«В будущее возьмут (не) всех», Павел Бобков: итоги литературного конкурса Правила жизни «В будущее возьмут всех»

В будущее возьмут (не) всех.
Павел Бобков

Извините, а с *** ли всех? Блок разве брал всех? Шлюх и попов он оставил. А вы мне говорите брать всех. Шлюх и попов? Окей, давайте возьмем. А маму взять можно? Только она с ними рядом не поедет.

В баре сидели армяне, официантка, администратор и мы с мужиками. Наша первая встреча за пивом после карантина. Пиво все то же: светлое, как утро батюшки, и дешевое, как то же самое утро. Парни уже не те: жирный подбородок Егора заплыл за буйки, Серега постоянно молчит, Данила всех за***, а людям, что видят меня, хочется дать мне мелочь и по морде. Я никогда не отказывался от по морде, но денег до карантина мне не предлагали. Все это последствия домашнего режима. Хотя Данила всех бесил и раньше.

Скоро это место закроется. Нам так сказал администратор. Первый кафе-бар в нашей глуши распахнулся в лоб перед карантином. На втором этаже, прямо над мойкой. Он возвышался над побитыми дорогами, побитыми алкашами, почти разложившимся на липовый мед памятником дедушке Ленину и маленькими-маленькими людьми. Кафе находится рядом с ЖД-станцией. Утром оно давало людям свет, чтобы в темноте они не заблудились и нашли дорогу до электрички. Оно должно было победить ***, а не примкнуть к ним. Все зря.

— Ну, я всегда знал, что они закроются, — сказал Егор. Он всегда все знал заранее, но никому об этом не говорил.

— Да уж. Сейчас всем ресторанам ***, — в сотый раз повторил банальную истину Данила. Он сделал паузу, а затем добавил:

— Да и всему ***. Тебе, мне, этой сраной кафешке. Всему.

Я оторвал свою кружку от стола и сказал:

— Ладно, мужики, давайте — за ***!

— Не-не-не, давайте за будущее, — настаивал Егор.

— В котором нас не будет, — добавил Данила.

Мне было неловко по двум причинам: во-первых, Серега молчит; во-вторых, мы орем, что этому кафе ***, на все кафе.

— Вы видели, что пишет про будущее Харари? — спросил Егор.

— Кто?

— Ну, Юваль Ной Харари, историк, у него еще вышла книга «Сапиенс», про людей там.

Егор постоянно скупал бестселлеры, читал их, а потом несколько недель ходил и вы***. У него несколько книг со сраным медитирующим медведем на обложке. Он вставлял в разговоры факты из своих книг, и выглядело это не натурально.

— Ну, и что говорит твой Харари?

— Сейчас зачитаю. Егор достал телефон и открыл статью:

— «Страны могут соревноваться друг с другом, скрывать информацию, обвинять друг друга и поддерживать теории»...

— Могут, еще как! — оборвал его Данила

Егор продолжил:

— «Тогда после пандемии мир будет жестоким и разобщенным. Или же государства могут объединиться: делиться информацией и вместе искать лекарство. В таком случае мир после пандемии коронавируса будет более сплоченным, чем раньше».

— Предлагаете объединиться с другими странами!? — спросил Данила. — Ну, так, ***, давайте. Вон армяне сидят, щас я их позову!

Данила пошел к ним с предложением, что после пьянки мы вместе пойдем искать средство от коронавируса. Мы пытались его остановить, но Данила уже все решил. Нас это не радовало, потому что драться с армянами никто не собирался. Однако он быстро нашел с ними общий язык, присел за их стол и уже не собирался возвращаться.

Мы забили на него болт и продолжили разговор.

— Вот, что еще говорит Харари: мы можем объединиться, а вирусы нет. Вирус в Китае не может дать вирусу в Европе совет о том, как лучше заражать людей, а вот китайский доктор может дать хороший совет своему коллеге на Западе.

— А разве сейчас мы не сотрудничаем?

— Сотрудничаем, — ответил Егор, — однако каждая страна параллельно ведет свои грязные игры, каждый разрабатывает собственную вакцину, хотя государства могли это делать вместе. Зачем скрывать свои успехи в создании лекарства от смертельной болезни?

— Наверное, ты прав, но...

— Да, ***! Я всегда говорил, что Карабах ваш! — кричал из-за соседнего стола Данила. Он точно, ***, ваш, у вас все есть основания на претензии! Он точно, ***, ваш! И ничей. — Данила явно нашел с армянами общий язык.

— Что ты хотел сказать? — продолжил Егор.

— Да уже ничего.

Мы немного неловко помолчали вместе с Серегой.

— Ну а что твой Харари говорит про профессии? Что будет с таксистами, новостниками, клерками? — спросил я.

— А с последними что не так? — наконец-то включился Серега. Он сам офисный клерк, а его отец таксист. За отца он, видимо, особо не переживал.

— Как что? На выход! — хладнокровно ответил Егор. — Офисы больше никому не нужны, все уходят на удаленку.

— А после карантина? — спросил я у Егора.

— А после карантина все поймут, что снимать большие офисы — хрень собачья. Станут арендовать маленькие помещения, куда все уже не уместятся. Кто-то будет работать из дома, а кто-то не будет работать вообще.

«Теперь мы точно потеряли Серегу», — подумал я.

Вдруг Егор посмотрел куда-то в сторону и сказал:

— Только не это.

