Товарищи хоббиты: как читали Толкина в Советском Союзе?

Если приглядеться чуть внимательнее, то кроме двух телеспектаклей, «Хранителей» 1991 года и «Хоббита» 1985 года нетрудно обнаружить такой раритет, как незаконченные «Сокровища под горой» 1991 же года с Караченцовым в роли Гэндальфа. Можно полагать, что и это не единственные попытки воплощения вселенной Толкина на пленке в нашей стране в советские и постсоветские годы, о чем нам лишь предстоит однажды узнать наверняка, обнаружив в пыльном шкафу на задворках киноархива новые экранизации.

То, что Толкина любили в позднем Союзе и любовь эту пронесли и дальше, понятно любому, кто когда-нибудь видел забавные игрища, на которых выкрикивались знакомые ругательства, словно бы из таверны где-то на окраине Шира, бегали люди в фольклорных одеяниях и раздавались удары деревянных мечей.

Сразу вспоминается сцена, кажется, из ранних 1990-х, виденная в одном из городских парков.

— А-а-а, здравствуй Фангорн!

— Приветствую тебя, Мэни!

Усатый мужчина в растянутых джинсах приобнял рыжеволосую девушку в цветастом сарафане и побрел дальше.

— Маша, а кто этот Фангорн?

— Здесь у нас свои имена, в жизни его зовут Гена, он, кажется, инженер-электрик...

Хоббитские игрища, возникшие в 1960-е, быстро и надолго распространились по всем городам и республикам, неся с собой предвестие любви к грядущему Братству кольца и вовлекая тысячи энтузиастов в занятное и невиданное прежде действо.

Это сейчас мы за секунду можем уличить в ошибке наивных толкинистов, которым, по воспоминаниям, было лет от 15 до 30: зачем бы древнейший из энтов Фангорн стал обниматься с по-видимому хоббитской девушкой Мэни? Но тогда это производило впечатление воплощенной сказки. Отчасти так оно и было — больше всего в Советском Союзе были знакомы именно с текстом «Хоббита», в основном называемого сказкой. Что и понятно, ведь жанр фэнтези собственно трактовался в то время как вид сказки. Обратимся к статье «Фантастика» в Краткой литературной энциклопедии 1972 года: «...Основная же масса фэнтези — особый вид лит. сказки, использующей мотивы волшебства, магии, рыцарского эпоса в сочетании с приемами реалистич. рассказа (А. Блэквуд, М. Пик, Д. Лавкрафт, Д. Толкайен)...»

Более-менее широкий читательский круг получил возможность узнать о «Хоббите» в 1969 году. В 30-м выпуске журнала «Англия», издаваемого британским правительством для Советского Союза и распространяемого в 83 главных городах, появился совсем небольшой фрагмент «Хоббита», приводимый после заметки о любимых детских книгах англичан с небольшим пояснением об авторе, одном «...из крупнейших ныне здравствующих знатоков древне-скандинавского и древне-английского языков», который «воссоздал мир северных саг: хоббит Бильбо Бэггинс, существо, не являющееся ни человеком, ни животным, хотя и очень обаятельное, пускается в путь с волшебником Гэндальфом и тринадцатью гномами, чтобы вернуть сокровища, которые хранятся далеко, за Туманными горами, в пещере дракона по имени Смог». Причем здесь же, в прелюдии, сообщалось о существовании «великолепной трилогии "Властелин колец", которая так хороша с самых разных точек зрения, что ее с удовольствием прочтет любой, от двенадцати лет и старше».

Впрочем, интеллектуалы могли знать о публикации в 1955 году «Властелина колец» уже в 1957-м — из библиографического указателя «Художественная литература и литературоведение Англии».

И вот, наконец, в 1976 году «Хоббит» издается на русском целиком. «Детская литература» выпускает 254-страничную книгу о «борьбе добра и зла и против растлевающей власти денег» тиражом сто тысяч экземпляров. Опять же читателям сообщают и о продолжении — трилогии «Властелин колец», где развивается дальнейшее повествование о жизни уже знакомых гномов, хоббитов и волшебников. В следующем году столь популярная книга будет издана уже на эстонском языке, и тоже приличным тиражом — сорок тысяч.

Толкин внезапно получает всенародную известность в Стране Советов, в 1978 году он удостаивается статьи в Краткой литературной энциклопедии, а в 1980-м слово «хоббит» появляется в Большом англо-русском словаре, в учебных изданиях публикуются отрывки из произведений «Толкьена», его называют представителем блистательной плеяды сказочников, по его творчеству молодые филологи защищают несколько дипломных работ, пишутся диссертации, ежегодно по всей стране выходят новые его публикации, статьи и критические отзывы о нем, в прессе ведется полемика, счета похвалам нет, наконец, начинает оформляться академическое толкиноведение.

