Баухаус как лаборатория модернизма: отрывок из книги «Дизайн. История, концепции, конфликты»

Мог ли Баухаус — возникшее в 1919 году в немецком городе Веймар учебное заведение — поспособствовать зарождению демократического общества в стране, проигравшей в войне, столкнувшейся с массовой бедностью, народными бунтами и несомненной политической нестабильностью? Мог ли он ускорить бег к индустриализации? Или же это была очередная попытка достичь союза между искусством и ремеслом? Не ставил ли Баухаус своей целью поиск приверженцев во всей Европе? И чего, в конце концов, искали те, кто желал стать художником? Какие реаль­ ные возможности перед ними открывало это учебное заведение?

Причин поступить в Баухаус было предостаточно — этои ницшеанская критика общества, и героический индивидуализм, и цинизм одиночек и дадаистов... В те времена художественная жизнь в Германии бурлила. Еще до своих 20 лет Герберт Байер, будущий печатник, график, фотограф и сценограф, поступилв Баухаус «невежественным девственником, который прочел лишь одну книгу, "О духовном в искусстве", в ту пору, когда Кандинский там еще не преподавал». Архитектора Йозефа Альберса привлекло слово haus (дом) в названии школы: Bauhaus можно перевести как «дом строительства» — настолько оно «менее впечатляющее, чем "академия"». «Без колебаний поступила в Баухаус» 19-летняя француженка Ре Супо, которая «прочла манифест Гропиуса и все- гда была лучшей в классе рисования». Захотела стать студенткой и 31-летняя Марианна Брандт, которая, посетив выставку Баухауса 1923 года, сожгла свои картины. Приехала в Веймар и Альма Бушер, не получившая удовлетворения от учебы в Берлине. Во вто- ром номере журнала «Баухаус» студенты ответили на вопрос «Почему вы выбрали Баухаус?»: «Чтобы превзойти себя» (Отто Бергер), «Чтобы выбраться из болота профессиональной жизни», «Чисто случайно», «Чтобы возродить свою сущность».

Баухаус, или, если точнее, Das Staatliche Bauhaus — Государственный дом строительства, — был основан 12 апреля 1919 года в результате слияния Высшей школы изобразительных искусств с Веймарской школой прикладных искусств (она закрылась в 1915 году). Учебное заведение открылось в Веймаре — там же и тогда же, где и когда была провозглашена Веймарская республика, которая, сколь бы парадоксально это ни звучало, оставалась по сути своей рейхом и которая предоставила право голоса женщинам. Ну а на месте разоренных войной учебных заведений, как уже было сказано, появилось новое.

В Баухаусе работали как привычные ремесленные мастерские, так и современные, посвященные промышленному проектированию форм. Впрочем, в школе поощрялось не только создание материальных форм, но и различные перформативные практики, а также всевозможные варианты организации труда. Во многом Баухаус претендовал на роль своего рода лаборатории модернизма, балансирующей между абсолютизмом тотального произведения искусства (Gesamtkunstwerk) и фрагментарностью капитализма.

В 1925 году основатель Баухауса, внучатый племянник Мартина Гропиуса, Вальтер Гропиус18 решил перевести свое детищев промышленный город Дессау. Основатель и первый директор, Гропиус был блестящим дипломатом, чье влияние на школу сохранилось и после его ухода с поста директора, и до самой своей смерти в 1969 году он создавал и поддерживал легенду вокруг своего имени. В 1919 году Вальтер Гропиус был членом Веркбунда (Немецкого производственного/промышленного союза), редактором ежегодника союза Jahrbuch, одним из руководителей Рабочего ко- митета искусства. Все эти должности во многом «стратегические»,особенно учитывая закрытость архитектурного и дизайнерского сообщества в то время. Ну а добиться своей должности «в небольшом художественном институте, разумеется исторического, но провинциального городка», этом заповеднике «живых мумий культуры», как писал сам Гропиус, — значит гарантированно вписать себя в историю, например как преемника ван де Вельде. А еще неплохо бы найти в сердце немецкого городка необходимый отзвук тем преобразованиям, что задумал архитектор, и многократно его усилить. Что ж, Гропиусу удалось и то и другое.

