Чтение выходного дня: отрывок из книги «Архитектура без архитектора: вернакулярные районы городов мира» Андрея Иванова

В деревянном городе крепче спишь,

потому что снится уже только то, что было.

Иосиф Бродский

Историческая деревянная вернакулярная застройка (ИДВЗ), главным образом жилые здания XIX — начала XX века, — одна из основных составляющих российского градостроительного наследия. Как правило, только самые представительные общественные здания — храмы, присутственные места, торговые ряды — и жилые дома самых состоятельных горожан в нестоличных и негубернских российских исторических городах строились по специально выполненным проектам профессиональных архитекторов. Основная масса застройки, в том числе практически вся деревянная жилая, создавалась мастерами-строителями по так называемым образцовым проектам, различным альбомам и каталогам или по прототипам. Поэтому она по праву может быть причислена к вернакулярной застройке. ИДВЗ до сих пор составляет значительную часть жилого фонда — до 90–95 % — во многих малых и средних исторических городах России. Но не будет большим преувеличением сказать, что сейчас она гибнет — из-за общественного недопонимания ее ценности, естественных процессов старения, понятного нежелания горожан жить в обветшавших зданиях без нормальных удобств.

Возникла и новая угроза — давление на занимаемые ИДВЗ территории частных (или государственно-частных) девелоперов, стремящихся к тотальному сносу старого жилья, невзирая на его культурную ценность, и строительству на его месте коммерческих многоэтажек. С разрушением деревянного наследия мы все больше теряем материальные основы своей культурной идентичности и проигрываем в конкуренции на рынке мирового культурного туризма. Контраст между «сжимающимися» аутентичными центрами старых российских городов и гораздо лучше сохраняемыми историческими городами Запада и Востока становится все более резким.

В 2005 году я изучал практику ревитализации ИДВЗ, со- поставляя ситуации в России и Швеции — одной из стран, где достигнуты общепризнанные успехи в сохранении деревянных городов. Итогом работы стала магистерская диссертация «Ревитализация исторической деревянной жилой застройки с использованием потенциала местных предпринимателей (приме- ры городов Городец, Россия, и Экфьё, Швеция)», подготовленная в роттердамском Институте изучения проблем жилища и городского развития и в Университете Лунда.

В этой главе хочется рассказать о положении дел с ИДВЗ в России, сложившемся к середине 2000-х и отнюдь не изменившемся к лучшему сегодня, а также — о живых традициях предпринимательства и деревянного строительства в малом российском городе Городце и «низовой» деятельности его жителей по реновации старых деревянных зданий.

Русский опрос: некоторые результаты

В 2005 году был проведен опрос восьми экспертов, долгое время занимавшихся проблемами сохранения российской деревянной архитектуры, который показал: ситуация с нашим городским деревянным наследием катастрофична. В числе основных причин специалисты на- звали преобладающий торгашеский подход к собственности: и власти, и инвесторы убеждены, что выгоднее снести старые деревянные здания в потенциально привлекательных местах и застраивать участки заново, чем вкладывать средства в ревитализацию обветшавших городских районов. Отвечая на вопрос «Какие процессы наиболее характерны для ситуации в русских исторических деревянных городах?», все эксперты назвали деградацию и постепенное разрушение из-за небрежения или отсутствия средств у владельцев/пользова- телей; 87,5 % упомянули реконструкцию с заменой исторических деревянных зданий на новые каменные; 75 % — целевой снос исторической деревянной вернакулярной застройки, признанной ветхой или аварийной; 37,5 % — реконструкцию с преимущественной перестройкой исторических зданий. Такие виды активности, как «комплексная реконструкция» и «реабилитация», набрали гораздо меньше голосов — 25 и 12,5 % соответственно. Ревитализация, консервация, сохранение (градостроительная реставрация) не были названы ни одним экспертом.

