Рассказ Андрея Рывкина «Побег из Москвы» — о том, в какой блокбастер может превратиться жизнь большого города из-за карантина
ПОБЕГ
ИЗ МОСКВЫ
АНДРЕЙ РЫВКИН
Бросив аспирантуру факультета международных отношений СПбГУ, но все-таки умудрившись написать ряд учебных пособий по истории США и Ближнего Востока, Андрей Рывкин стал журналистом и кинодраматургом. Пишет колонки для The Guardian, Airmail и русского Правила жизни, а также сценарии: в частности, выступил соавтором сценария фильма «Духless» и сериала «Лондонград». Специально для этого номера Правила жизни Рывкин написал рассказ о том, как рассыпаются иллюзорные ценности в руках тех, кто к ним привык, стоит появиться реальной угрозе.
Аудиоверсию этого рассказа в исполнении Андрея Рывкина можно прослушать в приложении
Если у вас нет подписки, активируйте бесплатный доступ на 30 дней по этой ссылке.
Скачать приложение Storytel (AppStore, Google Play).
БАР «СТРЕЛКА»
Вечеринка ZFZ: лучшая из всех, что бывают в Москве. Яркие неоновые огни освещают красивые лица. Диджеит красавица Соня — it-girl Москвы. Она в полупрозрачной майке и черной маске с надписью «будет хуже». Одной рукой Соня ставит музыку, а другой снимает сторис в инстаграм. Публика в экстазе. Все как всегда.
Ты — ухоженный, слегка грустный рекламист в перманентном экзистенциальном кризисе, который вяло проталкивается к бару сквозь море московских тел, не соблюдающих социальное дистанцирование. Решительности в твоих действиях нет, отрешенности зато до фига. Кто-то случайно проливает на тебя коктейль, но ты делаешь вид, что ты не заметил, хотя ты, конечно, заметил, да что там заметил — ты запомнил этот позор на всю жизнь.
Наконец ты у бара. Бармен тебя не видит в упор. К счастью, ты встречаешь знакомое лицо — Леня — давний друг, почти старший брат и хозяин торговой сети, которая умудрилась не обанкротиться, а даже взлететь. Леня обычно сидит на Рублевке, но тут ZFZ — и даже он вылез в центр, чтоб потереть с контркультурой. Леонид куда более властно требует внимания бармена, и вот уже через пару секунд тебе мешают коктейль. Счет закрывает Леня, указывая жестом, что, мол, «забей». Ты и забиваешь: в финансовом плане ты в последнее время, как и родной город, совсем не резиновый.
Ты рассказываешь, что недавно расстался с девушкой, что у тебя, разумеется, идея снять сериал про вашу жизнь — что-то по типу Girls, но в Москве. Леня в шутку кивает тебе на Соню, которая только закончила сет и теперь купается во внимании друзей и поклонников. «Твоя Лина Данэм», — говорит он, отпивая коктейль. Рядом с Соней еще маячит непонятного вида спортсмен, который совсем не вписывается в интерьеры, лица и разговоры твоего любимого бара. Судя по его растерянному взгляду — он сам это понимает.
Соня привычно машет тебе в удаленном приветствии — вы так постоянно пересекаетесь на каких-то вечеринках, но ты первый раз в жизни воспринимаешь это как приглашение: залпом гасишь половину бокала, говоришь Лене: «Запомни меня таким» — и направляешься к Соне. Провожая тебя взглядом, Леня сдерживает улыбку — понимает, что ты, возможно, замахнулся чуть выше своей головы. Как минимум будет весело.
Тебе уже даже не весело, тебе так вообще хорошо. Ты хвалишь Сонин сет, говоришь, что для тебя каждое ее выступление сродни Prozac — помогает от московской хандры. Это плоховатый пикап для Сони, и вот почему: у Сони нормальная, полноценная, очень красивая жизнь — в высотках, ресторанах и в бизнес-классе рейса Москва—Нью-Йорк. Ей хандра неизвестна, просто ты в очередной раз подумал, что relatability — твой конек. «Какая хандра?» — интересуется Соня. «Ну как, — отвечаешь ты, — карантины, "Стрелка" уже давно не та, протесты всюду. Мир к чертям катится, не лучше ли нам к этим самым чертям... напиться?» — казалось бы, изящно выезжаешь из неприятной ситуации ты. Соне, понятно, все нравится: она из Таллина, и Москва для нее — лучший город земли. Разумеется, после Нью-Йорка. Конечно же, после Нью-Йорка, как еще — даже безымянные «ковидные» могилы не разрушили этот образ. Ты что-то говоришь про то, как не любишь Бруклин и всех этих «честных хипстеров с бородами и кофе по 20 долларов за чашку», но обожаешь Манхэттен «как долбанный турист», хотя куда бы ты ни ехал — там все равно ты. Разговор не клеится. Соня пытается завершить ваше общение фразой «Может, лучше просто быть счастливым?». Но счастье — это не твоя опция, и ты отпускаешь шутку про спортсмена, пока еще не поняв, что спортсмен здесь как раз вместе с Соней — в отличие от тебя. «Кто этот чувак с показа Гоши Рубчинского?» Но вместо смеха Соня тут же меняется в лице, а спортсмен угрожающе поигрывает желваками. Ну что, приехали. Сейчас будут бить.
