От индейцев до цирков «человеческих диковинок» и хиппи: как развивалась американская тату-культура

Само слово «татуировка» вошло в обиход в XVIII веке благодаря кругосветным экспедициям Джеймса Кука — английского мореплавателя, исследователя и первооткрывателя. Моряки, столкнувшись во время путешествий по Тихому океану и на острова Океании с кардинально новыми для себя культурами и традициями, стремились привезти на родину свидетельства увиденного, в том числе в виде рисунков на коже по методике коренного населения.

До прибытия европейцев в Новый Свет там, конечно же, существовало свое искусство татуировки, но традиции коренных американцев не повлияли на зарождающуюся тату-культуру европейских колонизаторов: узнав о способах нанесения татуировок, мореплаватели выработали собственный визуальный тату-язык.

Моряцкие татуировки были абсолютно самобытными. Эти рисунки — своеобразный лубок, то есть разновидность народного творчества — базировались на легко считываемых образах: например, имени или лица матери (или любимой женщины). Частым мотивом была и христианская символика — кресты, четки, силуэт Богоматери: как и крестоносцам, морякам церковь прощала вольности обращения с телом и самими священными символами.

Отдельным жанром были татуировки-обереги (морская стихия непредсказуема, и в те времена человек легко мог сгинуть в походе). Моряки нередко набивали на ногах — обычно на верхней части ступней — изображения свиньи и петуха: считалось, что носитель таких татуировок не утонет. Почему столь сухопутные животные, как петух и свинья, оказались ответственными за спасение на море? Логика простая: на кораблях скотину перевозили в деревянных клетках и при кораблекрушении у животных в них был большой шанс прибиться к берегу и спастись.

Конечно, не все рисунки на теле у моряков имели глубокий смысл — некоторые служили просто для развлечения и скрашивания тягот долгого плавания: тут в дело шли довольно фривольные картинки, сексуализированные изображения женщин. Такими татуировками моряки хвастались товарищам за кружкой горячительного напитка в портовой таверне и любовались сами во время длинных вахт.

Именно незатейливая иконография моряцкой татуировки и дала начало стилю, который мы теперь знаем как олдскул. Это рисунки относительно простых форм, очерченные толстыми черными контурами и выполненные в простых цветах. В основе стиля лежала семантическая составляющая — то есть простые и понятные символы (религиозные, патриотические, отсылающие просто к радости жизни и наслаждениям). А технику исполнения определяли возможности того времени: машинок, позволяющих сделать линии более тонкими и использовать более сложные цвета, тогда не существовало.

Первые тату-салоны открывались в портах — там обитала их основная клиентура. Но, конечно, прибывающими из плаваний моряками она не ограничивалась — находились и сухопутные, желающие обзавестись рисунками. Это были люди из «низов», нередко маргинализированные и оттого менее скованные общественными канонами. Если моряки насаждали моду на татуировки вдоль морских границ Нового Света, то в продвижении культуры вглубь страны свою роль сыграло такое явление, как бродячие цирки и передвижные ярмарки — в Америке они получили название «сайдшоу».

Что это такое? Еще с конца XVII века путешественники привозили в Европу, а затем и в Америку татуированных «дикарей» — с Филиппин и других отдаленных архипелагов — и показывали их публике наряду с другими «человеческими диковинками». Подобные шоу имели большой успех. Вскоре циркачи смекнули, что вовсе необязательно иметь в своей программе заморского гостя, если можно создавать собственных татуированных людей. Артисты покрывали свое тело рисунками и придумывали сложные истории про то, что их похищали во время путешествий и насильно татуировали, — и неплохо зарабатывали, выступая на ярмарках и в так называемых десятицентовых музеях, в которых как раз можно было посмотреть на «диковинки».

Позже, когда публика пресытилась историями про похищения и дикие острова, циркачи нашли новый подход: татуированные люди стали образцом невероятного мужества, поскольку переносили тысячи уколов иголкой. Красочные афиши сообщали: «Посмотрите, удивительный татуированный человек, перенесший 100 000 уколов иголкой!» — и это количество уколов интересовало зрителей даже больше, чем сами рисунки.

Там же, в ярмарочной палатке, каждый желающий мог обзавестись собственной татуировкой: первыми художниками-самоучками были те самые татуированные люди, которые днем выступали перед зеваками, а вечером садились за ремесло. Для многих людей, которые впоследствии стали знаменитыми тату-художниками, первым импульсом к такому делу жизни стали впечатления от увиденного на колесящей по всей стране бродячей ярмарке.

