Что такое дезорганизованный тип привязанности и как он приводит в секту? Фрагмент книги «Страх, любовь и пропаганда»
Привязанностью считается чувство близости по отношению к особенному человеку (не к каждому можно привязаться), когда расставание или потеря становятся причиной сильного горя. Поведение привязанности — вид поведения, который активируется при расставании с фигурой (объектом) при вязанности, а также при возникновении угрозы или страха. Его цель — достичь воссоединения с объектом ради защиты.
Согласно Коану, такая связь «характеризуется высокой степенью близости с предполагаемой "фигурой привязанности", особенно в условиях сильного эмоционального стресса».С точки зрения эволюции, цель поведения привязанности — помочь человеку найти защиту от различных факторов, угрожающих его выживанию. Обычно организованные формы поведения привязанности функциональны (это здоровое защитное поведение) и способствуют кооперации, не лишая человека автономности.
В нормальных условиях поведение привязанности функционирует как гомеостатическая система, которая динамично балансирует между поиском успокоения и защиты и исследовательским поведением — отдаляющимся, направленным вовне. Это своего рода компромисс между двумя системами — возбуждения (реакция на стресс) и успокоения.
Когда человек оказывается в стрессовой ситуации, у него начинает расти уровень кортизола — гормона стресса, из-за чего может проявиться поведение привязанности: он начнет искать объект привязанности, «тихую гавань» (впрочем, этот процесс может быть внутренним, мысленным, особенно у взрослых)*, чтобы его оградили от беды и успокоили.
В плане физиологии это успокоение приводит к снижению выработки кортизола и повышению уровня эндогенных опиоидных пептидов (опиаты, синтезирующиеся в человеческом организме). Когда мы ощущаем спокойствие — «обретенную безопасность», наш организм расслабляется. Как только поведение привязанности помогает добиться нужного уровня спокойствия (которое физически выражается в выработке необходимого количества эндогенных опиоидов), оно сразу же прекращает свою работу.
Ощутив безопасность и успешно завершив поведение привязанности, человек может вернуться к исследовательской, развивающей деятельности и отдалиться от объекта привязанности. С этого времени объект привязанности начинает играть роль «надежной базы» для исследований. Это исследовательское поведение задействует симпатическую нервную систему, которая наращивает синтез кортизола и сокращает производство эндогенных опиоидов. Но если уровень возбуждения возрастает сверх меры (например, человек сильно волнуется или находится в состоянии стресса) и организм вырабатывает слишком много кортизола, а уровень опиоидов продолжает падать, то поведение привязанности проявляется вновь и человек начинает искать «тихую гавань» — объект привязанности, который должен помочь ему вернуть спокойствие. Так он сможет нормализовать уровень возбуждения (кортизол) и повысить уровень спокойствия (опиоиды).
Однако в случае дезорганизованной привязанности этот процесс (поведение привязанности) не может быть завершен нормальным путем — посредством удовлетворения потребности в спокойствии и нормализации баланса кортизола и опиоидов. Более того, приближение к вызывающей страх фигуре привязанности только увеличивает возбуждение и синтез кортизола. Так создается петля положительной обратной связи: из-за повышения уровня тревожности возрастает потребность в близости к фигуре привязанности в надежде на защиту. Однако полной безопасности добиться не получается, поэтому поведение привязанности не может быть завершено. Уровень кортизола остается высоким и продолжает расти, тревожность усиливается, а человек все сильнее пытается обрести покой посредством близости с фигурой привязанности. Стремление одновременно приблизиться к вызывающему страх объекту и убежать от него приводит к постоянной активности системы привязанности.
Если бы человеку была доступна любая другая «тихая гавань», он мог бы устремиться туда — уйти от пугающего объекта, разобраться со страхом и обрести покой в другом месте, добившись снижения уровня возбуждения. Существование других успокаивающих отношений привязанности — я называю их «запасной выход» — помогло бы преодолеть механизм дезорганизованной привязанности: у последователя культа имелся бы другой источник спокойствия и, следовательно, возможность подавить состояние перевозбуждения.
Но структура тоталитарной изоляции нейтрализует другие источники привязанности, тем самым организуя петлю обратной связи между неразрешимой тревогой и потребностью в близости.
В условиях изоляции и при отсутствии любых других доверенных объектов привязанности член секты остается в состоянии перевозбуждения, ища спокойствия у единственного оставшегося источника и никогда не получая желаемого в полной мере.
Как и в случае жертв домашнего насилия, в сектах объект привязанности играет роль «тихой гавани» (обещает защиту и покой), но не надежной базы (завершает предоставление защиты и покоя, позволяя начать исследование мира). Именно этот процесс возбуждения неразрешимого страха — постоянная тревожность, чрезмерный синтез кортизола — становится причиной усиления привязанности к группе.
«Расчетливые акты очевидной доброты», описанные выше, помогают поддерживать петлю положительной обратной связи: обещание спокойствия (недостижимого, впрочем) играет роль морковки перед носом перевозбужденного последователя культа. Это позволяет поддерживать образ группы как «тихой гавани», но в то же время последователь никогда не получает надежного утешения, и, как следствие, уровень опиоидов в его организме не нормализуется. С точки зрения и теории привязанности, и человеческой физиологии кратковременное снижение давления позволяет члену секты на какое-то время почувствовать успокоение, обеспечиваемое небольшим выбросом опиоидов, за чем тут же следует напоминание организму о стрессе и угрозе, созданных лидером или группой.
