Петр Скворцов тестирует барабанную установку

У МЕНЯ НЕТ НИКАКИХ МЫСЛЕЙ ПРО ОДЕЖДУ, кроме того, что она очень помогает внутреннему ощущению на сцене. Стоит надеть какую-то подходящую шляпу — и все меняется, встает на свои места. В обычной жизни я хожу в мятой футболке и в обрезанных штанах, но это тоже роль. А если надо в Каннах в красивом смокинге пройтись, можно и это сыграть. Я же не совсем дурак.

КОГДА ТЫ ПРИХОДИШЬ НА ПЕРВЫЙ КУРС ТЕАТРАЛЬНОГО, сложно обрести правильное внутреннее ощущение позиции «чуть сверху». В начале учебы все обычно ведут себя со зрителем так: «Простите, пожалуйста, я тут поиграю как бы». А задача в том, чтобы научиться сразу говорить: «Ребята, все в порядке, сейчас я вас поведу». В этом нет ничего унизительного для зрителей, ведь они действительно к тебе пришли. Как нет ничего страшного, если у тебя что-то не получается. Игорь Яковлевич Золотовицкий про актерскую работу так говорит: «Главное — не обосраться!» Ну, допустим, ты обосрался, но это не обязательно будет негативный опыт. Я зачастую обсирался значительно полезнее, чем имел успех.

КОНЕЧНО, ДЕНЕГ В ТЕАТРЕ МАЛОВАТО, НО МЫ ДЕРЖИМСЯ. Честно, мне хватает. Мы с актером Василием Буткевичем снимаем одну комнату на двоих, но какая разница, мы же туда только поспать приходим. Пока на рис с курицей хватает — все в порядке. Вообще это очень странно, что люди приходят в кино заработать денег. Почему они тогда нефтью не начнут заниматься? Кто хочет дом в Майами, пусть зарабатывает на него. Не стоит из-за дома идти в кино или театр. Впрочем, сейчас подходит такое время, когда становится модно не воровать, а действительно создавать что-то. Те люди, которые снимают ужасные сериалы и распиливают деньги на съемках, они же обязательно вымрут. А кто не вымрет, останется один, посмотрит вокруг и скажет: «Что ж я делаю!» Я так хочу думать, иначе надежды нет.

ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ Я ФУНКЦИОНИРУЮ ЗНАЧИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ, чем до него. К нам однажды приходил Александр Филиппенко, мне очень понравилось, как он сказал: «Для актера что самое крутое? Сыграть спектакль, потом сигаретку выкурить, на диванчике посидеть — и еще разок сыграть». А кого играть, мне совершенно все равно. Я просто кайфую от крутого текста. Вот вчера читал Тома Стоппарда, «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». И это такой бальзам! Это я хотел бы поиграть, и вообще без разницы, Розенкранца, Гильденстерна — правильные люди и хороший материал важнее.

НЕДАВНО Я ПРОЧИТАЛ «ОТКРОВЕНИЕ СВЯТОГО ИОАННА». Вот это голова! Мы с драматургом Любой Стрижак провели несколько ночей за спорами о том, как нужно этот текст воспринимать, — буквально или как символы. Я говорю, что буквально, потому что там описывается саранча, саранча пять месяцев будет есть людей, но саранча не простая, а с человеческой головой, хвостом скорпиона, волосами женщины, и звук от ее крыльев подобен табуну коней. Это же не какая-то приблизительная саранча! Значит, когда придет время Страшного суда, такая и появится.

ТЕАТР ВО МНОГОМ ПОХОЖ НА ФУТБОЛ. Представляю, что было бы, если бы меня выпустили на поле во время чемпионата Европы: сорок тысяч зала, все орут. Вряд ли бы я стал бегать совершенно расслабленным. У меня бы точно заколотилось сердце быстрее. А у игроков нашей сборной — нет. Поразительное, абсолютное отсутствие страсти. Ну да что мы будем на них нападать? На них и так все нападают.