Единственной положительной тенденцией, по мнению опрошенных, стала практика ревитализации отдельных старых деревянных зданий в небольших исторических городах силами местных предпринимателей. Эти люди, достаточно обеспеченные по локальным меркам, чувствуют коммерческие преимущества такого типа городской за- стройки, основанные на ее местоположении, экологических достоинствах, туристической привлекательности и культурно-символической значимости. Они восстанавливают принадлежащие им или вновь приобретенные деревянные дома на собственные средства и используют их как небольшие кафе, гостиницы или жилье для самих себя. Однако эта почти не контролируемая деятельность ведет в ряде случаев к определенному ущербу для наследия и городского облика в целом.

Эволюция Городца

Городец расположен на левом берегу Волги, в 53 км от Нижнего Новгорода. Основан во второй половине XII века; во второй половине XIII-го становится центром Городецкого княжества, но позже утрачивает свой статус. Возродившись как ремесленное село в конце XVI — начале XVII века, становится известным центром деревянного судостроения, народных промыслов и ремесел, хлебной торговли и выпечки печатных пря- ников. Новый расцвет переживает во второй половине XIX — начале XX века, когда, оставаясь волостным селом с населением чуть более 6 тысяч человек, приобретает черты богатого торгово-промышленного города. В 1922 году вновь получает статус города и как советский промышленный центр достигает численности населения в 35 тысяч жителей. К 2005 году в Городце проживало 31,9 тысячи человек, к 2021-му — 29,4 тысячи.

У этого небольшого городка, бывшего некогда богатым се- лом, две важные особенности: он ни разу не перестраивался по имперским регулярным планам и, соответственно, избе- жал связанной с этим травмы поселенческой идентичности; кроме того, с начала XVIII века и по сей день остается негласной старообрядческой столицей Поволжья — а староверы, несмотря на все исторические перипетии, всегда сохраняли дух предпринимательства и традицию практичного и красивого обустройства быта. Городцу удавалось «проскальзывать» в допущенные верховной властью законодательные щели и оставаться самим собой, развиваясь эволюционно на протяжении всей своей истории.

«В первой декаде октября 1869 года землемером Васильского уезда Мозговым был состав-
лен план сгоревшей части Городца и направлен в губернское правление вместе с сопроводительной запиской, в которой он, в частности, отмечал, что, Городец не может быть подчинен в строительном отношении тем правилам, какие указываются в Строительном Уставе для селений вообще, так как все жизненные явления его обитателей, равным образом и статистическое положение местности заставляют на основании 419 ст. причислить жителей его к горожанам. Между тем по само- му названию села, хозяйственному и административному управлению и результатам Положения о крестьянах 19 февраля к Городцу не может быть применен и Устав об устройстве городов.

Строительного Устава ст. 494 и 499 определяют: после по- жаров устраивать селения по новым планам. Но ни одна из этих статей в данном случае не может быть применима: спрямление улиц, правильное их расположение, указанная ширина улиц и проулков, расположение площадей и прочего — невозможно как по разновладельческой чрезполосной системе усадеб, так и по топографическому положению Городца"».

Вернакулярной планировке соответствовали вернакуляр- ные же строительные практики. А потому обнаружить чертежи на строительство частных домов и установить таким образом архитекторов, составлявших их проекты, не представлялось возможным. В селах отсутствовала практика утверждения проектов органами власти, как и сам строительный орган, в чьи обязанности входили бы разрешительно-надзорные функции по строительству. Эту роль единолично выполнял «владелец» села. При этом в городе могли быть в ходу рассылаемые в 1810–1850-х во все губернии империи разработанные профессиональными столичными архитекторами альбомы образцовых проектов, а также различные пособия в помощь частным застройщикам с готовыми фасадами и планами строений, которыми в той или иной степени могли руководствоваться заказчики и строительные подрядчики.