От неловкого и, возможно, физически неприятного момента тебя спасает Леня, который быстро переводит разговор на привычную для Сони тему — саму Соню. Ты успеваешь шепотом поинтересоваться у Лени (у шестого по счету человека на вечеринке) — «как там с колумбией?» — Но, увы, ответ отрицательный. В ответ на эти грустные новости ты налегаешь на коктейли: апероль здесь — апероль там. Вот и люди начинают, как просекко с вермутом, мешаться ложкой в твоем сознании: друзья, молодые журналисты, этот парень, который явно удолбан и всем рассказывает про своего психоаналитика, который помог ему пережить карантин. Парень часто бегает в туалет, и этим он тебе симпатичен. Но вместо стимуляторов он дает тебе две таблетки Xanax — «релакснуться перед сном» — хоть за это спасибо. Номер психоаналитика ты, кивая, записываешь в выключенный телефон (парень не замечает) и обещаешь завтра же позвонить.
Соня делает селфи в кругу друзей и подруг, среди которых оказываешься ты, Леня и спортсмен. Все улыбаются, на заднем плане уже другие диджеи — какие-то красавцы в смокингах. Ты где-то сбоку отчасти тебя заслоняют друзья Сони. Ты уже нормально принял коктейлей, так что улыбаешься пьяным. Соня, как и положено звезде, в центре: идеальный ракурс, белоснежные зубы и блеск smokey eyes. Вспышка — и ты попал в историю. Или в сторис. Надо будет проверить потом.
Ты уже никакой, едешь на заднем сиденье в такси по непривычно пустынной Москве. Если бы не респиратор — пары алкоголя окутали бы всю «Киа-Рио». Ты с грустью отмечаешь, что она так и не выложила ваше селфи. Ты откидываешься на заднем сиденье. Мимо такси быстро и почти беззвучно по разделительной полосе проносится караван с мигалками — серые фургоны, которых спереди и сзади прикрывают черные Suburban. Водитель что-то говорит на таджикском. Ты то ли спишь, то ли пытаешься оттереть пятно на одежде. Видимо, Xanax надо было принимать дома, а не на выходе из бара. Дома ты пытаешься не врезаться в многоярусную полку с кучей разных кроссовок, промахиваясь, ставишь айфон на зарядку и, теряя сознание, ложишься в постель.
ДУШИСТЫЙ КОФЕ
Ты просыпается после крепкого сна. На часах утро, но, видимо, следующего дня. Сутки проспал, офигеть. Сеть, кстати, не ловит — что Wi-Fi, что LTE. Пока роутер и айфон перезагружаются, ты приступаешь к любимому делу: открываешь заветную полку на кухне, вынимаешь красивый набор склянок с кофейными зернами и с удовольствием выбираешь New Day Brew от кооператива «Зерно» (они сделали ребрендинг после протестов в Калифорнии). Итальянская кофемолка рычит, и вот ты уже завариваешь кофе методом Chemex, отточенным движением пропуская через крупно молотые зерна тонкую струю кипятка из специального чайника с длинным носиком. Сейчас все наладится: кофе, свежий воздух, и все будет окей. С этими мыслями ты выходишь на балкон.