Толкин стал не просто любимым автором, но и объектом интеллектуальных штудий. Вокруг его творчества оформился круг фанатов, заинтересованных лиц, исследователей и критиков, готовых его теоретизировать и всесторонне изучать. Надо сказать, не без порой противоречивых выводов. Поверхностно представить круг толкиновских интересов литературоведов и философов легко. Просто скажите, а сами вы не задумывались, кто в этой вселенной вам больше нравится: хоббиты, люди, гномы, эльфы или орки? Толкину вот, судя по всему, симпатичнее всего хоббиты. А кого бы он мог изобразить под личинами этих рас? Добрые земледельцы, простой, но мудрый и самоотверженный народец, на котором на самом деле держится весь мир, — разве не напоминает это вам английское крестьянство, столь любимое Джоном Рональдом? Простые, пусть и небогатые, но мудрые и достойные, в общем, славные малые — отличная формула для описания любого народа, которому требуется создать собственный миф. С эльфами сложнее: надменные и расчетливые, от них отдает каким-то прерафаэлитизмом. Кто же в таком случае люди? Давайте вспомним, как они выглядят в книгах, какие у них имена, какой цвет кожи, как устроена их жизнь? А гномы и орки? И многоумные толкиноведы, и рядовые почитатели таланта не могли не задавать себе тех же вопросов.

Тем не менее у советских книголюбов появился фантаст-фаворит, как о нем отзываются газеты, писатель-интеллектуал, настоящий ученый-медиевист, создающий удивительные, но понятные миры. А значит, и долгожданный выход «Хранителей», первой летописи из эпопеи «Властелин колец», вполне закономерно падает на головы очарованных толкинистов в 1982 году. Правда, невзирая на подразумеваемую подзаголовком первого издания дальнейшую публикацию второго и третьего томов, это случится только через восемь лет.

Весомое послесловие этого издания называет «Властелин колец» хитросплетением чудес без каких бы то ни было «проходных» эпизодов, являющим самую что ни на есть земную фантастику, образы и мотивы которой укоренены в сознании и языке, имеющую как бы невидимый фундамент, волшебно-сказочное, историко-языковое подспорье. Что до «проходных» эпизодов, так при редактировании текста они просто были удалены. По существу же, они заключали едва ли не ценнейшие детали повествования.

Стоит пояснить, что, несмотря на популярность, а получившая всемирную известность философская сказочная повесть о малютках-хоббитах, эльфах, гномах, их злейших врагах Черных Всадниках, умертвиях и прочей нечисти, воспевающая самоотверженную отвагу и справедливость, осуждающая жестокость и насилие, печатается у нас стотысячными тиражами, выходят «Хранители» в сокращении с не всегда корректным переводом и не без редактуры, нарушающей авторский замысел. Первое издание первого тома «Властелина колец» содержит комичные для современного поклонника Толкина «Хоббитании», «Заснеженные равнины», «Торбы-на-Круче», «Чародейские дебри», «Селербэрнов», «Кролов», «реку Туманку», «Гаральдов», такие приветы союзным курортам-здравницам, как «Солнечное, Золотистое и Серебристое взморье», и совсем невероятные глупости вроде надписи на могиле Балина, побуквенно совпадающей со строчкой на кольце.

Несокращенный вариант «Хранителей» появится на русском лишь в 1988-м.

В 1982 году в «Просвещении» выходит английский оригинал «Хоббита» в качестве пособия по изучению английского языка для педагогических вузов и адресуется студентам III курса. Через два года «Хоббит» выходит на армянском языке, в 1985-м — на литовском и украинском. Переводят и «Хранителей», появляется множество самиздатовских вариаций, по рукам ходят перепечатки и списки отдельных глав и томов, переведенных студентами и обладателями букинистических изданий «Властелина». В этом стройном параде схожих переводов то и дело появлялись нововведения от переводчиков, добавлявшие тексту верное, по их мнению, политическое звучание и некие сходства. Интегрировались в тексты Толкина, а чаще, конечно, в предисловия, и правильные идеологические разграничения и стрелки, указывающие, что сказка — ложь, но говорит об опасностях капиталистического общества достаточно правдиво.

Были и совсем оригинальные переводы, самый знаменитый из которых принадлежит легендарной и заслуженной советской переводчице Зинаиде Бобырь, которая начала работу над знакомством советского читателя с Толкином в 1966 году. Будучи опытной переводчицей научной фантастики, она решила адаптировать фэнтези под знакомый и более удобный жанр, рассчитывая тем самым протащить текст через тернии редколлегий и цензурные фильтры. Но замысел удался не полностью. В итоге ее работа увидела свет лишь в 1980-е и уже выглядела несколько карикатурно: «Повесть о кольце» оказалась сильно сокращенной и видоизмененной, переводчица выбросила огромные куски, относящиеся к легендариуму и описанию собственно жизни и быта разных народов и бэкграунда персонажей, оставив основную канву, выстроенную вокруг появления кольца и его путешествия. Но самым удивительным нововведением стали герои, которых у Толкина нет. К сожалению, перевод Зинаиды Бобырь вышел без ее комментариев и примечаний, разъясняющих замысел такой метаморфозы. Так что это стало шоком для знакомых с Толкином читателей. В добавленных интермедиях действуют пятеро друзей: Инженер, Физик, Химик, Кибернетик и Координатор. Кольцо находят в геологическом керне на невероятной глубине, что делает его немыслимо древним артефактом. При расплавке породы всплывает золотое кольцо, которое почти не нагрелось и было ничуть не повреждено, его начинают пристально изучать, проводя различные эксперименты, из них украшение выходит невредимым и неизменным, пока ученые не решаются воздействовать электрическим зарядом. Затем ведется повествование от их лиц, оказывается, что все они видели загадочный мир, где живут Бильбо и Гэндальф, злые волшебники и добропорядочные хоббиты. Они даже свяжутся с самим Джоном Рональдом Руэлом Толкином. А дальше начинается все самое интересное...

