Молодая проза Правила жизни: «Я играю одна» — рассказ писательницы Лидии Леонтьевой о детстве, которое незаметно превращается в ад

эй эй эй больше нету слов

эй эй эй слов больше нету слов

эй эй больше нету слов

эй эй знаешь почему

мне лень мне лень

мне лень мне лень

На самом деле литература только начинается. Мы продолжаем путешествие в поисках талантливых писателей, еще не вошедших в литературный истеблишмент. Следующая остановка – Уфа.

В ноябрьском номере Правила жизни опубликованы три рассказа трех молодых русских писательниц, трех мастеров башкирской миниатюры. Все они работают с памятью. Лидия Леонтьева пишет обманчиво наивные тексты про ад детства. Диана Давлетбердина – башкирские заговоры, чтобы не затянуло в прошлое. Но слова бессильны, нужны действия, и потому в рассказе Лены Хановой приносят священную жертву, чтобы память не сожрала.

Предлагаем вашему вниманию тексты Лидии Леоновой. Остальные рассказы будут опубликованы позднее.

Евгений Бабушкин

Бум. Еще одна тарелка об пол.

Бум. Зачем они это делают, ведь мы из них кушаем.

Бум. А если тарелки закончатся?

Бум! Бум! Бум!

На следующий день я тоже разбила всю посуду. «Папе тарелки не нравятся, он потому их и бьет, да?»

Мама так сильно ругалась, что папа почти снял ремень. Обидно, я хотела как лучше. Даже не тронула чайный сервиз. Папа подарил его маме. Раз это подарок, то наверняка не разобьет. Надеюсь, хотя бы противной каши по утрам больше не будет. Тарелок-то нет.

Я люблю играть. Прячусь под одеялом и жду, когда мама начнет меня искать. Она всегда меня долго ищет, а когда находит – радуется и обнимает. Только теперь она не играет со мной, я могу пролежать под одеялом весь день. А она ходит по дому, с кем-то ругается по телефону.

Мне уже хочется обижаться. Я лаю, как наша собачка. Мама ходит туда-сюда, часто сморкается, кому-то звонит. Номер занят и нужно перезвонить позднее. Может, мама звонит на мой телефон, который поет песенками из мультиков? Мне уже жарко и тяжело дышать, я смотрю на маму из-под одеяла. Она сидит на стуле. Взгляд у нее застывший, глаза мокрые и пустые.

Она не шевелится, я – тоже.

Мама расстроена, что не может меня найти! Бедная моя мама! Я скинула одеяло, подбежала к ней и заплакала: «Я тут, мамочка! Прости!», а она на меня не посмотрела. Ни сейчас, ни потом.

Сейчас папа купит себе брюки, и мы спокойно поиграем. Папа надел брюки и пошел в них на работу.

Сейчас мама купит хлебушка, и мы спокойно поиграем. Мама купила бутылку и заперлась с ней на кухне.

Я играю одна.

Мама не улыбается.

Мама потеряла улыбку.

Я в первый раз сама собрала игрушки, чтобы ее найти. Но улыбки нет.

Я спросила у мамы: «Где?», а она ответила, что, наверное, потеряла улыбку где-то в другом месте:

– На улице, что ли? Во дворе, в песочнице?

После песочницы мама стала меня отмывать, а когда я спросила, почему папа не приходит, ей случайно мыло в глаза попало. Неуклюжая моя мама.

Ничего, завтра я точно найду ее улыбку. Может, она в моем шкафчике в детском саду?

Папа всегда был чем-то занят. Наверное, очень важным, раз посвящал этому все свое время. Я гордилась им и тайно верила в то, что он супергерой. Однажды я спросила:

– Папа, а я могу тебе чем-то помочь?

– Да. Не мешать мне.

Видимо, я не подходила для чего-то важного. Жаль, что я не одна из этих бумаг, в которых он всегда копался, а так, всего лишь бумажка. В этом доме все только и делают, что мной подтираются.

Его зовут Руслан. Он не похож на других мальчиков, даже на папу. Папа обычно грустный, а Руслан всегда веселый.

Он красивый и нравится всем девочкам, но больше всех – мне. Я к нему не подхожу. Ничего особенного во мне нет. Руслан говорит, что все девочки – принцессы. Значит, я тоже. У меня есть мечта, что когда-нибудь Руслан освободит меня из нашей маленькой комнаты.

Только у нас во дворе все ребята поют «тили-тили тесто», когда Кристинка выходит гулять. Она похожа на Рапунцель, особенно когда Руслан зовет Кристинку играть. Она выглядывает с балкона и блестит своими золотыми волосами. Наверное, у них правда тили-тили.

Когда я вижу Руслана, мне хочется спрятаться куда-нибудь. Самое лучшее место – под кроватью. Я обычно так и делаю. Под кроватью мне снится, как я и Руслан живем долго и счастливо где-нибудь очень далеко от дома.

Я просыпаюсь от визга разбитой тарелки, снова не попавшей в цель.

Вижу Руслана с Кристинкой на троне.

Так и живем.

Раньше мама говорила, что папа живет в фотографии, которая стоит в рамке на полке.

Мне до нее высоко.

Непонятно, почему папы нет, а мама есть и рядом, ведь она тоже с ним на фотографии, правда, немного другая: смеется, красиво одета, а сзади море, как из телевизора.

Потом как-то раз к нам пришел дяденька, и мама сказала, что я должна называть его папой и как будто он вообще теперь – мой папа.

Я ничего не поняла, у меня уже есть папа, откуда взялся еще один?

Я подошла к маме с фоторамкой, то есть с папой, чтобы решительно спросить. На что она обняла меня крепко со словами: «Новая жизнь», забрала папу и спрятала, оставив на моем плече мокрые следы.

Интересно, что за «новая жизнь», а если вдруг придет другая тетя и скажет, что она теперь моя мама, я сойду с ума.

Я не знаю, как сходить с ума, но иногда это происходит с мамой, если делаю что-то неправильное. Неправильно, если два папы и две мамы, ведь так?

Тот дяденька теперь тут поселился и иногда приносит мне конфеты, а вчера подарил страшно красивую куклу. Только я не перестала вспоминать о папе.

Когда мама ушла в гости, я тихонько залезла в ее полочку, чтобы найти папу, и обнаружила кое-что интересное – старый фотоальбом. Он был наполовину порванный и с помятыми фотографиями внутри. Там оказалось много моего настоящего папы: и в смешном костюме, и на речке, и с нашей кошкой, и с мамой, и даже со мной, когда я была еще совсем маленькой посылкой от Аиста.

Папа везде улыбается. Наверное, мне. Обнимаю альбом и тепло.

Я просидела с ним весь вечер, и когда мама вернулась, стало страшно, что она поругает меня и снова заберет папу и я никогда его больше не увижу.

– Мама, может, папе лучше остаться? Ты всегда грустная и часто плачешь, а на фотографиях с ним такая счастливая. Я хочу, чтобы ты снова улыбалась.

Она ничего не ответила, только на пару секунд сильно сжала губы, выдохнула, а потом подошла ко мне близко и вдруг улыбнулась, как раньше.

– Я счастлива, что папа подарил мне тебя.

А я и не знала, что детей можно дарить. Надеюсь, мама меня никому не передарит, дареное не дарят, ведь так?