451 градус по Рэю Брэдбери: как главный роман фантаста-консерватора стал образцом критики современной цивилизации
22 августа некруглая, но от того не менее знаменательная дата: 101 год назад родился человек, сделавший научную фантастику популярной и востребованной не только в родной Америке, но и во всем мире — Рэй Брэдбери. За долгую писательскую карьеру он создал более восьмисот литературных произведений и, наверное, сложно найти язык, на который их не перевели. Брэдбери даже удалось пробить брешь в «Железном занавесе», разделявшем СССР и США почти весь XX век — редкое достижение для актуальных в ту пору авторов. Романы и рассказы фантаста издавались в Советском Союзе с 1950-х годов и расходились миллионными тиражами. Из американских писателей в этом смысле с Брэдбери мог потягаться разве что Джек Лондон.
В 1987 году сборник «О скитаниях вечных и о земле» вышел в СССР тиражом в 2,5 миллиона экземпляров. Томики зеленого, красного или желтого цвета были едва ли не в каждой советской семье. Влияние Брэдбери на русскую и советскую культуру трудно переоценить: что и говорить, сами братья Стругацкие называли его в числе любимых и повлиявших на их творчество авторов.
Сам же писатель иронично замечал, что гонораров за советские издания своих книг, конечно, не получал. При этом хорошо известно, что Брэдбери взялся за перо не только из любви к литературе, но и из-за нужды. Фантаст происходил из бедной семьи, а его юность пришлась на годы Великой депрессии. В начале творческой карьеры он не мог позволить себе даже собственную печатную машинку, вынужден был брать ее на прокат за почасовую оплату. Брэдбери начинал печататься в дешевой периодике, пытался сам издавать журнал, но успех пришел к нему после публикации в новом на тот момент издании — Playboy. Шел 1953 год, журнал только появился и своей смелостью притягивал многих молодых авторов. Брэдбери оказался в их числе. В нескольких номерах издания фрагментами был опубликован его роман, впоследствии ставший культовым — «451 градус по Фаренгейту». Позже Брэдбери продолжил активно сотрудничать с Playboy. В 1956 году канонический перевод «451 градус по Фаренгейту» Татьяны Шинкарь вышел в СССР и с тех пор переиздавался десятки раз. Такой он, Рэй Брэдбери – один из любимейших писателей советской интеллигенции и автор Playboy.
В XX веке у человечества, испугавшегося своих же действий, насмотревшегося на катастрофические последствия войн и революций, сложился пессимистический образ будущего. Этому поспособствовали отцы антиутопии. Первым был Евгений Замятин с романом «Мы» (1924), затем англо-американский автор философской прозы Олдос Хаксли с книгой «О дивный новый мир» (1932), а потом и британец Джордж Оруэлл с «1984» (1948). Упоминая эту троицу, часто несправедливо забывают имя нашего героя, а ведь его антиутопический «451 градус по Фаренгейту» также можно по праву считать каноном. Произведение было написан позже всех перечисленных, а многие из его предсказаний в той или иной степени, увы, оказались пророческими. Брэдбери уже в начале 1950-х годов смог весьма тонко распознать логику культуры наступившего массового общества и его уродство. Книга стала вызовом, встречала разнообразную критику, оказывалась в центре скандалов. Роман, где общество опутано цензурой и запретами, а печатные издания, содержащие что-то кроме развлекательных картинок, безжалостно уничтожаются, сам стал жертвой цензуры. Книга сокращалась и местами переписывалась издательством без ведома автора. Оттуда исчезали ругательства, упоминания абортов и так далее. Это ли не главное подтверждение опасений Брэдбери, высказанных в «451 градус по Фаренгейту»? В СССР роман тут же стал снарядом в идеологическом противостоянии с США: его официально представляли как критику современного капиталистического общества. Страна, в которой огромное количество книг было запрещено, а за их распространение и хранение мог грозить реальный тюремный срок, в качестве аргумента против капитализма выставляла роман о массовом и ультимативном уничтожении литературы.