В восьмидесятые у Толкина уже есть персональная страница в учебнике «Зарубежная детская литература», его цитируют в научно-атеистических журналах, упоминают в Литературном энциклопедическом словаре и в энциклопедии «Мифы народов мира», правда, в статье «Сатана», где дается ссылка, конечно же, на Саурона.

До 1989 года в СССР «Хранители» были изданы пять раз общим тиражом больше полумиллиона, «Хоббита» печатали девять раз, три русских издания разошлись половиной миллиона копий, были изданы другие произведения Толкина: «Лист работы Мелкина», «Фермер Джайлс из Хэма» и «Кузнец из Большого Вуттона». В 1989-м даже стали появляться литературоведческие работы о «Сильмариллионе».

С чем же связано почти десятилетие простоя в публикации двух оставшихся томов трилогии? При таком значительном читательском интересе это, по меньшей мере, странно.

Оттолкнуться можно было бы от сатанинского эпизода. С ним, пожалуй, связан самый расхожий миф о бытовании произведений Толкина в Советском Союзе. Для начала скажем о продвинутых толкинистах, тех, кто не только воспевает упоительные вечера с томиком Толкина или бегает по изумрудным лужайкам под игру на лютне, а еще и пытается найти философское и историческое обоснование его текстов и некие параллели между творчеством теперь уже классика и нашей реальностью. Мыслители этого порядка, к примеру, выдвигали такие теории, что Саурон — это не кто иной, как другой злокозненный правитель, чье имя начиналось на «С» и заканчивалось на «Н». А орки, соответственно, это люди Советского Союза. Не говоря уже о том, что в эпопее говорится о движении на Восток... Естественно, если рассуждать в этой парадигме, то вполне понятно охлаждение воли издателей к дальнейшему тиражированию оказавшихся столь неоднозначными романов.

Еще более невероятной кажется версия, которая связывает холодок в отношении к наследию Толкина с речью Рональда Рейгана, в которой он называет СССР империей зла. Редкий толкинист не скажет, что здесь прослеживается очевидная параллель с Мордором, что, дескать, не могли не заметить и наверху, после чего срочно распорядились прикрыть проект тиражирования английского фантаста. После того как мы ознакомились с цифрами и этапами роста популярности литературы Толкина в нашей стране, странно было бы увязывать два этих факта, ведь речь прозвучала в 1983-м, а фантаста продолжали издавать, переводить и популяризировать с разной интенсивностью еще шесть–восемь лет. Разве что не знакомя с еще не открытыми массовым русскоязычным поклонником вторым и третьим томом.

Историки скажут, что апеллирование американских президентов, в частности Рейгана, к понятию «зло» и соотнесение его с понятием «враг» в принципе не редко. Само высказывание прозвучало перед ассоциацией евангелистов США и, как и другие речи, изобилует именно суждениями религиозного характера, которые позволяют провести смысловую нить от глубокой религиозности Америки и ее президента к отрицающему религиозность Советскому Союзу и его народу, манипулятивно сформировав политический ярлык, удобный для программирования восприятия главного оппонента в аморальном свете. Но есть ли у нас факты, говорящие о знакомстве Рейгана с текстами Толкина? Тем более что как таковой термин «имеприя зла» принадлежит вовсе не Толкину, а встречается у американских публицистов 1970-х в высказываниях о Германии и Римской империи и — ранее — у оккультистов XIX века. В конце концов, Толкин сам говорил о том, что, описывая Мордор, он не имеет в виду Советский Союз. Однако сплетня прижилась и пошла в народ. Надо сказать, автор-фантаст и сам заложил под эту легенду прочный фундамент своими антисоветскими высказываниями и открытым антисталинизмом.

Соотнесение с орками тоже имеет свое продолжение. В бурлящем и идейном фанатском сообществе зародились не только игры, но и, что теперь называется, фанфики, и в итоге образовался вполне серьезный литературный мир, выстроенный на фундаменте толкиновской книжной реальности. Например, появилась «Черная книга Арды», изданная исследовательницей творчества Толкина под псевдонимом Элхэ Ниэннах, в которой ставится под вопрос неоспоримая дуалистичность толкиновских героев и абсолютность, а главное, беспричинность зла. Другие авторы пошли дальше, в частности, Кирилл Еськов в «Последнем кольценосце» смеет предположить, что весь «Властелин колец» — это версия победившей стороны, несправедливая и гримасничающая пропаганда эльфов, скрывающая вероломное уничтожение целой расы и настоящие причины кровопролитной войны против ни в чем не виноватых орков, занятых наукой и промышленностью.