«Тело и Палантир». Яна Янушкевич: итоги литературного конкурса Правила жизни «В будущее возьмут всех»
Тело и Палантир.
Яна Янушкевич
— Слова — мусор. Бурные потоки словообъяснений — маркер будущего провала.
— Мы живые. Значит, животные, понимаешь? Они ведь не словами общаются. Душой. Нюх у них есть, плюс еще что-то, чего мы не ловим. А слова, которыми снабдили человеческие сообщества, служат подчинению. По факту — созданию стада, только на более высоком уровне. Вслушайся: «осуществлять», «в соответствии», «взаимодействовать»... Тьфу.
— Вибрации, колебания. Темп, такт. Вся эта музыка... она растворена вокруг. Знаешь, как яйцеклетка выбирает спермотозоид для оплодотворения? Нам говорили, будто побеждает самый быстрый. На деле клетка выбирает того, кто совершает колебания — с той же частотой, что и она.
— В ритме вальса. Марширующие идут в сад.
— Иногда наоборот — посылают вальсирующих. Они ж несерьезные.
— Иначе откуда солдафоны берутся.
— И прочие удивительные личности.
— Так как насчет нарушения режима?
— Да я-то не против... Подожди, сейчас отпишусь начальству.
Отправив сообщение, она кликнула на сиреневый ромбовидный значок на панели задач. Загорелось сообщение: «Проверено "Палантиром".* 91 балл». Недешевое удовольствие, особенно когда зарплата минус 20%. Эти черти арасовские всегда в плюсе. Сэкономить на аренде за счет повального хоум-офиса, подать на субсидию, сократить зарплаты. Маржа спасена.
Она взяла пустой стакан со стола, вышла на кухню. Кабы не ипотека, можно было б наплевать на все и выложить фото. Да, девушка бальзаковского возраста желает познакомиться. Бездетная, самостоятельная и без детей. Проходя на балкон, она бросила быстрый взгляд на белобрысый бобрик, видневшийся над монитором. Слава смотрел в монитор, не отрываясь. Очкарик и отличник. Третий год длился их облегченный брак, без детей. Как писали в романах? «Он такой... нудный». Вот оно, точное слово. Нудность — длинная, долгая осиновая ось. Нудьга. Тяжкая моя судьба.
С начала нового режима они, не сговариваясь, переставили столы друг напротив друга — так, чтобы мониторы были к стене, а не рядом. Худой и высокий, муж сложился аккурат по высоте монитора. Смотрел на экран днями, не отводя немигающего взгляда.
**
Луч, двигаясь сквозь узорчатую занавеску, выхватывал узоры, складывая их в такт пробегающей — чуть не сказал — волне, но на деле фигурке неизвестного пола.
Увидеть линию движения и умереть. Уснуть. Ибо одиночество, помноженное на два тела в условиях ограниченного пространства, приобрело вкус сладковатой пошлости. Вместо терпкой горечи свободного духа и уединения — спертый воздух невысказанных, неизвестных претензий. Слов нет, только запахи, причем мнимые.
Не совпадаем в незримых вибрациях. Пульсируем несинхронно — как будто очнувшись от сна, объяснял он себе. Как спасти брак? Недостаток общения? Внимания? Комплиментов? А есть ли смысл множить фальшивые ноты? Слово высказанное есть, как известно, та же ложь.
Уйти в себя, нырнуть, достичь живительных ключей, бьющих со дна, — тогда можно сделать вдох. И вдруг увидеть давно забытый день, когда, глотнув утренний пустой чай, он совершал марш-бросок через сквер в институт. Сломанная скамейка, куст бузины, мать-одиночка гуляет с ребенком-инвалидом. Навстречу выходят Леха Таврич и Лысый. Они смеются: «Че, славян, не выспался, все прогу свою писал? Давай, может, пивка, а? Ученый ты наш».
**
Лилу, помнишь, как Тошка тогда пел «Прощай, Америка, о», помнишь, да. А если б тогда не срулил с той белой курить, все срослось бы. «Не прощу». Все так и покатилось. Калининград, Прага, прочая Европа. А Тошка там не прижился. Он не в системе, понимаешь. Он один, отдельный. Потом вдруг звонить стал. Плевался и плакал. Плакал от своей жизни. Чертова жизнь, так говорил. Потом пропал на несколько лет. И вдруг материализовался в скайпе. Какой-то стал мутный. Сейчас, говорит, он судовой кок «Маерск», или как там его контора называется. Говорят, с мулаткой какой-то живет. Дети-то хоть есть у них, не знаешь? Не говори, что я спрашивала.
