10 важных книг уходящего года

У Сорокина, как всегда (кроме редких исключений), все дерзко, остроумно и смешно. В подпольных ресторациях, именуемых Book’n’Grill, специально обученные повара приготовят осетрину, куриные шейки или что-то более замысловатое на костерке из «Одесских рассказов» Бабеля или «Идиоте» Достоевского. Правда, случаются эксцессы: «съев» роман о бабке и топоре, клиент расправляется с женой и тещей. В целом же, подобные случаи редкость, а толпы гурманов так и валят к дверям ресторана.

В общем-то не новая и даже избитая иллюстрация к тотальному обществу потребления и соскальзывающей в пропасть культуре у Сорокина выходит забавной, жестокой историей о том, как пища для ума превращается в пищу для желудков.

Corpus, перевод Л. Оборина

В 1988 по 1991 год корреспондент The Washington Post, а ныне главный редактор The New Yorker, Дэвид Ремник стал свидетелем краха целого пласта истории, вернулся в США, чуть погодя написал «Могилу» и получил за нее Пулитцеровскую премию.

Эта обаятельная и вместе с тем устрашающая книга о вполне предсказуемом требовании к переменам, игнорируемом политическими лидерами Советского Союза и новой России. Кроме портретов Ельцина, Горбачева и Путина из пелены забвения проступает академик Сахаров (ныне почти не поминаемый), Солженицын, отец Александр Мень и многие другие. Что же до отзывов – говорить об этой книге объективно не выйдет ни у кого и никогда: кому-то «Могила Ленина» покажется безжалостной, но точной (надо сказать спасибо за своевременный перевод), а кому-то – американской профанацией.

Редакция Елены Шубиной

Триптих, соединяющий истории совершенно разных персонажей: поэта Миши Гвирцмана, журналиста и секретного агента Бориса Гордона и спятившего литератора Игнатия Крастышевского. Детально выписанные тридцатые, живые персонажи, которым хочется сопереживать, стихи, не перегруженное повествование – все это делает «Июнь» одной из лучших книг Быкова. Но, пожалуй, самое главное, что это книга о мнимых страстях, блекнущих на фоне близости конца, ощущение которого – единственно верное переживание героев. И вот это самое чувство надвигающейся бури рифмуется с нашим временем, отчего от романа Быкова становится жутко, но бросить его уже невозможно.

Молодая гвардия

Придраться к труду Данилкина можно, сетуя на отсутствие внимания к взаимоотношениям вождя и Запада или же полное игнорирование вопроса политических репрессий. Но эти темы уже перелопатили тысячи биографов и исследователей, а цель Данилкина другая – взять под микроскоп чуть ли не единственного философа у верхушки власти, снабженного томиком Гегеля, журналиста, плодотворного чудака, любителя велосипедных поездок и активного отдыха. Ленин у Данилкина вышел живым, а механика его мотиваций, философии и политических решений – скрупулезно изученной и понятной.

Эксмо, перевод А. Грызуновой (переиздание 2017 года)

Гилеад – теократическое государство, в котором правительство не только закрутило гайки малейшему волеизъявлению, но и контролирует сексуальную жизнь и рождаемость. Женщин, все еще способных к деторождению, отлучили от собственных семей и превратили в служанок, или «ходячих маток», как выражается главная героиня. Главный флагман канадского феминизма Этвуд написала радикальную и смелую историю о том, что получится, если пустить государство в постель, а экранизация 2017-го года показала, что за 30 лет гендерный климат ничуть не изменился.

Иностранка, перевод Василия Дорогокупли

Дебют молодого писателя Мартина Сэя и вправду достоин всех хвалебных рецензий, наград и сравнений с крупнейшими прозаиками современности. Детально проработанный, барочный роман описывает поиски эгрегора, алхимических знаний и истины, растянутых на несколько столетий и континентов. Отставной военный полицейский Кертис впутывается в шулерскую аферу а-ля «13 друзей Оушена», будущий карточный профи Стэнли ищет загадочного поэта-битника, а несколькими веками ранее лекарь и шпион Веттор Гривано планирует выудить секреты муранских стеклодувов и познать тайну Великого Деяния, как вдруг все три ниточки начинают синхронно распутываться и вести героев к общей разгадке.

