5 переводных книг из прошлого века, которые добрались до нас только сейчас

«ЛайвБук», перевод Натальи Рудницкой

До того как появились всевозможные исповедальные селф-хелп-пособия о том, как целовать деревья, сливаться с мхами и поправлять ментальное здоровье при помощи дачи, лопаты и неработающего интернета, были мемуары Элизабет фон Арним о том, как хорошо живется интроверту в саду, в глуши, в Померании. Сейчас бы это назвали автофикшеном, а тогда это называлось дневниковой исповедальной прозой, в которой фон Арним практически в ASMR-формате описывает, как она высадила такие-то розы и сякие-то розы, как у нее взошло то и увяло это, как хорошо целыми днями лежать с видом на сад и читать книжечку и как прекрасно, что можно не готовить и не убирать, потому что с этим неплохо справляется прислуга. В дачную веб-камеру фон Арним изредка попадают три ее дочери, которых она просто зовет Апрель, Май, Июнь (по месяцам их рождения), муж, воспоминания о детстве (в саду), безумный садовник и отдельные гости, которые поражают ее, например, умением отлично петь, навернув предварительно колбасок с капустой. Но в целом это, конечно, узнаваемая история о неухоженном саде из детства, о мокрых тропинках, разросшихся газонах и слизняках, о вполне понятном желании остаться наедине с чем-то прекрасным, вечным, цветущим и увядающим и чтобы не надо было мыть посуду.

«Азбука-Аттикус», перевод Елены Матвеевой

«Дневник провинциальной дамы» всегда сравнивают с «Дневником Бриджит Джонс». Не без основания, разумеется, потому что Хелен Филдинг, в общем-то, продолжила то, что когда-то начала Э. М. Делафилд, — сериализацию жизни самой обычной женщины, которая может противостоять миру разве что при помощи чувства юмора. В случае с Э. М. Делафилд (псевдоним Эдме Дэшвуд) этот дневник, кусочками публиковавшийся в довольно прогрессивном журнале Time and Tide, был еще и автобиографичным. Делафилд с совершенно бесшумной иронией описывает жизнь женщины, которой нужно встретить с поезда старую школьную подругу, умилостивить кухарку, справиться с гувернанткой дочери, которая к месту и не к месту проявляет свою французскость, поговорить с неразговорчивым мужем, оплатить одни счета, задолжав по другим, придумать, что делать с цветочными луковицами, перекроить старое поношенное платье, чтобы сходить на званый ужин к богатой соседке, решить, что делать с бродячей кошкой, съездить в школу к сыну и еще составить хоть какое-то мнение о современной литературе и с кем-нибудь им поделиться. Это внешне безоблачное чтение, которое, однако, будет понятно всем, кто хоть раз пытался постичь основы финансовой грамотности, переиграть и уничтожить успешного сына маминой подруги и промолчать, когда тебе советуют просто отпустить ситуацию и расслабиться.

Polyandria No Age, перевод Валерия Кислова

В заглавие романа вынесена, на первый взгляд, бессмыслица, хотя это слово — точнее, спрессованная в одно слово фраза — совершенно точно знакомо каждому. Небольшой роман французского поэта, памфлетиста и писателя Режиса Мессака — это, конечно, в первую очередь роман о жизненной силе языка и внутренней магии слов, которые могут мгновенно подстроиться под любой слом мира и стать основой нового порядка. Мессак пишет вроде бы мрачный «постап», мертворожденного «Повелителя мух» без единого проблеска надежды, однако надежду дает сама пластичность текста, упорное неумирание языка и простого человеческого желания фиксировать свою жизнь в форме истории. Застряв в пещере с кучкой школьников во время глобальной катастрофы, неинтересный и непримечательный учитель Жерар Дюморье становится летописцем племени последних людей на земле, одним махом состарившихся и одичавших детей, которые строят новый первобытный мир на ядовитых развалинах старого. Это тяжелая, невыносимо безнадежная история, написанная со всем пониманием надвигающейся катастрофы. Однако в самой неотвратимости новой жизни, пусть и со слепленным из прежних слов куцым, но функциональным языком, и прячется крошечная надежда.

«МИФ. Проза», перевод Любови Карцивадзе

Автобиографический роман писательницы, публицистки и протофеминистки Ребекки Уэст все время балансирует на грани бытового хоррора, соблюдая при этом внешне все признаки классического британского романа об эксцентричном семействе, которое с невозмутимым видом встречает любые невзгоды, не забывая при этом выпить чаю и подумать об Англии. За привычным стилистическим фасадом, который легко встраивается в традицию семейного романа — от Дарреллов до Джейн Элизабет Говард, — впрочем, прячется бездна одиночества и неустроенности, в которую главные герои романа, дети Обри, Корделия, Мэри, Роуз и Ричард Куин, не то чтобы глядят, а скорее стараются закрыть ее от мамы своими телами. Мама, гениальная концертная пианистка, пожертвовавшая карьерой ради детей, кое-как сводит концы с концами, шьет и перелицовывает, крутится и выкручивается при помощи всего одной благодушно настроенной служанки Кейт (ах эта ужасная бедность), музицирует с детьми и изо всех сил любит папу, который то тайком от нее продаст фамильную мебель, то вложит свои журналистские гонорары в очередное «верное» предприятие в Манчестере или Южной Африке. На все происходящее мы смотрим глазами Роуз, которая с невозмутимым дживсообразным юмором осмысляет реальность, любит музыку, ждет, когда она вырастет, станет знаменитой пианисткой и спасет всех от бедности, не понимая только одного: как папа может думать обо всем мире и спасать угнетенных, ежедневно жертвуя при этом своей семьей. Разумеется, все закончится более-менее хорошо, но все равно это, конечно, такой рождественский роман, в котором вместо елки дети старательно наряжают и украшают беспощадный реализм.

«Волчок», перевод Анастасии Грызуновой

Не совсем новинка: книга у нас вышла в 2021 году, но немного тайком, хотя для детективного young adult это в своем роде основополагающая книга. Без нее не было бы, скажем, ни «Игр наследников» Дженнифер Линн Барнс, ни Truly Devious Морин Джонсон (который у нас издали как «Дело Эллингэма»), ни даже всеми любимой Флавии де Люс. «Игра Вестинга» — это головоломка в чистом виде, детективный сюжет, сведенный к чистой загадке и безудержной игре, где расследование ведет сразу целый дом жильцов, среди них — маленькая и вредненькая девочка, которой неплохо бы подошел костюм Уэнсдэй Адамс. История о том, как эксцентричный миллиардер Сэм Вестинг после своей смерти назначает наследниками целый многоквартирный дом не менее странных или, напротив, до ужаса благопристойных людей — при условии, что они разгадают все его загадки, — местами может показаться скучной в своей блестящей сюжетной нелогичности. Это, конечно, игра ради игры, история здесь во многом вторична, а герои стереотипны, но как образец жанра это довольно любопытная и небесполезная книга.