Человек не отсюда

Те пять лет, что Росселлини и Линч были вместе, они жили на разных концах страны. «Я не знаю, чем он занимается в Лос-Анджелесе», — говорила она репортеру «Вэнити Фэйр» в 1987 году, через год после начала их отношений. Но Линч часто приезжал к ней на Манхэттен и в ее загородный дом на Лонг-Айленде, в курортном местечке Беллпорт. Невозмутимая телегеничная Росселлини способствовала созданию имиджа Линча, обсуждая с журналистами их совместную работу. Она журила его за молчаливость во время парных интервью («Дэвид, ты сейчас слишком загадочный»), называла его «умиротворенным, спокойным, очень милым человеком», а также рассказала, что он истерически смеялся на протяжении всей жестокой сцены секса Фрэнка с Дороти в «Синем бархате»: «Дэвид одержим одержимостью. Она кажется ему невыносимо смешной». Давая одно из самых точных описаний Линча, она отзывается о нем как о «человеке, который живет довольно простой жизнью, так, чтобы не приходилось о ней думать лишний раз, — чтобы можно было просто сидеть и следовать за своими видениями». Линч порвал с Росселлини в 1991 году, оставив ее «с разбитым вдребезги сердцем», как она пишет в мемуарах 1997 года «Немного обо мне». В этой книге она говорит о нем с любовью, но также подкрепляет его образ отрешенного гения: «По остекленению, которое часто находило на его глаза, я всегда понимала, что он меня не слушает. Я подозреваю, что он пребывает в других измерениях».

Очерки о Линче со времен «Твин Пикса» сосредоточены на комплексах и странностях. Майкл Онткин, игравший в сериале роль шерифа, рассказывал «Роллинг Стоун», как однажды, как раз когда они собирались включать камеру, Линч залез в карман и вынул оттуда «ухо из "Синего бархата"». Линч поправил журналиста: это было другое ухо. Ему его кто-то прислал, «и так вышло, что оно оказалось у меня в кармане». Другая многократно повторенная история гласит, что у Линча на столе хранится заформалиненная матка. Это, как выяснилось, подарок от Раффаэллы Де Лаурентис: ей сделали операцию по удалению матки, и она решила, что Линч оценит такой подарок. (Двадцать лет он все еще отвечал на вопросы про матку: «Она никогда не стояла у меня на столе, — говорит он в 2007 году. — Она где-то в доме».)

Если журналисты не сосредотачивались на предполагаемой странности Линча, то обращались к его странной нормальности. Как будто переняв его собственный метод, они простукивали фасад кротости в надежде найти извращенную изнанку. Типичный нарратив выглядел так: Линч — человек привычки, наслаждающийся простыми радостями жизни, хотя привычки его настолько обсессивны, что граничат с патологией. Он рассказал Джею Лино на шоу «Сегодня вечером», что семь лет подряд пил шоколадный молочный коктейль в серебряном бокале каждый день в 2:30 пополудни в кафе «Бобс биг бой» в Лос-Анджелесе. Он также сообщил, что часто ел каждый день одно и то же (на тот момент это был сэндвич с тунцом), пока ему не надоедало и он не переключался на что-то новое. (В конце 2001 года, когда другой журналист решил справиться о его диете, он перешел на «салат, пропущенный через "Куизинарт"*, так что вкус у всего одинаковый".) Но готовить дома строго запрещалось: "Запах еды, — когда у тебя стоят картины или даже записи, — этот запах впитывается во все мои работы. Так что я ем еду, для приготовления которой не нужно включать плиту". Его дом на Голливудских холмах выглядел по-спартански, практически пустым. Это было до того, как он стал делать свои столы, стулья и лампы; так как он редко находил мебель, которая ему нравилась, он оставил дом немеблированным: "Мне нравится ощущение настоящего, ничем не занятого пространства. Я в восторге от того, как живут японцы".

«Синий бархат» должен был дать Линчу новые возможности, но проект за проектом разваливался — во многом из-за финансовых неурядиц его прежнего покровителя, Дино Де Лаурентиса. Но он находил чем заняться в других сферах. Благодаря Росселлини он познакомился с Лео Кастелли, на тот момент самым влиятельным арт-дилером в стране. Кастелли впечатлили картины Линча. «Он знает, что делает, — сказал он "Вэнити Фэйр" и добавил: — Хотелось бы знать, как он до этого дошел; не из головы же Зевса он родился». В феврале 1989 года, к ужасу нью-йоркского арт-истеблишмента, Кастелли удостоил Линча персональной выставки в своей галерее в Сохо («Пришла эпоха дилетантов», — язвил один обозреватель, сетуя на «вымученную наивность» картин). Примерно за год до того, как «Твин Пикс» появится на экранах, Линч сыграл вместе с Росселлини в инди-драме «Зелли и я» Тины Ратборн, которая в будущем снимет несколько эпизодов «Твин Пикса»; он снял несколько атмосферных рекламных роликов духов «Келвин Кляйн Обсешн», продолжал еженедельно рисовать комикс «Самая злая собака на свете» для «Эл-Эй ридер»; еще поставил авангардный мюзикл «Индустриальная симфония No 1» в Бруклинской академии музыки, где были карлик, пилящий дрова, летающие куклы, обилие дыма и тумана, музыка Анджело Бадаламенти из «Твин Пикса», журчащая в устах Джули Круз, поющей из багажника автомобиля, и проекции сцен с Лорой Дерн и Николасом Кейджем из только что снятого фильма «Дикие сердцем».