Образцовые проекты в российской провинции

Специалисты отмечают весьма своеобразный характер применения таких проектов в провинциальных городах Российской империи. Так, в одной из работ исследователя этой темы Ирины Пирожковой говорится: «В 1858 г. обязательность применения образцовых фасадов была отменена, с этого момента "нормальные" [т. е. образцовые. — А. И.] чертежи стали играть роль вспомогательных пособий для частных застройщиков. <...> Надо заметить, что предоставленной свободой в выборе фасадов частные застройщики в провинциальных городах не пользовались, обращаясь по инерции и за недостатком квалифицированных архитектурных кадров к старым сериям фасадов. <...> Наиболее популярными в губернском городе Тамбове были фасады, предназначенные для уездных городов, с количеством окон от 3 до 5. Во второй половине XIX в. в провинции все еще имели хождение фасады, утвержденные в 1810-х гг. В основном те, что наиболее удачно отражали "деревенские" народные мотивы деревянного зодчества, с простым оформлением, данные не по канонам классицизма. Такой консерватизм в стилистических предпочтениях населения объясняется не только сильными сельскими традициями зодчества, бытующими в провинциальных городах, практичностью, дешевизной и доступностью такого строительства, но и инертностью строительного процесса, длительностью использования его продукта, мода на оформление которого меняется нечасто».

Впрочем, некоторые из наиболее состоятельных жителей могли заказать проект здания одному из нижегородских или даже столичных архитекторов. В частности, деревянная одноэтажная усадьба для управляющего Городецкой вотчиной графа Панина (ул. Андрея Рублева, 16) была возведена в 1845–1847 годах по проекту петербуржского архитектора А. И. Егорова в фор- мах ампира. В дальнейшем это и подобные ему редкие авторские здания становились образцами для подражания в работе артелей и мастеров-строителей, что наряду с использованием образцовых проектов приводило к ассимиляции деревянным вернакуляром норм стилевой архитектуры. К концу XIX века классицистические реминисценции сменяются влиянием эклектики (модными становятся асимметричные фасады, пристраиваемые к торцам домов остекленные галереи, пышные украшения из пропильной резьбы и просечной жести). В ходе последующих ремонтов и перестроек это декоративное разнообразие исторической вернакулярной среды Городца в основном сохраняется и доходит до наших дней.

Деревянный оазис — именно так хочется назвать участок исторического ядра Городца, Верхнего го- рода, площадью около 13 гектаров (9 кварталов и 142 домовладения), средовым каркасом которого стали улица Андрея Рублева (бывшая Поперечная) и идущая по бровке Волжского откоса Набережная Революции (бывшая Верхняя набережная). Именно здесь расположены все городские музеи, проходят праздники и гулянья. Благоустройство публичных пространств выполняется на средства города, однако доминирующий вид использования территории — частные жилые домовладения. При этом доля усадеб с главным деревянным строением здесь около 70 %.

Полевое исследование города 2005 года дало хоть и ожидаемый, но все равно удивительный результат. Обнаружены до- вольно обширные участки старогородской вернакулярной среды, застроенные деревянными зданиями, отремонтированными (а иногда и отреставрированными) в основном силами местных предпринимателей (лишь несколько общественных зданий — музей, редакция газеты — поддерживаются на бюджетные средства), выглядящие вполне сопоставимо с «образцовыми» деревянными городами Северной Европы. Хозяева, естественно, что-то добавляют к своим домам, встраивают / пристраивают ванные, туалеты, гаражи, но старое деревянное ядро дома сохраняют осознанно: «там дышится хорошо».

В ходе своего исследования я определил территорию с наилучшим образом сохранившейся деревянной застройкой и выбрал четы- ре характерных домовладения с историческим деревянным домом в основе (один из них — памятник истории и культуры федерального значения, один — регионального и два — средовые здания).

Информация, полученная во время неформальных интервью с их хозяевами, местными предпринимателями (всем им я сообщил, что сравниваю случаи сохранения старой застройки у нас и в Швеции), представляется весьма важной для понимания реальных процессов «низовой» ревитализации, которые происходят в малых российских городах часто без какой-либо поддержки со стороны местных властей и вопреки многим юридическим и организационным препонам.

Четыре случая предпринимательского обновления ИДВЗ (фрагменты интервью с городчанами, хозяевами исторических деревянных домов. Июль 2005 года)

Случай 1 / Улица Андрея Рублева, 1 / Хозяин А. К., предприниматель, владелец небольшого магазина и кафе

— Почему вы деревянный дом выбрали? Любите дерево?

