жил там, а потом мы переехали в Санкт-Петербург. Но каждое лето отправлялись в деревню Староселок в Псковской области, где я и познакомился со скульптурой. Дом у бабушки был у реки. И когда начал скапливаться бытовой мусор, отец решил выкопать для него яму на берегу. Там оказалась отличная глина. Мы с братом в эту яму забрались и стали лепить.

Любовь к своему делу изменила меня. Этим отличается любитель от профессионала. Профессионал, который не любит свое дело, сделает все четко, но не как-то особенно. В моей жизни переплетены три ветви: реставрация, скульптура и преподавание. Я работаю реставратором в Музее городской скульптуры Санкт-Петербурга, написал немало научных статей, выступал на конференциях. Вторая моя «ветвь» — скульптура. Я занимаюсь бюстами и портретами, создаю памятники. Сегодня у меня даже есть штат скульпторов, которые помогают выполнять заказы.

Профессионал, который не любит свое дело, сделает все четко, но не как-то особенно.

На Александре черные кожаные туфли Barrett

Я преподаю скульптуру с 17 лет, и любовь к этому вдохновила меня на создание своей школы. Она отличается своим индивидуальным подходом: мы набираем небольшое количество учеников и каждому даем знания в комфортной продуктивной атмосфере. Для меня ученики как скульптура. Когда я леплю, я что-то создаю. То же самое и с моими учениками — я формирую из них будущих профессионалов. Я разработал систему, которая позволяет в короткий срок получать и усваивать качественные знания. Процесс обучения дорогостоящий, и его не удешевить тем, что мы наберем 20 человек и за счет этого сделаем скидку. Ведь тогда может упасть качество. А выбирая между качеством и количеством, мы делаем акцент на первом.

До пандемии у нас была окупаемость. Но в связи с самоизоляцией нам пришлось закрыть офлайн-школу. Но это же дало возможность запустить онлайн-обучение. Теперь у нас учатся люди из США, Бразилии, Австралии, Испании, Франции, Германии. Но все равно офлайн стоит дороже. Потому что это живое взаимодействие. Есть общепит, где все поставлено на конвейер, а есть рестораны, где шеф-повара разрабатывают уникальные блюда. Меня много раз просили сделать франшизу. Но я понимаю, что тогда мы станем столовой. А мне важно сохранить редкий продукт. Это как с обувью Barrett. Не китайский конвейер, а то, что можно купить и носить годами как произведение искусства. Наслаждаться материалом, качеством швов и всем остальным. Это для тех, кому важны эстетика и красота. И они готовы платить за них. Однажды один обеспеченный человек сказал мне, что хотя бы раз в месяц-два нужно ходить в дорогой ресторан, на хороший спектакль, выступление симфонического оркестра. И это важно себе позволять.

Для меня ученики, как скульптура. Когда я леплю, я что-то создаю. То же самое и с моими учениками — я формирую из них будущих профессионалов.

Дмитрий Лихачев однажды сказал, что XXI век будет временем интеллектуального труда, а человека во многом вытеснят механизмы. Но останется только то, в чем есть любовь и искусство. Это и отличает человека от робота. Помните, говорили, что телевидение заменит театр, но этого не произошло. Да, сегодня есть станки, которые могут вырезать скульптуру. Но кто-то ее должен придумать. Да и руки скульптора сделают по-другому. Многие технологические процессы действительно лучше даются машинам. Но есть такие, которые не сделать так тонко и деликатно, как может специалист. Для меня в ручном труде еще есть элемент случайности. Это та неповторимость, которую мастер может принести в каждую конкретную вещь.

Есть удивительная, но при этом правдивая история. Лев Толстой однажды увлекся созданием обуви. Он сделал по паре сапог своему зятю и своему хорошему другу Афанасию Фету. Спустя время оба написали Толстому по письму. Зять сообщил, что заказал специальную тумбу, поставил пару под стеклянный колпак и показывал всем друзьям. А Фет написал, что сапоги получились очень удобными, правда, он их уже сносил. И попросил сделать еще одни. В итоге Толстой сделал поэту еще пару, а с зятем перестал общаться. Это для меня пример работы мастера и результата его труда.

Для меня в ручном труде еще есть элемент случайности. Это та неповторимость, которую мастер может принести в каждую конкретную вещь.

CEO «Столярка дерево»

В детстве мне постоянно хотелось что-то изобретать. Но наибольший интерес вызывала окружающая среда: города, площади, здания, вестибюли метро, интерьеры, всякие мелкие и крупные детали. Я смотрел вокруг себя и удивлялся. А потом вдруг осознал, что и сам могу что-то создавать.

О столярном деле я впервые задумался, когда год жил в Берлине после института. Там я увидел, насколько может быть ценен ручной труд, насколько эта сфера сейчас востребована в мире.

Вернувшись домой, сначала стал делать с товарищем ремонты, а параллельно что-то мастерил: то кровать, то лавочки. Заработало сарафанное радио, и стало понятно, что нужно уже превращать это в свое дело, заниматься организацией процессов и придумывать название. Так появилась «Столярка дерево».

Мы придумываем мебель. Или конструируем то, что хотят видеть у себя в интерьере наши клиенты. Но главное — мы можем все это сделать руками. В столярке самое важное ведь не только как начертить, а как мастер подойдет к изготовлению. Тут важен профессионализм и внимание к деталям. Ручной труд — это в первую очередь внимание. Он требует сконцентрированности. Человек, который занимается ручным трудом, — это преданный мастер. Он должен все время оттачивать мастерство.

я увидел, насколько ценен может быть труд человека.

Сам я постоянно обращаю внимание на детали. Видимо, это уже профессиональная деформация. Дизайнер сразу смотрит на одежду, обувщик — на обувь, а я на то, до чего человек каждый день дотрагивается. Например, вижу классный диван, но замечаю, что подлокотники — из ДСП. Или полки внутри шкафа. А мне хочется, чтобы был натуральный материал. Ведь это возможность сделать повседневные привычные тактильные ощущения радостными. В общем, для меня реальная проблема что-то себе выбрать. Легче сделать самому. По выходным могу что-то колотить для друзей, пока никто не видит.

Любая точная работа руками — это еще и голова. Всегда сочетание: голова анализирует чертежи, руки делают. Но для того, чтобы сделать правильные чертежи, конструктор должен десяток лет постолярить, иначе у него не будет опыта ошибок.

На Владимире белые кожаные кеды Barrett

Дизайнер сразу смотрит на одежду, обувщик — на обувь, а я на то, до чего человек каждый день дотрагивается.

Не думаю, что когда-нибудь можно будет совсем отказаться от ручного труда. Теоретически, конечно, чертежи может делать и робот, но как клиент сможет с ним договориться, пока непонятно. Возможно, через какое-то время мы будем надевать очки, рисовать, а потом отправлять на 3D-принтер. Но принтер вряд ли сможет сделать вещь из мореного дуба, старого кизила или полосатого палисандра. В общем, это все пока нерабочая схема.

Любая точная работа руками — это еще и голова. Всегда сочетание: голова анализирует чертежи, руки делают.

Материал подготовлен при поддержке Barrett

Текст: Ася Цейтлин

Фото: Николай Паустовский

Стиль: Алексей Бородачев-Архипов

Продюсер: Наталья Зарипова

Дизайн и верстка: Кюннэй Саввина

Редактор проекта: Алена Анюхина

Менеджер проекта: Роман Рык