«Голова-ластик» и «Синий бархат» оформились благодаря долгому инкубационному периоду; символично, что «Дикие сердцем» появился практически в мгновение ока. Роуд-муви — жанр, созданный для скорости. Линч прочел роман-первоисточник писателя с Залива Барри Гиффорда**, когда он еще находился на стадии верстки. Монти Монтгомери, один из продюсеров «Твин Пикса» (он сыграет ковбоя в «Малхолланд Драйве») принес книгу Линчу, потому что хотел сам снять по ней фильм, а Линча сделать исполнительным продюсером. Но когда Линчу запал в душу гиффордовский нуар в безумной атмосфере южной готики, Монтгомери уступил ему режиссерское кресло, согласившись на роль продюсера. Линч написал сценарий ровно за шесть дней. Производство фильма началось в августе 1989 года, через два месяца после того, как было обеспечено финансирование, а закончен он был через девять месяцев, всего за несколько дней до начала Каннского кинофестиваля; Линч вылетел во Францию с пленкой под сиденьем.

В книге Гиффорда, выросшей в семитомную сагу, в которой описываются шесть десятилетий из жизни Сэйлора Рипли и Лулы Пэйс Форчун, пара, как уже случалось с несметным числом любовников вне закона, ударяется в бега от правосудия и властной матери Лулы, Мариетты. «Весь этот мир — дикий сердцем, да к тому же с придурью», — заявляет Лула еще в начале их полной событий одиссеи с резкими поворотами и отступлениями, которых более чем достаточно, чтобы подтвердить ее тезис. Адаптировать для кино «Дюну» с ее километрами сюжета, который нужно было резюмировать, было для Линча карой небесной. Но живая, образная проза и свободная подача сюжета у Гиффорда прекрасно сочетались с его интересами и умениями. Его привлекали перемены настроения и адская смесь жанров, а сам он решил подчеркнуть контрасты книги: «Я просто сделал яркие моменты немножко ярче, а мрачные штуки немножко мрачнее», — сказал он журналу «Премьер».

Он оставил многие цитаты из Гиффорда, но сочинил предыстории, исказил некоторых персонажей (Мариетта становится настоящим монстром, ведьмой), вплел в повествование мутный сюжет с преступным синдикатом и пристегнул хеппи-энд (с разрешения Гиффорда; писатель заверил Линча, что Сейлор и Лула в свое время снова будут вместе). Самые неприятные и жестокие сцены: убийство, которое Сейлор совершает голыми руками и за которое его сажают в тюрьму, смерть одного из персонажей во время некого ритуала вуду, вербальное изнасилование Лулы негодяем Бобби Перу, — либо опущены в книге, либо вообще выдуманы Линчем. Гиффорд сравнивал своих влюбленных с Ромео и Джульеттой, но Линч наложил на их историю свою собственную мифологию, позаимствованную у икон поп-культуры его молодости. Рекламный слоган фильма идеально все суммирует: «Элвис и Мэрилин по пути в Страну Оз».

«Дикие сердцем» с добрыми и злыми ведьмами и отсылками к Тотошке и Дороге из желтого кирпича — это явный оммаж любимому фильму Линча, «Волшебнику страны Оз», «роуд-муви» до возникновения этого термина. Этот насквозь американский жанр тесно связан с ростом автопрома, ведь он сформировался в нуарах и детективных фильмах послевоенной эпохи, а расцвета достиг после создания системы федеральных автомагистралей и последовавшего роста числа автовладельцев в конце 1950-х — начале 1960-х годов. Определившие его фильмы, «Беспечный ездок» Денниса Хоппера и «Двухполосное шоссе» Монте Хеллмана — плоды контркультуры и ее же пережиток. По мере развития жанра (а «Дикие сердцем» стал частью эпохи, когда американское кино было одержимо жаждой странствий, что видно по таким разным фильмам, как «Более странно, чем в раю», «Воспитание Аризоны», «Мой личный штат Айдахо» и «Тельма и Луиза») этот роман с дорогой оставался неоднозначным. Полоска асфальта, тянущаяся к точке схода на горизонте, может означать все что угодно: свободу, одиночество, одержимость, потерянность, судьбу.

