Чтение на выходные: отрывок из книги «Три истории на моих поминках»

Я очень, очень плоха в объявлении важных вещей. Три года назад мне пришло электронное письмо от Госуслуг: «Евгения Викторовна! Вам поступило предложение к подаче заявления на регистрацию брака. Процедуру согласия на регистрацию брака необходимо завершить в течение 24 часов».

Я кивнула своему сосредоточенно уткнувшемуся в ноутбук Саше, нажала на кнопку «к заявлению» в конце письма и что-то там заполнила. Позвонила домашним, пригласила в загс. После росписи пообещала посиделки в ресторане узким семейным кругом.

Их удивил этот звонок. После семи лет в отношениях, семи лет, в течение которых я злиласьи отмахивалась на вопрос «А вы не хотите расписаться?», во всей семье что-то всколыхнулось.

Бабушка по ночам посылала мне сообщения.

Мы с тобой так и не поговорили по душам. Кроме хи-хи да ха-ха, ничего. Теперь пора как-то потихонечку сближаться с родителями будущего мужа, называть их мамой и папой, сначала хотя бы в третьем лице, а потом будет легче. Ты им нравишься, будь помягче, контактнее. Надо уже выпить на тохтершафт и перешагнуть этот поро- жек. Тохтершафт — это я сама придумала.

Я отмалчивалась. Началась стадия переговоров.

— А какое платье у тебя будет? Пышное? Длинное?

— Довольно короткое. Но зато белое. С цветочной вышивкой на груди.

— А на ногах что будет? Большой каблук тебе нельзя, но, может, маленький? Только не говори, что будешь в кроссовках.

— Обижаешь. Какие кроссовки! У меня для таких праздничных случаев «конверсы» есть.Я их всего шесть раз носила, они еще почти белые.

(Перед свадьбой подруги подарят мне абсо- лютно новые белые «конверсы», и я обрадую бабушку, что кеды будут чистыми, но она почему-то не разделит мой восторг.)

— Ну а волосы уложишь?

— Волосы уложу. И даже подкрашу перед свадьбой, чтобы цвет был свежий.

— А в какой цвет?

— В бирюзовый. Под цветы на платье подойдет.

— Ну да, бирюзовый — это красиво. Молодец.

Я хотела, чтобы Саша был на свадьбе в черных шортах, белой майке и потертой темно-серой джинсовке из «Топмана» вместо пиджака. С распущенными длинными кудрявыми волосами. Шорты и джинсовку семья была готова потерпеть, но на майку договориться не получилось: наденет майку, и на фотографиях будет видно татуировку с мандалами на груди, а фотографии потом еще показывать родственникам, которые про татуировку не знают. Сошлись на белой футболке. Но фотографии родственникам потом все равно никто не стал показывать из-за распущенных длинных кудрявых волос.

Сложнее всего было с кольцами. Мы обаих никогда не носили. Решили, если в будущем где-нибудь увидим красивые, то купим. Но однажды я все же дошла до ювелирки в торговом центре у метро. Все кольца уродовали мои пальцы, после пяти неудачных попыток я вернулась домой, уничижительно бормоча под нос про пальцы-сосиски.

Отсутствие колец расстроило всех, абсолютно всех. Даже сотрудницу в загсе. Когда мы вдвоем зашли в кабинет проверить документы, она спросила, есть ли у нас кольца. Надо отдать кольца ей, чтобы их вынесли во время церемонии. А колец не было. Мы постарались заверить ее, что все хорошо, все в порядке, ничего страшного не происходит. Мы вышли в зал ожидания, где уже собрались наши семьи.

На меня набросилась крестная — она приехала в загс прямо с дачи, и цветы у нее в руках тоже были дачные, герберы вперемежку с флоксами. В детстве мы с подружкой играли с их раскрывшимися бутонами как с куклами: венчики становились пышными бальными платьями, а основания — тонкими талиями принцесс. Мы старались не срывать цветы, собирать опавшие и больше всего ценили белые флоксы с розовой серединкой. Я все-таки иногда намеренно их срывала, а потом врала, что нашла на земле. И вот крестная срезала их для меня сама.

