Итоги года: самые важные события в области литературы

Букеровская премия (их, а не наша, на нашу уже надежды никакой нет) тоже развернулась лицом к народу и собрала шорт-лист для обычного читателя, а не для условной Марселлы Брекет. (Марселла Брекет – героиня романа Нэнси Митфорд «Рождественский пудинг», чрезвычайно современная барышня, которая «относилась к редкому <...> типу людей: интеллектуальных снобов, напрочь лишенных интеллекта».) Все романы нынешнего шорт-листа – это полнотелое и совершенно немертвое, пригодное для жизни чтение. Роман-победитель – «Линкольн в бардо» Джорджа Сондерса – и вовсе какой-то фейерверк голосов, там даже покойники говорят лучше некоторых живых. Эта неприкрытая читабельность шорт-листа оказалась нам на руку: российские издатели в кои-то веки купили его целиком, и в 2018 – в лучшем случае – мы его прочитаем. Кроме Сондерса отдельного внимания в этом списке заслуживает Пол Остер с его полуавтобиографическим тысячестраничным романом про мальчика, который взрослеет. Это только звучит как приговор, а на самом деле – не оторваться. Если Сондерс талантливо тряхнул коллажной культурой постмодернизма, то Остер в своем «4321» соединил повествовательную интенсивность девятнадцатого века с масштабностью века двадцатого. Грубо говоря, местами Остер выглядит как заматеревший Диккенс, но читателю от этого только лучше.

Кстати, к концу 2017 до нас добрались два букеровских перевода: роман Хан Ган «Вегетарианка» (The Man International Booker 2016, пер. Ли Сан Юн) – очень хороший, и роман Пола Бейти «Продажная тварь» (The Man Booker Prize 2016, пер. С.Чулкова) – очень актуальный. «Вегетарианку» читать стоит, а «Тварь» – невозможно, и не потому что это какой-то очень уж сложный роман, напротив, это довольно простая конструкция при всей ее многослойности, а потому что есть романы для чтения, а есть романы – жесты. «Продажная тварь» – это монументальный средний палец в сторону белого американского истеблишмента. Хорошо, но см. выше, читать-то по-прежнему нечего.

Викторианская литература удивительным образом обошлась и прекрасно выжила без Остен, ее прозрачность и экономность стиля пригодилась уже Вирджинии Вулф и далее кому только не – от Нэнси Митфорд и Рейчел Фергюсон до Барбары Пим, Пенелопы Фицджеральд, Макьюэна, Барнса и совсем уж свежей Салли Руни, чей роман Conversations with Friends – один из дебютных хитов 2017 – тончайшим образом вызывает в памяти остеновскую «Эмму». Но Остен более двухсот лет назад начала создавать не только современную, так сказать, высокую англоязычную литературу. Она еще и ответственна за появление огромной толщи исторического чиклита (литературный жанр. – Правила жизни), за половые приключения Бриджет Джонс, за мем про мокрую рубашку и, да что там говорить, за всего Колина Ферта. Джейн Остен умерла 200 лет назад, закончив всего шесть романов, и я подозреваю, что мы сейчас жили бы гораздо лучше, закончи она хотя бы седьмой.

Еще в прошлом году любые книжные высказывания на острые темы можно было печатать на агитплакатах. Это были хоть и призовые, но удивительно одномерные, заостренные в одну сторону реплики размером с книгу. Что «Подземная железная дорога» Уайтхеда («Путешествия Гулливера» с приклеенной к ним моралью о том, что расизм – это плохо), что уже упомянутая «Продажная тварь» Бейти. Все это были сложные с виду конструкции, балансировавшие на одном важном месседже, которым автор стрелял в толпу как из пистолета. Но вот, не прошло и года, и новые важные книги, собравшие некоторое количество призов, уже поражают своей тонкостью, законченностью и неоспоримыми литературными достоинствами – авторы теперь, грубо говоря, прицеливаются перед тем, как выстрелить.

В июне Наоми Алдерман получила The Baileys Prize for Fiction – серьезную премию, которая вручается за лучший роман года, написанный женщиной. Алдерман в небольшой и очень точно выверенной, экономной книжке The Power – ни одного лишнего слова, ни одной проповеди – разъяснила, что такое гендерное равноправие и сделала это идеально, совместив напряженный сюжет с тем, что она, собственно, хотела сказать миру. Джесмин Уорд получила литературного «Оскара» – The National Book Award – вроде бы за старые песни о главном, за роман Sing, Unburied, Sing – о тяжелой жизни чернокожей семьи в Дельте Миссисипи. Но основная тема книги – неупокоенная память, которая преследует каждого человека, вгрызается в него воспоминаниями, висит у него на шее воющим призраком, выполнена до того талантливо, что перешибает любую плакатность ее высказывания. Обе книги появятся на русском – будем надеяться, что уже в следующем году.

