«И представление начинается!»: отрывок из сказки Вали Филиппенко

Актеры, то есть мама-дракон и Агата, отправились на сцену. Я слышал, как моя сестра, то есть принцесса, проплывая по коридору, репетировала приветствие подданных. Тетенька-продюсер осталась в гримерке — присматривать за принцем; меня же режиссер Копейкин повел за собой куда-то вглубь торгового центра. Он сказал, что лучше всего представление смотреть из зрительного зала.

— Тут тебе и ваш дракон будет виден, и музыка слышна, и эмоции зала... М-м-м! — будто со мной, но скорее сам с собой говорил режиссер, вышагивая на длинных тонких ногах.

Пройдя пару галерей с магазинами, мы свернули в главный холл торгового центра. Он собирал вокруг себя четыре этажа и стеклянный купол. И вот под этим куполом и построили сцену — наверное, не только для спектакля про мангалы, но и для других новогодних представлений. Сцена была огромная, бело-голубая, с бортами, усыпанными снежинками. Вокруг нее разместились лавочки и пластиковые елки с приклеенными (вероятно, намертво) шариками и Дедами Морозами.

Под потолком тоже «кружились» снежинки — и чем выше гирлянда со снежинками поднималась, тем крупнее снежинка становилась. Под самым потолком висели уже не просто снежинки, а снежины. Снежинищи!

Зал был полон. Дети сидели на скамейках и вертели головами. «Головами» вертели и софиты, торчавшие из сцены, а также музыкальные колонки, подвешенные на колоннах. Сверху, с четвертого этажа, к замку тянулись голубые и белые ленты. Они обвивали башню — как раз там, где размещался балкон для Агаты. Между снежин под куполом покачивался какой-то белый шар, похожий на снежный ком. Выглядело все внушительно.

Я, признаться, не люблю театр. Но помню, что даже утренник для школьной елки мы начинаем готовить в ноябре. А тут — замок, елка, дети, родители... И маму с Агатой вот так, без репетиций, выталкивают перед публикой. Ничего хорошего от этого номера я не ждал.

Свет в зале начал гаснуть, и я стал внимательнее вглядываться в декорации: появилась ли в них уже принцесса Агата? А дракон? Слева и справа от замка-башни стояли две пушки — они начали немного дымиться. С потолка, из-под купола, спустился и куда-то за башню протянулся трос. За ним с любопытством наблюдали все зрители: дети в костюмах зайчиков и снежинок, мамы и папы в спортивных худи и офисных пиджаках, бабушки, принарядившиеся, будто в настоящий театр.

Все запрокинули головы и следили за тросом. Заиграла медленная, тихая музыка.

— А будут еще король и королева, да? — почему-то спросил я Копейкина.

Тот, не повернувшись ко мне, кивнул. И добавил:

— Да. И их играют родители принца, владельцы магазина. Вот они удивятся, когда выйдут на сцену, а там — твоя сестра.

Я не понял, шутит режиссер или всерьез думает, будто родители мальчика лишь удивятся, когда не обнаружат сына в спектакле. Но решил посмотреть, что случится дальше. Шоу становилось все интереснее!

Наконец, свет погас, музыка разыгралась и зазвучала в полную силу, и зал зааплодировал. Мне показалось, что где-то за башней мелькнули джинсовый продюсер и хвост дракона. Луч одного из софитов взлетел сперва к потолку, а после уперся в огромную елку, «растущую» на сцене. Вокруг нее уже собирались жители волшебного города — подданные короля. Кажется, это были продавцы магазинов или даже посетители торгового центра. На кого-то из них надели парики, кому-то дали фартуки и корзинки с цветами (хотя откуда цветы в зимнем городе?). Прямо под балконом башни стоял с вилами весьма упитанный и усатый дядя.

И тут я снова — на этот раз точно — увидел джинсового продюсера. Она в панике выглядывала из-за башни и пыталась высмотреть кого-то в зале.

Меня?

— Там что-то происходит, — сказал я Копейкину и ткнул пальцем в сцену.

Режиссер посмотрел на меня и хмыкнул: он тоже заметил движение у башни. Не понимали происходящего только зрители.