Мы увидели, как Данила встает из-за стола армян, обнимает каждого и собирается идти к нам. Его *** светился от радости. Свет был противным, как солнечные зайчики или брызги детей в пруду, когда ты еще не успел окунуться. Он сиял, будто и вправду нашел лекарство. Да еще и всех пропавших детей на белом свете в придачу. Данила любил помоложе и рисковать. Он плюхнулся в кресло и начал сверлить наши лица своим скотским, уродливым и счастливым взглядом.

— Ну, что, договорился? Когда идем в поход за лекарством? — пытался подколоть его я.

— Уже ничего не надо, — уверенно отвечал Данила.

— Как это?

— Я уже все нашел. Лекарство, — он нарочно сделал после этих слов паузу, рассчитывая на наше удивление. И тогда он с видом «ну ладно, идиоты, сейчас все объясню для тупых» продолжил: — Совместно с представителями армянской научной ассоциации по поиску лекарства от коронавирусной инфекции мы разработали препарат, способный вылечить любого от этой болезни. Господа, представляю вашему вниманию препарат «армяфирин»!

Данила резким движением руки выкинул из кармана пакетик насвая — подарок от новых друзей.

Мы пили и пили. Пытались угнаться за Данилом, но он всегда был на шаг впереди. Данила *** кружку залпом и начал новый спор:

— Да что вы заладили со своим сотрудничеством? Вон, Северная Корея сидит, ни с кем не сотрудничает, и ноль заболеваний. Тоталитаризм — вот лекарство! — закричал Данила. На него обернулся весь бар.

— Что, я что-то не так сказал?!

— Не знаю, что там с тоталитаризмом, — сказал Егор, — но Харари говорит, что авторитаризм имеет одно большое преимущество — возможность быстро принимать решения в режиме чрезвычайной ситуации. В условиях авторитаризма один человек принимает решения, ни с кем не советуясь.

— Да, а еще в условиях кризиса можно быстро спихнуть всю вину на кого-то другого, — *** Данила совсем непонятно кого.

Я решил сменить тему:

— Давайте подумаем, кого мы не возьмем в будущее.

Мы взяли салфетку, Данила взял официантку за жопу. За это нас чуть не выкинули из кафе раньше времени. На салфетке мы накидали манифест. Вот как он выглядит:

Манифест четырех.

Мы, основатели клуба четырех, Егор, Даниил, Сергей и Павел, обнародуем список тех, кому нет дороги в будущее:

1. Белым натуралам. В них отпадает нужда.

2. Слабым медикам. Они погибнут во время работы с ковидными больными. Как и их семьи.

3. Тем, кто просто спросить в очереди.

4. Новостникам.

5. Попрошайкам. Они должны были умереть во время карантина.

6. Домработницам.

7. В будущем не будет шашлыка. Как бы мы не хотели.

8. В будущем не будет Михаила Ефремова. Как бы мы не хотели.

9. На *** авторитаризм и тоталитаризм.

Данила начал оспаривать этот пункт. Мы ему сказали, что никогда в жизни не возьмем с собой ни авторитаризм, ни тоталитаризм. Тогда он вскочил с места и вырвал салфетку из рук Егора. А затем завопил:

— Вас, пидорасов, мы тоже не будем брать! Да, Серег?

Серега одобрительно кивнул.

— Но почему?! — пытался оспорить решение Егор.

10. Егору.

11. Паше.

12. Таксистам.

13. Продавцам.

14. Девушкам, которые делают вид, что я им нравлюсь, а когда я зову их куда-нибудь, начинают хихикать и говорят, что нет, ты что, никогда в жизни.

15. Тем, кто не моет руки перед едой.

16. Рэпер Фейсу.

17. Летучим мышам.

Данила несколько раз перечитал манифест. Вдруг в нем проснулась любовь к друзьям:

— *** с вами, я без вас никуда не пойду.

18. Даниле.

Когда манифест был готов, он вскочил на стол и начал его зачитывать. А после добавил:

— Это наш Ноев, мать его, ковчег. За ним плетутся старые псы и старухи, шлюхи и попы, таксисты и белые. Мы сели на брешь из-за *** короны, но сейчас отправляемся в новый путь. В открытое, ***, будущее. Где цветы растут не из дерьма. Без грязи и летучих, *** их, мышей. Где реки не загрязняются нефтью, люди не едят крылатых крыс, а бабки не занимают все свободные места в метро. Это будущее! Оно уже здесь, и мы уже вошли в него и не собираемся кончать. И это великолепно!

Также великолепно одним точным ударом официантка сняла Данила со стола. Мы вышли из бара. Светало. Данила украл из холодильника пиво. Мы встали у входа в кафе и наблюдали, как маленькие люди топали на работу, наступали на дорожные впадины, похожие на дырки в сыре. Из автомойки вышел сонный узбек. Он посмотрел на нас, убедился, что мы не представляем опасности для автомойки, и ушел спать дальше. Два таксиста болтали о чем-то совсем не важном. Они невозмутимо ухмылялись, не зная, что их не взяли в будущее. Казалось, что будущее уже наступило для всех, но мы-то знали, что к полудню таксистов уже не будет.

Солнца еще не было, и все его ждали, чтобы было теплее. Мы молча стояли. В какой-то момент Данила заорал на всю улицу:

— ***! Сука! Вот же ж ***!

— Что такое?

Данила разбил бутылку пива со злости, сделал драматичную паузу и сказал:

— Армян забыли.