**
— Знаешь, собственно общение — только фикция, показуха. Пребывание тела в пространстве.
— Совместное потребление табачного дыма.
— Хотя иногда замечательно бывает.
— Если совпадает.
— А это и есть главное. Совпасть, понимаешь. Вроде сначала так ничего, а потом — куда что делось.
— Все, извиняюсь, хотел спросить, ты... одна?
— Одна. Но формально не одна. Но одна. Ну ты понял. А... ты?
— Да та же песня. Устал. Просто устал.
— Скандалы?
— Та не. Давай встретимся. Объясню. Чет уже достало все. А?
— Сегодня можно.
**
Мода. Косметика. Фигура. Галантерея и аксессуары. Целая индустрия ерунды пошла прахом. Все, что осталось, — защитные костюмы, одноразовые. Выбор — белые или голубые. На улицу посмотришь — не толпа, а бело-голубое море. Хотя можно что-то придумать, рюшечки или кармашки. Но это ж одноразовое. Сняла — выбросила. Заразное. Все стало заразное. Мусорщики, как всегда, заработали, цены за «вывоз ТБО» повышать не забывают. А ментам проблемы, опасных-то рецидивистов не узнать.
Угол Пастера и Дзержинского, столик номер 9 на 20:30.
Она неспешно подошла к шкафу, выбрала платье. Не надо, чтобы девушка опаздывала на первое свидание. Спокойно прийти, оглядеться. Отчего нет, просто кофе выпьем.
Муж даже не повернул головы. Оно и лучше.
Улица ударила в лицо влажным ветром. Мой буйный товарищ, перебирающий струны. Мои натянутые нервы. Вдали светящийся квадрат окна кафе. Мой столик в углу, как лодка у причала. Ноги промокли и вязнут, лужи выдают мои страхи. Ничего, что рано. Погуляю.
Лодка ждет меня в условленном месте. Я что, иду навстречу незнакомцу, с которым списалась в инете? Это только мое тело в костюме, душа моя рядом шагает. Светлая моя, идет в ногу. Сколько перекрестков с дроботом мелким разбегаются от меня. Как ручейки моего детства.
Вот она, дверь. Тридцать лет по пустыне, взвалив груз грехов своих. Показалось, так много ступеней. Очки, перчатки снять. Капюшон.
— Слава.
— Ты?
* «Палантир» — программа, созданная программистами Иваном Безудалых и Олесем Швиль в августе 2020 года.
«Программа предназначена для тех, кто общается в соцсетях на сайтах знакомств, но при этом опасается публиковать свою фотографию и сообщать настоящее имя. Например, для тех, кто пока состоит в браке, но уже сейчас готов расторгнуть отношения и создать новую семью», — говорится в аннотации.
Программа устанавливается на устройство (мобильный телефон или ПК) и анализирует поведенческие реакции пользователя — например, скорость и силу нажатия на клавиатуру, темп набора отдельных слов и фраз, употребление слов и выражений и другие параметры. На основе полученных данных программа формирует «индекс искренности» по 100-балльной шкале и показывает индекс собеседнику. Предполагается, что высокая степень искренности может защитить от обмана.
Особую популярность программа приобрела после скандала #notfatcat, когда британец арабского происхождения Ахмад Лакаб рассказал в своем блоге об 11 безуспешных попытках серьезных отношений через соцсети.
Девушки, которых Ахмад приглашал на свидания, охотно общались с ним, затем просили о финансовой помощи и переставали выходить на связь. За время попыток Ахмад потерял $15,1 тысячи. Пост Ахмада вызвал шквал перепостов, о похожих историях рассказали множество англоязычных (а в дальнейшем и немецко-, испано-, русско-, польскоговорящих пользователей), в том числе многие знаменитости. Всего хештег использовали более миллиона человек. Контрольный пакет программы купило «Роснано» за $1,3 млн, затем перепродало Сбербанку за $4,1 млн.