Смотрите, если верить цифрам продаж, у Дэна Брауна как будто бы сломалась мельничка для производства развлекательного контента и жернова ее мелют теперь не только чушь, но и медленно. В США на первой неделе было продано вдвое меньше экземпляров «Происхождения», чем на первой неделе выхода «Инферно» (150 тысяч против 300), та же ситуация в Британии (100 тысяч против 229, все данные – The Guardian), поэтому не стоит, наверное, ждать, что у нас новый роман Брауна разойдется неожиданно бодро. Снижение цифр, конечно, понятно – каждый год часть аудитории Брауна утекает смотреть видосики и играть в какой-нибудь новый вариант jewel crush, а свежих читателей у Брауна не прибавляется. Ведь несмотря на то, что в каждом романе Браун придумывает стареющему профессору Лэнгдону – который, как не устает напоминать нам Браун, каждое утро дает в бассейне такого фелпса, что еще влезает в синие трусы супермена – так вот, несмотря на то, что Браун каждый раз придумывает профессору проблему поактуальнее: от перенаселения до столкновения науки с религией, в структурном плане его романы не менялись примерно со времен «Ангелов и демонов». Сюжетный скелет каждого его романа настолько один и тот же – короткий отрезок времени, красивая женщина в роли высшего образования, квестовое перемещение героев в пространстве и друг, который оказывается вдруг, – что хоть ты сколько насуй ему в зубы перьев из актуальности, это будут все те же, уже слегка пожелтевшие от времени, зубы.

Но, с другой стороны, я всегда готова назвать хорошим тот год, в который у нас вышел хоть какой-нибудь роман Дэна Брауна – пусть даже и с западающей сюжетной челюстью. Потому что Дэн Браун, хоть и незаметно, но делает одно очень полезное дело. Когда стали выходить написанные гормонами и сахаром романы Стефани Майер, внезапно по всему миру подскочили продажи романов Джейн Остен и Эмили Бронте, потому что их в каком-то из томов вампирской саги читала главная героиня. Подростки – те самые нечитающие подростки, об уровне культуры которых обычно принято навзрыд сокрушаться – вдруг начали массово читать «Грозовой перевал», самую подростковую, конечно, книгу ever, и уже за это Стефани Майер стоит простить весь сахар и дурновкусие, потому что пока все сокрушались, она тихонько расширила литературный кругозор нескольких тысяч (будем реалистами) подростков.

Так вот, Дэн Браун делает примерно то же самое: обращается к людям, о чьем культурном уровне обычно принято только сокрушаться, и на пальцах разъясняет им, что такое современное искусство, какие есть основные теории происхождения мира и почему не стоит отнимать у ребенка планшет и заменять его старой доброй книжкой про трех капитанов. И вот, пока пусть даже и один человек узнает о том, что такое Каса-Мила из романов Дэна Брауна, профессор Лэнгдон, как мне кажется, спасает мир не зря.

Разумеется, премию Исигуро дали в первую очередь за важное: за пальпирование коллективной памяти в поисках провалов, за точность в передаче всего зыбкого, за выжигание глаголом по чурбанам. Но, как мне кажется, не стоит забывать еще и о том, что в этом году премию дали писателю, который умеет обо всех этих важных вещах говорить не просто просто, а еще и безыскусно, без аффектации и дудения в мораль. Говорить так, что читатель, в общем-то, имеет все шансы его услышать.

Здесь я, пожалуй, не буду подробно говорить, о том, почему же так выстрелили именно эти три сериала, это слишком понятно. Война нового и старого, дистопия во времена Трампа, необходимый разговор о домашнем насилии – здесь можно сказать еще много важных вещей, но все они уже, конечно, были сказаны. Когда экранизируют хорошую книгу хорошими руками, сразу становится понятно, насколько такая вот книга – отдельный мир, откуда можно тащить и тащить неводы с золотыми визуальными рыбками до самого второго сезона.

Смыкание двух разных типов повествования – письменного и картиночного, а точнее – перетекание одного в другое – уже довольно протухший тренд, вспомнить хотя бы «Игру престолов», которая уже и не книга, и не сериал, а все вместе, единое пространство слов и образов, взаимно бесконечный уроборос. Но тренд этот будет, наверное, еще вполне актуален и для 2018, и поэтому я рекомендую всем обратить внимание не только на вторые сезоны «Богов», «Служанки» и «Лжи» – это все будет уже расширение известного книжного пространства, но и на новую экранизацию, которая вполне встроится в этот ряд, – сериал по книге Сарей Уолкер Dietland. AMC, 10 серий, съемки уже начались, в ролях, между прочим, Джой Нэш («Твин Пикс») и Джулианна Маргулис («Хорошая жена»). Книги Уолкер пока нет на русском, но очень надеюсь, что она появится, потому что я пока что не встречала высказывания острее и смешнее на тему бодипозитивизма и битвы глянцевой культуры с нормальным женским телом. Сама Уолкер говорит, что вдохновлялась «Бойцовским клубом», но Dietland вышел куда многоплановее. История толстой женщины, которая работает в глянце, мечтает об операции на желудке и внезапно оказывается членом феминистской террористической организации поначалу читается как до коликов смешная шутка, но чем дальше в книгу, тем больше начинаешь понимать, что эти колики в желудке – неприятное, сосущее под ложечкой чувство узнавания. Что это не комедия, а реальность.