В октябре 1926 года, незадолго до торжественного открытия новых зданий в Дессау, правительство земли Саксония-Анхальт признало Баухаус университетом — ведущие преподаватели школы стали профессорами, учебное заведение получило титул Высшей школы дизайна (Hochschule für Gestaltung), а выпускникам выдали дипломы. В 1928 году Гропиус покинул пост директора. Бразды правления попытались захватить два других архитектора — Ханнес Майер и Людвиг Мис ван дер Роэ. Первый продержался на новой должности два года, а после был смещен — главным образом из-за отстаиваемых им марксистских взглядов (позднее он «всплывет» в Москве с семью своими студентами); второй же отстаивал школу перед национал-социалистами, перевел учебное заведение в Берлин, а в 1933 году закрыл. Ни Майер, несмотря на свою жесткую позицию по поводу той социальной роли, что должны были занять школа и плоды ее деятельности, ни Мис ван дер Роэ, несмотря на все попытки спасти (и отчасти переформатировать) учебное заведение, не смогли навязать Баухаусу контрмодель Баухауса. Те принципы, которыми руководствовался Гропиус, остались незыблемы: он хотел найти «духовный идеал достаточно всеобщей ценности», чтобы реализо- вать объекты, понятные всем и не допускающие нарциссического удовлетворения их создателя или «грубый материализм».

С самого своего зарождения Баухаус, созданный вокруг ремесленных мастерских по дереву, металлу, текстилю, студий керамики и стекла и т. п., каждой из которых руководил свой мастер, боролся с противоречиями. Свидетельство тому — неоднозначные позиции этих самых мастеров: каждый по-своему понимал, что такое пригодные для промышленного производства предметы,а что — произведения искусства; а также тот факт, что проводился жесточайший отбор сотрудников, а руководителям мастерских обещали, что им не придется никого обучать. Кроме того, «спорили меж собой» декларируемая бережливость, экономичность в жизни и творчестве и реализуемые сложные (и оттого «роскошные») технологии. Индивидуальный талант и коллективизм, афишированная революционность и старые методы попечительства, запрет на политику и привлечение капитала — параллельные и даже взаимозависимые элементы, воплощавшие двойственность Баухауса. Эта двойственность заметна и между нарративом об общественной значимости переосмысления декоративного искусства (Kunstgewerbe) и утверждением о необходимости его серийного репродуцирования. Иллюстрацией последнему может служить выставка 1923 года, девизом которой стала фраза «Искусство и техника — новое единство». В дальнейшем, вплоть до 1925 года, Баухаус все больше будет склоняться к промышленному.

Интересна и учебная программа Баухауса. Студентам школы предлагалось изучать архитектуру, урбанизм, графический дизайн (сейчас бы это назвали визуальной коммуникацией), книгоиздательство, рекламу, создание тканей и мебели, а также фотографию, кинематограф, живопись, сценическое искусство, музыку, социологию, психологию и даже сельское хозяйство.А круговая диаграмма, представляющая построение такого учеб- ного курса, стала моделью для всех художественных институтов и ремесленных училищ. Тем не менее избежать хаоса при реализации столь насыщенного и разнонаправленного учебного плана довольно сложно, и, возможно, именно этот хаос стал горнилом запутанных отношений с Баухаусом.

Многочисленные эвристические или ритуальные педагогические системы, которые проповедовали отдельные гуру (например, придуманный Иоганнесом Иттеном полугодовой «испытательный срок» с медитацией и диетой), или впечатляющие итоги профессорской работы (таково, например, преподавание Джозефа Альберса в колледже Блэк-Маунтин в 1933–1949 годы) могут рассматриваться параллельно с новаторскими методами таких людей, как Рудольф Штайнер, Жан Пиаже, Мария Монтессори или Селестен Френе. Именно готовность Баухауса к экспериментам в области преподавания, открытость к новому опыту и смелым теориям (курсы там читали Василий Кандинский, Пауль Клее, Лионель Фейнингер, Ласло Мохой-Надь и другие) позволили школе подготовить таких ди- зайнеров, как уже упомянутый Джозеф Альберс, Герберт Байер, Марианна Брандт, Марсель Бройер и другие.