«Новогодний подарок»: рассказ Александра Цыпкина

30 декабря. ЭрДэ — так ее звали почти все окружающие — попросила внука Севу помочь в поздравлении ее студенческого друга дяди Юры с Новым годом. Внук напрягся, так как почему-то раньше про дядю с таким именем не слышал.

— Бабушка, я не то чтобы слежу за мужчинами в твоей жизни, но что-то я не помню про дядю Юру.

— Я сама не помнила, пока тут Ритка Климова не позвонила и не сказала, что у нашего друга юности все не очень хорошо, считай нищий. Вот мы все как можем решили поучаствовать. Так что поработаешь носильщиком для бабушки. И я тебя попрошу, деду не говори, он вечно ворчит, когда я сердобольность проявляю излишнюю. Просто заедем, продукты поднимешь, еще подарок я ему приготовила — и все.

— Никаких проблем, хочешь, костюм Деда Мороза нацеплю. В универе скажу, работал волонтером. Деду тебя не солью, понимаю тебя, он у нас не про любовь к ближнему. Я тут с ним ехал, мойщику фар дал сто рублей, так он мне на тысячу мозг вынул.

— Ну он всегда такой был. Я за тобой заеду около трех.

ЭрДэ было к семидесяти, но это не мешало ей и работать, и — что самое удивительное — зарабатывать, по сути единственной в семье.

Сева выполнил инструкции, и в районе четырех они вошли в квартиру дяди Юры.

Несмотря на то что деньги не пахнут, бедность всегда начинается с запахов. Севе ударила в нос какая-то смесь сырости, впитавшейся в стены, грязи и дешевых продуктов.

— Юрочка привет, мой дорогой, это Сева.

В голосе ЭрДэ появилось тепло, которое сам Сева ощущал нечасто. Но бабушка всегда отличалась дипломатичностью и умением надевать маски любых необходимых для ситуаций эмоций.

Дядя Юра был в какой-то странной рубашке и затертых брюках, которые, судя по внешнему виду, родились до Севы. Внимание привлеки тапки, выглядевшие дороже всей квартирки.

— Здравствуй, Сева, давно хотел с тобой познакомиться, проходи в комнату, на кухню не зову – неуютно там.

— Добрый день. С наступающим.

Сева про себя усмехнулся: уютно здесь нигде не было. Ходил дядя Юра с трудом. Все время держал в поле зрения опору. Сева бы никогда не подумал, что он всего лишь на пять лет старше бабушки.

ЭрДэ недовольно отметила:

— Юр, а что, уборщица не приходила на этой неделе?

— Раечка, ну что-то она не смогла. Да я сам постараюсь, просто не успел.

— Что значит не смогла?!

Доброта из голоса исчезла, и послышался привычный Севе металл.

— Я ей устрою. Все нужно проверять. Ты мне бы хоть позвонил. Ладно, вот тебе продукты на новогодний стол, а вот подарок. Я, кстати, не спросила, может, тебе елку привезти?

— Да не надо. Будет напоминание о празднике, а так — как будто и нет его.

— Ну, к счастью, он есть независимо от твоего желания, поэтому раскрывай коробку.

— Опять тапки? — в голосе звучала легкая, но добродушная ирония.

Дядя Юра попытался справиться с картоном и упаковочной лентой, но пальцы работали как-то неуверенно.

— Юр, с руками-то что?

— То же, что и с ногами — суставы, врачи, знаешь, меня особо не посвящают.

— Надо, конечно, к тебе Дмитрия Павловича прислать. Я разберусь. После праздников уже, хорошо?

— Да брось, меня если врачам показать всем, они тут пропишутся, я же уникальный экспонат. Давно помереть должен от всего, а все вот воздух зря трачу. Сева, ну а ты чем занимаешься, рассказывай, как ты справляешься с диктатурой бабушки? Успешно?

Старик усмехнулся.

— Ждала этого, давай мне внука провоцировать. Вы все диктатуры не видели!

— Бабушка у нас демократизируется, теряет былую легкость. Так что мне уже попроще.

— Спелись! — ЭрДэ изобразила обиду.

— Я учусь, подрабатываю в одной фармацевтической компании, маркетологом.

— Сева, думаю, надо дяде Юре объяснить, кто такой маркетолог.

ЭрДэ не умела выпускать нити любого общения в зоне слышимости из своих рук. Но на дядю Юру ЭрДэ не очень действовала, и в его ремарках Сева все время слышал добрую усмешку и даже снисхождение.

— Не надо, у меня суставы и сосуды не работают, а не мозги все-таки. Возраст не мешает быть в курсе того, что в мире происходит, могу и тебе лекцию прочесть, чтобы ты с внуком на одном языке разговаривала.

— Да я все время забываю, ты у нас эрудит, в отличие от меня.

— Ну зато ты развила купеческий талант, тоже чего-то стоит.

«А дядя Юра-то с обидой, не очень он прощает бабушке подарки», — подумал Сева, но решил не лезть, тем более нищета никого не делает добрее.

ЭрДэ наконец достала из коробки медиаплеер.

— Это чтобы ты сериалы западные смотрел, а не наше убожество. Сева тебе все подключит сейчас.

— Ба, ты бы хоть предупредила? Я...

— Сева, справишься. Или мне самой?