Музыка, нарастая, становилась похожей на зимний вальс. Подданные ходили вокруг елки, взявшись за руки. Но хоровод топтался с ноги на ногу недолго: вальс резко стих, и жители города тоже остановились.

Хо-хо-хо! Зима... — Мужчина с вилами достал из ватного снега микрофон и забасил в него, обводя взглядом зрителей. Затем он зачем-то взмахнул вилами и передал микрофон девушке в рыжем парике и фартуке с оборками. Такой фартук могла бы носить Фрекен Бок.

Скоро Новый год! — не проговорила, а завизжала в микрофон девушка. — А это значит...

А это значит... — повторил ее слова мужчина в очках, рубашке в клетку и почему-то красных подтяжках.

А это значит... — прошептала из всех колонок пухленькая тетенька в каком-то тоже пухлом платье и с румяными щеками. Она походила на настоящую булочницу из Средневековья.

А это значит... — пискнул кто-то из-за елки.

И все подданные подняли головы, глядя на балкон (движение, кажется, они даже репетировали). Вместе с ними головы подняли и зрители. Все затихли, мечтая узнать, что же значит насту-пившая зима.

Я снова глянул на Копейкина: он грыз ногти и хмурился. Мне стало не по себе, и я хотел рвануть за сцену, но режиссер поймал меня за плечо.

— Подожди. Дай им шанс...

И тут из башни вышли король и королева. На королеве были пышное платье и корона. Да какая!

Будто две медные табуретки сложили друг в друга и вверх ножками водрузили на голову. Король был в белой мантии с черными пятнышками, напоминающей березовую кору, и тоже в короне, но куда более скромной. Зато в руке он держал круглый золотой шар.

— Жезл... Где жезл? — прошептал Копейкин и отпустил мое плечо.

— Подожди. Дай им шанс...

И тут из башни вышли король и королева. На королеве были пышное платье и корона. Да какая!

Будто две медные табуретки сложили друг в друга и вверх ножками водрузили на голову. Король был в белой мантии с черными пятнышками, напоминающей березовую кору, и тоже в короне, но куда более скромной. Зато в руке он держал круглый золотой шар.

— Жезл... Где жезл? — прошептал Копейкин и отпустил мое плечо.

Король и королева тем временем остановились перед елкой и поклонились. Зрители захлопали, кто-то даже присвистнул.

— Дорогие жители города Манга-мал! — заговорила королева. Она зачем-то надувала щеки и выпячивала грудь, отчего выглядела и звучала странно. — Раз наступила зима, то скоро придет и Новый год!

А Новый год — это... — подхватил король басовитым, густым голосом, напоминающим сливовое варенье. — Это ПО-ДАР-КИ!

И тут все подданные снова посмотрели на верх башни, а дети в зале захлопали. Но на балконе все еще никого не было.

Король и королева тоже сами себе захлопали и принялись перекладывать под елкой пустые коробки.

А где же наш принц? — смущенно спросил мужчина с вилами, глянув на пухлую булочницу.

А правда... Ваше величество? — обратилась дама то ли к королю, то ли к королеве.

Будто желая ответить, за башней замелькала джинсовый продюсер. С белым лицом и выпученными глазами, она буквально ехала по земле. Что-то тащило ее. В руках она, кажется, держала хвост дракона.

Из башни замка раздался грохот, и я был готов поспорить, что по ступенькам внутри декораций топала моя сестра. И точно: через секунду двери распахнулись, и на балконе появилась она. Агата.

— Все-е-ем приве-е-ет! — крикнула принцесса.

Большое для нее платье сбилось набок, корона (родная!) накренилась на левое ухо. Агата тяжело дышала. Не глядя на короля и королеву, она обвела взглядом подданных и полный зал зрителей. И просияла:

— Не принц, дорогие мои поданные, а принцесса! Ваша принцесса!

Голос Агаты звучал звонко и четко, наверное, потому что к платью был прикреплен микрофон. Правда, в слове «подданные» она потеряла одну букву «д», и прозвучало оно как «поданные».

Или Агата сказала так специально?

— Скорее бы уже Новый год! Хочу посмотреть, что вы мне подарите! — звонко заявила на весь торговый центр моя сестра.