— Ох, какая ты красотка! — сказала она, потом повернулась к Саше, окинула его взглядом с головы до ног, от футболки до старых кед. — Ну а тебе просто привет.

Мы начали со всеми фотографироваться. Спустя пять минут сотрудница загса подошла к нам.

— Ребята, вы не передумали, может, у вас все же есть кольца? — спросила она громко, явно надеясь на родственников: вдруг кто-нибудь внезапно достанет кольца из кармана и прокричит: «Сюрприз!». Мы снова принялись объяснять, что колецне будет. Даже бабушка подключилась, сказала: «Все нормально, они дурные просто». Это не помешало гостям широко улыбаться и утирать слезы во время бракосочетания. Не помню, когда в последний раз видела свою семью такой счастливой. Когда выпускалась из школы, может быть? Не так много больших событий я позволяла разделить со мной.

На улице я рассматривала припаркованный у загса для кого-то другого лимузин: вытянутый розовый «хаммер», обвешанный пластиковыми венками расцветки российского флага, с красными ленточками и золотистыми надписями «молодожены». Потопталась по разбросанному по асфальту для кого-то другого рису и фальшивым банкнотам и начала вызывать старшим родственникам такси в ресторан. Вдохновившись роскошью чужой свадьбы, я выбрала в приложении опцию «Комфорт плюс» вместо привычного «Эконома». Мы с мужем проконтролировали, чтобы все расселись по машинам с правильными номерами, потом вызвали такси и себе: тут моя рука дрогнула, и за нами приехал привычный «Хендай-Солярис».

В машине мы тихо переговаривались. «Не говори ничего конкретного, — предлагал Саша. — Давай будем вводить их в курс дел постепенно, не надо им пока знать, что сроки уже поджимают. Скажи между делом, что ну вот, пока это просто все в воздухе витает как идея. Минутку это обсудим, потом продолжим поднимать за нас бокалы как ни в чем не бывало».

Таксист высадил нас у грузинского ресторана. Однажды я приглашала семью на сырное фондю, дедушка ушел голодным. С японской доставкой произошло то же самое. Попробовал пару суши из вежливости, а дальше ждал человеческой еды. А вот с грузинской кухней у всех случилась любовь. Кроме меня: я не ем мясо и не люблю хачапури с сулугуни.

Разговоры в ресторанах у нас всегда идут неловко. Нужно время привыкнуть к обстановке. И понять, о чем говорить, когда вино подаютв тонких бокалах, а официанты обращаются услужливо-вежливо. Мы заказали хинкали, пхали, хачапури,от жадности набрали явно слишком много пирогов. Я отказалась от вина, сказала, что не хочу выглядеть оплывшей на свадебных фотографиях.

Постепенно все пообвыклись. Обсудили церемонию в загсе, поглядывали на соседний стол, там девчонки заказали «маму-хинкалину», и официант принес им хинкалину размеромс большой торт, подождал, пока они начнут снимать происходящее на телефон, и сделал маме-хинкалине кесарево сечение: во все стороны потек околоплодный бульон, запахло кинзой, и объективам камер показались маленькие хинкалята. Родители Саши посетовали, что мы не догадались заказать себе такое шоу. Я все никак не решалась рассказать о наших новостях, хотела выждать еще немного. Смену блюд, например. Чай? Десерт? Если на них место будет. Или бутылку вина?

Приятный темно-желтый свет сменилсяна клубно-синий. Я посмотрела на часы: восемь вечера. Пятница в Китай-городе. Я отвлеклась от общей беседы, прикидывая, как именно мне сказать невзначай. Над нашим столом зафонила колонка, все вздрогнули.

— О, смотрите! — Бабушка махнула головой в сторону противоположной стены, чтобы не по- казывать пальцем.

Пока мы праздновали, официанты успели раздвинуть столы и вынести на освободившееся место синтезатор и микрофон.

— Добрый вечер, дорогие гости! — У микрофона стоял мужчина лет сорока: черная короткая борода, костюм, слишком официальный для такого места, и даже галстук.