Для Линча, который в своих фильмах часто возвращается к гипнотическому образу желтой разделительной полосы, дорога, как он говорил Родли, представляет собой «движение навстречу неизвестному». Роуд-муви также часто изображает «американскую глухомань», выселки общества и проселочные дороги цивилизации. Лула (Лора Дерн) и Сейлор (Николас Кейдж) из «Диких сердцем» отправляются в путешествие из Кейп-Фира в Северной Каролине на «Форде Тандерберд» в непременную страну Оз — Калифорнию, но в конце концов застревают в техасской дыре Биг Тьюна. (Их путь, начинающийся недалеко от места, где снимался «Синий бархат», повторяет траекторию самого Линча и ее творческий итог — переход к фильмам, действие которых происходит в Лос-Анджелесе.) По дороге откуда-то или куда-то, определенные отправной точкой или местом назначения, главные герои роуд-муви всегда что-то находят, будь это то, что они искали, или нет: ощущение своего «я» или идею Америки. Линч считает, что роман Гиффорда запечатлел настроение страны, время, когда «безумие витало в воздухе». Качаясь от одной жестокой сцены к другой, фильм магнитом притягивает весь этот воздух «безумия», примерно как радио в машине, раздражающее Лулу, которая крутит и крутит колесико, а слышит только дурные новости.

Если «Синий бархат» — это снятый под полным контролем сознания фильм о ряде неуправляемых влечений, то «Дикие сердцем» — это ничем не ограниченная работа подсознания. Наверное, не случайно он был снят в тот короткий период в карьере Линча, на пике повального увлечения «Твин Пиксом», когда он действительно мог делать все что хотел. Есть ощущение, что «Дикие сердцем» был с самого начала задуман как прямая противоположность «Синему бархату». Нервный и рассеянный в пространстве, в отличие от своего замкнутого и клаустрофобического предшественника, он начинается с крупного плана зажженной спички и постоянно находится на грани взрыва. Если секс в «Синем бархате» (и в большинстве фильмов Линча, если уж на то пошло) овеян чувством вины и ужаса, то «Дикие сердцем» — на данный момент самый романтичный фильм Линча, не считая «Малхолланд Драйва», настолько близко, насколько возможно, подходящий к прославлению энергии либидо.

Из-за ее героини в «Синем бархате» Лору Дерн стали все время снимать в ролях хороших девочек, и Линчу понадобились вера и воображение, чтобы дать ей сыграть растягивающую слова, дерганую, все время возбужденную и напряженную Лулу. «Он говорит о жвачке или о сигаретах, и я уже знаю, что делать», — сказала Дерн репортеру «Премьер», когда тот присутствовал на съемках. (Дерн и Кейдж стали парой в реальной жизни; то же произошло с ней и Маклахланом после «Синего бархата».) Линч также пригласил на роль Мариетты мать Дерн, Дайан Ладд. Остальные второстепенные роли — это по большей части камео-фильм, состоящий из эпизодов до такой степени, что почти распадается на части, прокручивает перед Лулой и Сейлором карусель зловещих мультфильмных персонажей, роли которых исполняют Изабелла Росселлини в белом парике, Уиллем Дефо, Криспин Гловер, Грейс Забриски и Гарри Дин Стэнтон.

«Дикие сердцем» — первая полноценная комедия Линча, но, несмотря на превалирующий тон агрессивного абсурда, в ней также есть некоторые из самых душераздирающих сцен в его творчестве. В самой известной из них Бобби Перу, сыгранный Дефо, приходит в номер мотеля к Луле и видит свидетельство токсикоза в виде рвоты на ковре. Линчевская синестезия обычно сочетает визуальные образы со звуковыми; здесь он подключает обоняние. После реплики о запахе ее лежалой рвоты, с крупного плана которой начинается сцена, Бобби притягивает к себе Лулу и, обнажая гнилые зубы, требует: «Скажи "трахни меня"». Он повторяет свою грязную мантру, пока, наконец, отвращение Лулы не переходит в возбуждение и она этого не делает; тогда он отступает на шаг: «Когда-нибудь и трахну, детка». Эта сцена оставляет зрителей с таким ощущением, словно их сделали причастными, даже использовали, как Лулу, ведь мы стали свидетелями вербального изнасилования, которое не стало менее реальным от того, что было фантазией, закончившейся в тот момент, когда появилась возможность ее реализации. Почти все фильмы Линча — это поиск именно таких линий разлома, которые особенно четко обозначатся в его последующих фильмах, «Шоссе в никуда» и «Малхолланд Драйве», которые очевидным образом балансируют между разными реальностями.

* Cuisinart — фирма по производству кухонной техники.

** Так коротко называется Область залива Сан-Франциско, агломерация в Северной Калифорнии.