— Сколько там, в Швеции, дома стоят? У нас дом стоит лет 150. Я вскрывал обшивку, когда делал ремонт: ни подоконники не менялись еще, ничего, дом не подрубался ни разу... Маленько пол опустил, пришлось тесать бревна, так они звенят, аж топор отскакивает. И дерево красное такое. — Давно здесь живете?

— Мы, когда купили дом, сделали отопление, водопровод, туалет, душ — это был 83-й год. Сейчас не удивишь таким уже, а тогда к нам заходили, удивлялись. А новые магазин и кафе [построенные на том же участке. — А. И.] уже из кирпича, даже идеи не было деревянные сделать. Потому что дерево сейчас такое, что через 30–40 лет его уже надо подрубать... Атмосфера плохо влияет на деревья, химии-то море, вот и вырастает синий, несоспелый лес.

— У вас целое хозяйство вокруг...

— Раньше-то тут, на пруду — Черемоново болото называется,— проходили церемонии: катание на лодках, городской каток, духовой оркестр тоже был, и сквер рядом. С этим прудом тоже проблем много — только у нас такое может быть: три года не могли открыть кафе, стояло пустым готовое здание, слишком много бюрократов у нас, вот почему. Когда мы были нужны городу, давали денежки на все мероприятия, это было хорошо, а тут, как увидели, что люди что-то могут, стало им жалко нам землю отдать. Если мы бросим болото, его загадят. Стали забором обносить, чтоб меньше мусора кидали, нас захватчиками назвали, жалобу написали во-о-от такую. А мы 20 КамАЗов мусора вывезли... Нам вроде такие вложения делать не нужно, но жалко, что в помойку превратят [территорию] около кафе. Да и хочется после себя что-то оставить. Чтоб люди, может, вспомнили добрым словом.

Случай 2 / Улица Андрея Рублева, 6 / Хозяин В. М., предприниматель, в советское время — 1-й секретарь Городецкого райкома КПСС

— Расскажите вашу историю, пожалуйста.

— Я первый в области поменял квартиру в каменном доме в Заволжье на деревянный дом. Квартирка была четырехкомнатная, по советским меркам нормальная. А я самодельщик, хочется мастерскую, чтоб со- бака была, кошка и чтоб это никому не мешало. И мы стали искать обмен. Здесь жили старушка-пенсионерка с сыном, у которого руки к дому абсолютно непричастны. Я предложил, и они сразу согласились переехать в центр Заволжья. Со- стояние дома было не очень — он 1923 года построй- ки. Ну, сразу перепланировал по-своему, пристрой сочинил. Удобства в каменной части сделал, баню, котелок, газ провели. Мастерскую, самое главное. А почему деревянный дом выбрал — здесь вроде вот жарко, а все равно вентиляция, дышит он. Конечно, поддерживать его, даже когда имеешь более-менее средства и руки, все равно непросто. Вот, сайдингом отделал переднюю часть, сейчас надо кирпичом цоколь выложить. Красить замучился, на солнышке краска держится года три всего. Если хорошая — максимум 4–5.

— А вот в Швеции вам не разрешили бы сайдингом... — Ну, пока мы тут хозяева, а не шведы... А ребята, кто деньги имеет, не особо идут пока в старинную часть, они по окраинам строятся, где не видно, но такие делают дурные дома — и ведь не живут в них! Вот N. миллионов там не знаю сколько вбахал, построил. А потом купил деревянный дом на Загородной улице, вот там и живет, кайфует, огород у него, картошка, всё.
— Тут, в исторической части, ограничения, наверное, есть: нельзя здесь большой дом строить.
— Ну это же у нас все обходят, ограничения эти, все равно пристраивают... Вы поймите, не всякий согласится жить в том доме, который ему достался, — столетней давности. Тут надо как-то думать. А это вот мой самодельный автомобиль [показывает мне в гараже-пристройке машину размером с микроавтобус. — А. И.]. Я и его сделал как частицу дома. Вот посмотрите — с резьбой, герб Городца, здесь — берегиня его охраняет... А снаружи дом маленький. Три окошка, и всё. А вы говорите: сохраняйте. Сохранишь тут, когда хочется и того, и другого, и третьего.