По залу среди зрителей пробежали шепот и ворчание: бабушки и родители о чем-то переговаривались. Я посмотрел на короля и королеву — они, покрасневшие, подступали к башне.

— Ты... Ты похитила нашего сына? — вдруг спросила королева и стала осматриваться по сторонам.

Король выхватил у стоявшего под балконом мужчины вилы.

— Да какой принц, вы что? Мама, папа, вы совсем замерзли там? — отшутилась Агата и поправила прическу и корону. Но вниз смотрела настороженно.

И не зря: король стоял уже у самого входа в замок.

А я побежал к сцене. Но стоило мне сделать пару шагов (мешали зрители и лавочки под ними), как грохот из-за декораций больше не мог держать себя в руках и вывалился наружу. Опрокинув пару ярмарочных домиков и чуть не снеся елку, на сцену выбрался дракон. То есть наша мама.

Следом за ней, с прикрепленными к джинсам карабином и тросом, выскочила продюсер. Зрители в зале ахнули, кто-то из подданных испуганно завизжал, а из колонок вдруг грохнула-бахнула очень тревожная музыка.

Король с вилами застыл у входа в башню, и мама-дракон кинулась прямо к нему.

— А-а-а! — закричала королева, схватившись за корону.

— Дракон! Дракон! Дра-кон! — кричали подданные.

Они бросились врассыпную, правда, некоторые актеры при этом держались достойно и умудрились не выйти из роли: женщины придерживали юбки и хватались за грудь, мужчины, падая под елку, накручивали на пальцы усы. Джинсовый продюсер выхватила из-за пояса рацию, и ее голос полился прямо из колонок, поверх музыки:

— Всем звуковикам: включайте вальс. Световики — софиты на дракона. Слепите его!

А мама-дракон уже карабкалась по декорации к башне. Не помню, чтобы она занималась скалолазанием, но выходило у нее очень ловко! Я продолжал пробираться к сцене — ведь я рыцарь, а моя сестра и мой дракон, то есть мама, явно были в опасности. Грянул вальс, лучи света впились в моего родного ящера, а король с вилами бросился на продюсера.

— Мила! Мила, это что такое? Где наш сын?! Почему какая-то девчонка на балконе и что это за... чудовище? — орал король, и микрофон, прикрепленный к его мантии, радостно разносил слова по колонкам.

В зале нарастала тревога. Бабушки, мамы и папы явно начали догадываться, что дело может запахнуть жареным: дракон уже вызывал у них подозрения. Король тряс джинсового продюсера за плечи, и та, сперва пытавшаяся что-то ответить, вдруг крикнула в рацию: «Миша, тяни трос!

Поднимай меня». Миша ее услышал: трос дернулся, и продюсер взлетела!

Тем временем дракон добрался до Агаты и попытался закинуть девочку к себе на шею. Но моя сестра уже вошла в роль и выходить из нее так быстро не собиралась:

— Дракон! Страшный дракон! Он похищает меня! Спасите!

Королева металась по сцене и шептала что-то непонятное, изредка выкрикивая: «А-а-а!» и «О-о-о!».

А король, лишившись продюсера, обозленно повернулся к нашей маме и прорычал:

— Ну, чудовище, я тебе покажу! Сожрало нашего сына, а теперь и девчонку хочешь?

И рука короля с вилами взлетела вверх.

Я был уже на сцене, когда дракон наконец справился с брыкающейся Агатой и усадил ее себе на шею. Та кричала в микрофон, что это «нечестно» и «не по сценарию». Продюсер болталась на тросе под куполом, а родители в зале пытались поднять детей со скамеек, чтобы поскорее увести подальше от этого шоу. Но дети этого не хотели. Играла веселая музыка.

Мама-дракон, прижавшись к замку лапами и животом, фыркнула, заметив вилы. А после ласково глянула на меня. Она меня узнала! Король отступил назад, чтоб замахнуться посильнее, но я уже был рядом, схватил его за руку и выдернул из нее вилы. Вот еще удумал — в мою маму вилками кидаться!

Я был очень доволен собой. Король же, ужасно разозлившись, теперь замахнулся на меня.