В конце XIX века в Америке начали открываться первые стационарные тату-салоны, не связанные с портами или военными базами — то есть рассчитанные не только на первоначальную целевую аудиторию. Мастерами там, как правило, были уже люди с художественным образованием, а само явление татуировки перестало быть уделом маргинальных слоев населения.

Американцы же стали изобретателями первой электрической тату-машинки. В 1891 году Сэмюэл О’Райли подал патентную заявку на свое изобретение. Оно представляло собой модифицированное «перо Эдисона» — устройство для копирования рукописных документов, которое производило множество мелких проколов на бумаге и позволяло за счет них вводить чернила. О’Райли приспособил прибор для работы с кожей, и это значительно изменило тату-индустрию: если раньше процесс нанесения татуировок был долгим и кропотливым, что заставляло ограничиваться небольшими простыми рисунками, то новое изобретение позволило ускорить процесс, а значит, работать с более крупными изображениями и более тонкими и сложными линиями.

Отдельный вклад в историю американской татуировки внесла Япония. Когда во второй половине XIX века Япония открыла свои границы, приезжавшие туда путешественники, в том числе американцы, не могли не обратить внимание на затейливые искусные рисунки, покрывавшие спины и руки полуобнаженных рабочих на улицах городов. Американцы, уже полюбившие татуировки благодаря сайдшоу, стали активно набивать себе японские рисунки. Возможно, именно благодаря активному интересу со стороны приезжих японцы смогли заново оценить собственное искусство татуировки, с определенного момента оказавшееся в их стране под запретом и обросшее околопреступными коннотациями.

Связь с японской тату-культурой отшлифовала олдскул. Американские татуировщики XX века многому учились у японских коллег. Татуировщик Норман Коллинс, работавший под псевдонимом Моряк Джерри и ставший впоследствии учителем знаменитого тату-художника Дона Эда Харди, в шестидесятых годах вел длительную переписку с мастером из Японии — они обменивались эскизами и рассказывали друг другу о работе. Впоследствии Эд Харди и другие звезды олдскула отточили этот стиль, взяв за основу «грубую» народную образность и характерный колорит и привнеся туда японскую точность и витиеватые элементы.

Во время Второй мировой войны искусство татуировки процветало в основном в солдатской среде. Это было время патриотических символов, которые, впрочем, не сильно распространялись среди гражданского населения. А в послевоенное время во всем мире — и в Америке в первую очередь — вместе с культурной революцией произошли кардинальные изменения в тату-культуре. Шестидесятые — это раскрепощение и протест: неудивительно, что молодежь стала охотно обращаться к татуировке как к способу нарушить общественные устои. Тату наносили музыканты и их поклонники, рисунки на теле стали маркером новых субкультур. Представителей предыдущего поколения смущали и пугали последователи сексуальной революции: они казались разрушителями их цивилизации. Консерваторы вспомнили про то, что татуировка всегда была «варварским» обычаем.

Из-за этого по всей Америке начали вводить запреты и ограничения на нанесение татуировок: в Чикаго в 1963 году наносить их можно было, только достигнув совершеннолетия, полные запреты ввели в Нью-Йорке, Массачусетсе и Милуоки. Как любая запрещенная деятельность, татуировки быстро стали сопутствовать околокриминальным структурам — от байкеров до мексиканских банд (у последних развился собственный стиль татуировок — чикано). Это, с одной стороны, еще больше маргинализировало татуировку, а с другой — придавало ей дополнительный смысл как символу бунта. Несмотря на то что десятилетие спустя, когда запреты были сняты, художники стали активно обращаться к татуировке как к медиуму, использовать ее в перформансах и заново вводить в культурный оборот, тату-искусство и по сей день сохранило оттенок исключительности.

Как мы писали выше, исконные традиции татуировки Северной Америки не повлияли на развитие американской тату-культуры в ту, что мы знаем сейчас. Молодые американцы, чьи предки были индейцами, сейчас активно возрождают традиционную исконно американскую татуировку — она была почти полностью утрачена во время колонизации и сохранилась только в резервациях и на архивных рисунках и фотографиях.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Обещал на руках носить: 7 мужчин, решивших увековечить на своих телах женские имена (и их истории)

Тело всей жизни