В 1966 году «451 градус по Фаренгейту» экранизировал звезда французской «новой волны» Франсуа Трюффо. Лента стала культовой, хоть и значительно уступала книге. Роман обладает куда более зловещей атмосферой, но самое главное — в фильме существенно сокращен монолог начальника пожарной команды, занимающейся сжиганием книг, — брандмейстера Битти. А ведь именно через занимающее несколько страниц в романе выступление этого героя проливается свет на предысторию и механизмы существования цивилизации, в которой книги предаются огню. Из него можно вынести несколько основополагающих тезисов: массовизация и стандартизация культуры неизменно приводят к ее упрощению; ускорение жизни выкидывает центробежной силой из культуры все лишнее, «тормозящее» прогресс; уровень образования падает из-за постоянного сокращения учебной программы, все больше внимания в которой уделяется утилитарно-практическим навыкам и все меньше — истории, литературе, философии. В культуре содержательность уступает зрелищности. Человека вместо вопроса «почему?» все больше занимает вопрос «как?». И вот уже книги перестают читать, на их место приходят комиксы, радио, телевидение и огромные комбинаты, производящие разного рода развлечения. Но самое страшное, что по словам Битти «это произошло без всякого вмешательства сверху, со стороны правительства. Не с каких-либо предписаний это началось, не с приказов или цензурных ограничений. Нет! Техника, массовость потребления и нажим со стороны этих самых групп (разнообразных меньшинств внутри больших сообществ – прим. автора статьи) – вот что, хвала господу, привело к нынешнему положению. Теперь благодаря им вы можете всегда быть счастливы: читайте себе на здоровье комиксы, разные там любовные исповеди и торгово-рекламные издания». Иными словами, к такому положению вещей привело ложное понимание счастья, как безмятежного существования с максимальным удовлетворением самых базовых потребностей, неизбежно возникшее в результате универсализации общества: «Когда школы стали выпускать все больше и больше бегунов, прыгунов, скакунов, пловцов, любителей ковыряться в моторах, летчиков, автогонщиков вместо исследователей, критиков, ученых и людей искусства, слово "интеллектуальный" стало бранным словом, каким ему и надлежит быть. Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество».
Итак, в 1953 году Брэдбери указал на главные проблемные точки современной цивилизации: развитие техники, по отношению к которой человек становится придатком; падение уровня образования в результате его специализации; массовизация и универсализация культуры, в которой торжествуют нехитрые зрелища и развлечения; ускорение жизни. Интересно, что таким образом американский фантаст предвосхитил работы многих радикальных критиков современности. Позже схожие мысли будут озвучены в «Обществе потребления» (1970) Жана Бодрийяра и в «Обществе спектакля» (1967) Ги Дебора, ставших классическими для социологической и культурологической мысли. Брэдбери даже предсказал рост числа самоубийств в, казалось бы, благополучном, но лишенном смыслов, обществе: жена главного героя принимает целый флакон снотворного, а приехавшие спасать ее медики отмечают, что у них бывает по десятку таких случаев за ночь.
Еще более удивительно, что Брэдбери в начале 1950-х годов предвосхитил и проблемы, связанные с пресловутой политкорректностью, а теперь и «культурой отмены»:
«Возьмем теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашей цивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидеть которую-нибудь из них – любителей собак или кошек, врачей, адвокатов, торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских, шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев, жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач не должны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков. Запомните, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп,– не дай бог как-нибудь их задеть!»
Описанная ситуация приводит к царящим в мире «451 градуса по Фаренгейту» правилам и цензуре. В позднем интервью 1996 года Брэдбери отмечал, что если во время написания романа опасался тирании большинства, то теперь же его беспокоит давление со стороны меньшинств, и в своей вспыльчивой манере он посылает к черту всех, кто указывает ему, как писать книги, требуя уделять больше внимания правам женщин или чернокожих.
Будучи фантастом и великим фантазером, Рэй Брэдбери в реальной жизни проявлял мало интереса к технологическому прогрессу. Не водил машину, не летал на самолетах, не пользовался компьютером, не читал электронных книг — только для «451 градус по Фаренгейту» сделал исключение, разрешив оцифровать книгу незадолго до своей смерти, при условии, что посетители библиотек смогут скачивать ее бесплатно. Брэдбери была присуща еще одна нетипичная для фантаста черта: в 90 лет он сообщил об одном из главных выводов жизни — история циклична. Очень консервативное убеждение, не правда ли?
Несмотря на диссонанс личных и творческих убеждений писателя, мы продолжаем читать великолепный роман Рэя Брэдбери спустя почти 70 лет после первой публикации, обращаясь к нему, среди прочего, как к одному из интереснейших образцов культуркритики середины XX века. Наполненный глубокими тревогами о судьбе современной цивилизации, размышлениями о человеческой природе, счастье и социальной гармонии, даже удивительно, что этот роман часто относят к разряду «детской литературы». Эта очень серьезная, а отнюдь не легкомысленно-развлекательная книга, к которой можно и нужно возвращаться и в сознательном возрасте, чтобы описанный в «451 градусе по Фаренгейту» мир перестал быть таким похожим на нашу существующую действительность.