Причем так сильно, что вдруг... упал. А может, он увидел, как мама-ящер оттолкнулась от башни и полетела? Наверное, последнее — потому что мужчина распластался на полу, глядя в потолок.

А зал замер.

Мама, конечно, хотела забрать меня, а не победить короля. Она даже не посмотрела в его сторо-ну. Просто дернула меня за шиворот вверх, махнув крыльями так сильно, что елка упала, а подарки покатились со сцены. Дети — и некоторые родители, я видел! — зааплодировали. Но кто-то все же начал визжать и прятаться под скамейки. Королева тоже не удержалась на ногах и села на попу.

Однако его величество явно не собирался сдаваться. Пока мамина тень — крылатая и хвостатая — скользила по залу, уворачиваясь от лучей софитов, а сам дракон набирал высоту, горе-король снова схватил вилы и все-таки метнул их в маму...

—А-a-a!

Но не бойтесь. «А-а-а!» — это на всякий случай.

Мы не упали, и дракон не был ранен — вилы короля оказались пластиковыми и лишь слегка стукнулись о мамин зад. Хотя потом я подумал: как хорошо, что мама успела забросить меня к себе на шею. Потому что от неожиданности она могла бы меня уронить.

Потому что от неожиданности она издала очень странный и такой громкий звук, что во рту у меня пересохло. Звук походил одновременно на визг курицы, на кашель нашего старого соседа и еще немного на вопли новорожденной Агаты.

А еще мама выдала огромный столб огня. Такой, что прямо вау! Будто бензин лили из шланга рядом со взорвавшимся газовым баллоном. Зрелище получилось невероятное! И нам с Агатой было видно лучше всех! При этом мама даже не подпалила джинсового продюсера. А вот белый, висевший под самым куполом шар прожгла. И из него тут же посыпались серебряные снежинки, конфеты и конфетти.

Конечно, после такого шоу детей вывести из зала было невозможно: они хлопали в ладоши, прыгали, ловя конфеты, махали маме (ну не Агате же) и смеялись. Продюсер, пристегнутая к карабину, еле живая от испуга и полета в компании с настоящим драконом, прошептала в рацию:

«Миша, сними меня отсюда... Пожалуйста..»

И в этот момент на сцену из-за кулис вышел принц в наушниках. Наверное, он тихо спросил:

«Что тут происходит?» Ну, я так думаю.

Что происходило дальше на сцене и в зрительном зале «Голубой мечты», мы не видели. Потому что наш дракон, фыркая и плюясь маленькими облачками пепла, сделал круг над залом, дунул напоследок горячим воздухом в короля и полетел к выходу.

Двери — ни крутящиеся, ни грузовые — нас с мамой вместе не пропустили бы. Но дракон уверенно двигался вперед, намереваясь, как мне показалось, снести всю конструкцию у входа... Думать об этом было страшно, я посильнее прижал Агату к себе и укрыл пледом. И вдруг — я даже не успел зажмуриться — навстречу нам буквально выпрыгнула девушка, размахивающая руками и подарочными пакетами. Это была первый консультант из магазина обуви и сумок, та, которая расплакалась, узнав, что дракон — это наша мама.

Девушка стояла посреди коридора торгового центра, махала руками и кричала:

Дракон! Принцесса! Рыцарь! У меня для вас подарки!

Мама! Там подарки! — заверещала Агата и потянула маму за шею, чтобы затормозить. Но мама начала сбавлять скорость и без ее помощи.

Мягко приземлившись (к вечеру мама-ящер освоила все тонкости драконьего полета), мы остановились прямо перед консультантом. Та, совсем не испугавшись летевшего на нее дракона, радостно взвизгнула и вручила нам, сидящим у мамы на шее, пакеты.

— Это ВАМ! — прокричала девушка. И захлопала в ладоши. — Пусть у вас будут праздник и повод радоваться... С Новым годом!

Агата хотела было спрыгнуть и кинуться обнимать девушку, но мама придержала дочь, затем кивнула и поклонилась консультанту, как.. Ну, как тот горный козел. Девушка снова захлопала в ладоши от радости, но внезапно помрачнела:

— Вам же тут не выбраться... Правда, торговый центр уже закрывается... Я выпущу вас через грузовые ворота!