Это напоминание выражается в перевозбуждении и синтезе большого количества кортизола. Таким образом, благодарность последователя культа — это эмоциональная и физиологическая реакция на кратковременное снижение давления, а вовсе не тщательно обдуманная когнитивная оценка происходящего. Во многих случаях результатом этого процесса становится формирование привязанности к объекту, в данном случае к секте. Группа становится новым — и единственным — объектом привязанности, доступным последователю культа.
По своей природе это сильнейшее ощущение близости: вы помните, что привязанность подразумевает конкретную фигуру — особенного человека (лидера или даже группу в целом) и чувство сильного горя в случае потери фигуры привязанности или разлуки с ней. При этом объект становится для члена тоталитарной секты не только особенным, но и единственным. Таким образом, мы наблюдаем парадоксальный эффект дезорганизованной привязанности, которая приводит к уменьшению степени близости с остальными людьми и снижает автономию личности.
При дезорганизованной привязанности начинается противоборство двух одновременно активных систем сближения и отдаления, однако Мэйн и Соломон обнаружили, что дети с таким видом привязанности в конце концов отдавали предпочтение сближению (близости с пугающим их родителем), и этот выбор, как правило, оказывается сильнее избегания. Так ли это работает у взрослых — неясно, но, безусловно, мы наблюдаем такое поведение и у тех, кто живет в тоталитарном государстве или принадлежит к тоталитарной секте.
Пока у человека нет альтернативной «тихой гавани», ему нередко представляется, что уход из тоталитарной группы или ее избегание — это очень рискованно: мысль покинуть группу пугает его больше, чем перспектива остаться в ней.
Вот почему формирование у последователей культа дезорганизованной привязанности так сильно мешает им уйти, выпутаться из этих отношений. Дезорганизация, приводящая к незавершенности поведения привязанности, играет роль эмоционального «клея» — люди «прилипают» к разрушительным, контролирующим отношениям пусть не намертво, но очень сильно. Честно говоря, я даже считаю, что это основной механизм, удерживающий людей в этой опасной ловушке: физиологическая и психологическая блокировка, которая возникает при нарушении функционального гомеостаза опиоидов и кортизола, нарушении перехода от спокойствия к исследованию.
Чтобы добиться такого эффекта блокировки, лидер тоталитарной организации обязан избавиться от всех конкурентов — фигур привязанности, которые могут сыграть роль «запасного выхода» и «тихой гавани» для последователя. В следующей главе мы в деталях рассмотрим огромное разнообразие путей, посредством которых тоталитарные организации подменяют близкие связи плотной сетью «заменимых других»: заменимыми становятся все, кроме лидера, — он позиционируется как символ и воплощение единственной настоящей «тихой гавани».
Дезорганизованная привязанность сильно влияет на когнитивные способности последователя культа, которые при иных обстоятельствах могли бы ему помочь найти выход из сложной ситуации. При первом столкновении со стрессом или опасностью человек может либо бросить вызов угрозе, либо попытаться от нее сбежать. Но при отсутствии возможности отступить — например, в ситуации неразрешимого страха, характерного для отношений дезорганизованной привязанности, — человеческий организм начинает экономить свои ресурсы, чтобы позаботиться о собственном выживании, и использует пассивную реакцию «замирания» — состояние «метаболического выключения»: «отстранение от невыносимой ситуации», «выход из безвыходного положения». В таком состоянии наблюдается гиперактивность как системы возбуждения, так и системы успокоения: человек снова пытается и приблизиться к источнику угрозы, и отдалиться от него. Если не найти выхода из этой угрожающей ситуации, то состояние перевозбуждения в конце концов приводит к диссоциации. Перри описывает этот процесс следующим образом:
«Непрерывный процесс возбуждения начинается со спокойствия. Затем повышается, прогрессируя, уровень бдительности человека — от тревоги и дистресса к страху, а затем и к самому серьезному состоянию, ужасу. Если взрослый или ребенок ощущает угрозу жизни (неважно, реальную или вымышленную), от которой он не может защититься, и у него нет надежды, что его кто-то спасет, — тогда он испытывает психологическую травму, уровень которой зависит от уровня дистресса. Эта психологическая травма, которая становится причиной диссоциации, может вызвать пассивную реакцию "поражения" — реакцию выученной беспомощности, когда человек отключается от внешнего мира. Результаты исследований детей с дезорганизованной привязанностью показывают, что эта хроническая травма, вызванная отношениями, "представляет собой прогрессирующие нарушения умения приспосабливаться, защищаться или действовать в собственных интересах, а также блокировку способности чувствовать эмоции и боль; обе эти функции неимоверно важны для выживания".
Разумеется, члены тоталитарных организаций не дети, и, возможно, у них нет своей истории дезорганизованной привязанности (я считаю, что у большинства ее нет). Но и они страдают как от хронической травмы, вызванной отношениями, так и от ее следствия —когнитивного коллапса и невозможности действовать в интересах собственного выживания.
Таким образом, в ситуации неразрешимого страха (ужаса) большинство людей «замирают», диссоциируются, прибегая к «психологическому бегству». Это своего рода попытка «притвориться мертвым», последняя попытка зацепиться за выживание и сберечь ресурсы организма. Но за такое спасение серьезно расплачивается мозг: его когнитивные функции ухудшаются, а в долгосрочной перспективе, даже после завершения ситуации, вызывающей ужас, человек может получить такие негативные последствия, как ПТСР.