Ну а Мартин Сэй – литературный престидижитатор и ловкач, виртуозно тасующий сюжеты и идеи, легко сочетающий эклектичное повествование Дэвида Митчелла с энциклопедичностью в духе Роберстона Дэвиса и Умберто Эко. Но даже самые точные сравнения не смогут описать «Зеркального вора», в котором найдется место и герметическим трактатам, и оптической теории Хокни-Фалько, и стратегиям шулеров, обдирающих казино как липку.

Гонзо, перевод М. Леоновича

Это сейчас Дэвид Марксон признанный классик пост-модернизма, но при жизни писатель особого успеха не имел – его «Любовницу Витгенштейна» отвергли 54 раза самые разные издательства. То, что Марксон переведен и издан на русском языке, – и вовсе подвиг вперемешку с авантюрой.

Это произведение очень сложно назвать романом, скорее сборник афоризмов, имитирующий структуру «Логико-философского трактата» Витгенштейна. А рассказывает он вот о чем: художница Кейт проводит инспекцию культурных достижений, вспоминая занимательные, но по большому счету бесполезные сведения из биографии Брамса или о древних греческих городах. Небольшая поправка: она – последний человек на земле. И, быть может, всё это ей лишь чудится, а на самом деле ее тоже нет, как и окружающей ее действительности.

Издательство Ивана Лимбаха, перевод А. Захаревич

Литературный секретарь Борхеса, книгочей и обладатель внушительной библиотеки, которой позавидовали бы университеты Лиги плюща, Альберто Мангель приглашает читателя на экскурсию о любознательности. Избрав своим спутником Данте, как тот Вергилия, а его «Божественную комедию» как образчик многомерности идей, Мангель проводит нас по кругу разочарований, неустанных проб и ошибок, ведущих к пониманию и опыту. Легковесная, серьезная, ни в коей мере не высоколобая или снобская, книга расскажет о Симоне де Бовуар, Кафке, Фоме Аквинском, древних мифах и других потаенных сокровищах мировых познаний.

И хотя Мангель не устает поднимать вопросы вроде «Почему мы здесь?» или «Кто мы такие?», он честно признается, что ответ лежит вне координат нашего понимания. Зато с таким каталогом сюжетов и фактов в голове наверняка интересней жить.

Издательство Эксмо

Пожалуй, самый долгожданный роман года, который в первые же дни выхода успел поделить литературный истеблишмент на два лагеря. Одним книга показалась предсказуемой и заезженной, другим – лучшим творением Пелевина за последние десять лет.

Сюжет: литературно-полицейский алгоритм Порфирий Порфирьевич проводит криминальные расследования, попутно превращая проанализированное в «высокохудожественный текст». Для поиска произведений искусства эпохи «гипса» (примерно наше время) Порфирия на службу нанимает арт-куратор и «баба с яйцами» Маруха Чо. Все идет хорошо, пока в повествование не вторгается таинственный враг, а взаимоотношения компьютера и человека не превращаются в битву творения и демиурга.

Пусть и немного запоздалый, этот роман по-прежнему злободневный и смешной, с целым ворохом идей и смыслов.

НЛО, перевод Д. Харитонова

Бестселлер профессора Йельского университета, в свое время рассоривший представителей прогрессивных идей с консерваторами – хоть те успешно полемизировали и без этого. Гарольд Блум – хейтер постмодернизма, мультикультурализма, афроцентризма и кучи течений, заканчивающих на «изм», в своей книге утверждает, что должен существовать определенный критерий, разделяющий литературу годную от литературы негодной. Книга, написанная в пику всем и вся, не признающая, что быть может где-то в Африке или Азии существует не менее достойный вариант «Гамлета» или «Одиссеи». Книга о том, какие вещи формируют личность и как приобщиться к литературному величию, актуальная особенно сейчас, когда министерство культуры не знает, нужен ли школьникам Толстой.