— Рая, я знаю, как его подключать. Сева, ты просто помоги мне руками. Сейчас найдем, как его к телевизору присоединить. А ты, я смотрю, решила меня подключить ко всем дарам цивилизации. Спасибо!

Они просидели у дяди Юры еще минут тридцать, Севе было интересно, что же здесь происходит, да и истории про работу на Северном морском пути звучали свежо. Дядя Юра там лет пять провел, на Севере и здоровье подзагубил. Сева любил путевые заметки, но вышел из гостей все-таки с облегчением. Бабушка вернулась в режим начальника. При дяде Юре это у нее на редкость плохо получалось. Сева даже удивился. Не думал, что с бабушкой кто-то может справиться.

— Сева, будешь иногда заезжать, проверять, как он тут, кое-что завозить, я остальные оргвопросы закрыла. Деду ни слова! Ты понял?

— Любила?

— Что? — ЭрДэ соображала быстрее Севы, но пропущенный удар требовал паузу.

— Ты его любила, да? — Сева спросил не то чтобы с сочувствием, он скорее играл в детектива.

Бабушка отвернулась. Нижняя губа дернулась.

— Ба, рассказывай, я же не идиот. И привела ты меня не просто так. Только не ври. Я все пойму.

ЭрДэ взяла себя в руки.

— Да, была там история... Мы чуть не поженились почти сразу после школы, курс третий, может, а потом, потом... он ушел к моей подруге.

— Банально.

— От этого еще больнее, как ты понимаешь. Хочется же даже драмы исключительной, а так все обычно. Лучшая подруга.

— Одна, что ли, была и завидовала?

По лицу ЭрДэ проползла черная мамба.

— Нет. Она как раз замужем уже была.

— Ничего себе у вас там страсти. И что муж?

— А что ему было делать? Тем более муж ее... был.

ЭрДэ взяла паузу, но потом как будто решилась.

— Муж ее был Юриным другом. Близким.

Сева окончательно включился.

— Так, стоп. Дядя Юра бросил тебя и увел жену у своего друга?!

— Да.

— И ты ему сейчас помогаешь?!

— Да.

ЭрДэ как будто бы даже стеснялась своей слабости.

— Я даже комментировать не буду. Я понимаю, почему ты деду не говоришь. Он бы тебя за такую благотворительность убил бы.

Бабушка взяла Севу за руку — с какой-то надеждой на то, что внук сам все поймет.

— Он бы не за это убил.

— А за что?

Руку она не отпускала. Сева не хотел в это верить.

— Только не... только не говори, что...

— Да, Сев, мы оба не знали, что делать. Нам было так ужасно, так одиноко обоим, мы все время друг друга пытались успокоить, и вот успокоили — в итоге папа родился. Сева, я тебя попрошу, если что со мной, просто проследи, чтобы дядя Юра дотянул без нищеты и без боли, ну, ты понимаешь.

— Ба, ты, что, его до сих пор любишь?

ЭрДэ без надрыва и раздумий ответила:

— Нет, честно, нет.

— Тогда зачем это все? Я все сделаю, просто понять хочу.

— Когда сделаешь, тогда поймешь. Сама не знаю, может, из чувства долга. Но вообще я надеюсь, я его переживу и на тебя эти заботы не свалю, я у тебя крепкая пока еще.

— Если что, я тебя на его похороны не пущу.

— Почему это?

— Чтобы не было как в сказке плохой. Жили они долго и несчастливо и умерли в один день.

–— Ты переоцениваешь мою чувствительность, — ЭрДэ на минуту опять потеряла концентрацию и ответила, как чувствовала, холодно и резко.

И вдруг Сева все понял. Особенно про свою роль в этой постановке. Он впервые посмотрел на бабушку как на женщину. С восхищением и страхом он произнес:

— Хороший ты ему подарок на Новый год приготовила. От души... Умеешь ты долги отдавать и совесть очищать...

— Ты про медиаплеер? Да он стоит три копейки.

Последний раз Сева был в таком изумлении от неожиданной правды в финале Usual Suspects. Он смотрел на отражение бабушкиного лица в приборной панели и говорил с ним. А не с оригиналом. Оригинала он стал бояться.

— Нет. Бабушка, я не про это. Скажи честно, ты ведь давно ему помогаешь? Нет никакой однокурсницы, недавно о нем сообщившей.

ЭрДэ стала отвечать жестко, ей не нравилось, что кто-то, тем более мальчишка, стал задавать неприятные, а главное — точные вопросы. Тем не менее она ответила с какой-то пустынной сухостью в голосе:

— Пять лет.

— А ты его и правда уже не любишь. Насчет кладбища можно не бояться.

— Почему это? — внутри ЭрДэ клокотал гнев и раздражение от вдруг оформляющейся правды, в которую она и сама очень хотела верить. Нам сложно принять себя совершающими злые поступки, но еще сложнее осознать, что на добрые нас вдохновили самые жестокие помыслы.

Сева бабушку жалеть не стал. Сказал как есть. В молодости мы все категоричны и беспощадны.

— Ты знаешь почему. Ты же видела, как он на меня смотрел... Как на всю свою жизнь, с такой болью, что... Ба, поехали назад, может, еще успеем!

Не успели. На похороны ЭрДэ не пришла. Сама. Ну а Сева думал лишь о том, за что Ба мстила — за свою жизнь без Юры или за свою жизнь с дедом. Так и не решился спросить. Побоялся злить ЭрДэ. Он видел, что бывает.