У тебя потрясающий вид на Москву — спасибо наследству. Внизу веселая сцена: соседи — папа, мама и дочка — в спешке набивают свой паркетник сумками. Куда-то спешат. Дочка кричит, ищет собаку. Сбежала, что ли? Кто в воскресенье вообще такой нервный? Или сейчас вторник? Короче, они идиоты. Внезапно совсем рядом безошибочный треск, будто сухие деревяшки бьются друг о друга. Потом пара хлопков. Чей-то мат вдалеке. Чей-то вой прямо рядом. Ты понимаешь, что стук деревяшек — это автоматная очередь. Ты заползаешь в квартиру и закрываешь двери балкона. Ты зашториваешь окна. Ты практически плачешь. На всех каналах синий экран. За окном одиночный выстрел, громкий. Тут ты что-то вспоминаешь и ползешь в кладовку. Там ты находишь запылившийся, оставшийся от родителей домашний телефон. Ищешь розетку, подключаешь. Гудок, есть сигнал! Ты ищешь номер в айфоне и набираешь его на городском. В Лондоне, в ресторане Burger & Lobster, у Лени звонит телефон. Это ты, и тебе очень страшно. Привет.
Леня не мог тебе дозвониться, но рад, что с тобой все в порядке. Он пытается тебя успокоить, но получается наоборот. Сам он ночью в улетел в Лондон — повезло с джетом друга. Тебе же не повезло, и теперь ты слушаешь инструкции: «Тебе сейчас надо взять себя в руки и валить из Москвы, понимаешь? Никто не знает, чем все это кончится, братишка, мы тут сами все гадаем. Я сейчас попробую вытащить тебя из города. Записывай: аэропорт Жуковский, на КПП № 3 будет полковник Зырянов. Белорусы вывозят иностранных граждан и журналистов, но с ними можно договориться. Бери весь кеш, что есть. Самолет полетит либо в Вильнюс, либо в Кельн. Шенген есть?» Ты слезно киваешь. «Вот и хорошо — скоро будешь со мной лобстеров жрать. Вылет через три часа. До аэропорта тебя довезут. Записывай номер перевозчика, городской — сотка нужна, кешем. Только без рефлексии сейчас. Бери самое необходимое и вали. Жду тебя здесь». От его уверенности тебе становится легче.
По указанному телефону со второго раза отвечают и задают предельно короткие вопросы: адрес, количество человек, пункт назначения, деньги. В обратном порядке. У тебя 30 минут на сборы. Ты не успеваешь спросить, что случилось, — на другом конце вешают трубку.
Полчаса ты, кажется, только выбираешь кроссовки. Хочется что-то удобное на ногах, но вместе с тем как-то выжить. Стук в дверь возвращает тебя в реальность. Ты уже одет — как будто в поход, который должен закончиться модным кафе. За дверью странного вида мужчина за сорок в немецком камуфляже поверх бронежилета — с рукава содран флажок. Такого можно встретить на играх реконструкторов — или в криминальных сводках. На плече у него болтается карабин. Он быстро и немного театрально проводит вводный инструктаж: прикрывающий огонь, перебежки, не высовываться. «Когда стреляю я — ты бежишь. Когда стреляют по нам — ты не бежишь никуда. Понятно?» Конечно, понятно. Затем он надевает на тебя бронежилет, в котором ты тут же выглядишь неуклюже и глупо, и командует спускаться во двор. «Что со связью?» — интересуешься ты. «Сотовая связь все. Только для триангуляции появляется в момент бомбежки — амеры нам GPS обрубили, и генералам так легче подсвечивать объекты».
«Каким генералам?» — «Да хрен их знает. Ты с ума сошел — телефон с собой брать?» Ты тут же выключаешь айфон, но, как только перевозчик отворачивается, прячешь его в носок. Хрен они тебя связи лишат, параноики чертовы.
«Ну что, готов? Пошли!»
Он выводит тебя в родной двор так, будто вот-вот начнется стрельба. Тебе страшно по-взрослому — хуже было, только когда твоя девушка сказала, что забеременела. К счастью, тогда обошлось. Авось, и сейчас пронесет. Во дворе никаких боевых действий — только двое мужиков тащат ящик с консервами. Завидев оружие у твоего нового друга, они останавливаются, ставят ящик на землю и поднимают руки. Перевозчик полным власти и снисхождения жестом приказывает им продолжать свой путь. Те подхватывают тушенку и быстро уходят. У подъезда стоит бронированный «мерседес» W140. Старый, местами ржавый, но все же надежный. Когда перевозчик заводит машину, из динамиков начинает играть Егор Летов. Тебя тут же начинает тошнить.
Стосороковой уверенно едет по улицам, как танк — хозяин Москвы. Ты смотришь в толстое, бронированное окно в железной рамке и видишь, что город не опустел. Где-то работают магазины, ходят люди — часто с коробками или крупными пакетами из магазинов. Кто-то даже собаку выгуливает. А где-то витрины уже забиты досками. Пробок, понятное дело, нет — но их и с эпидемии не было. Через окно ты видишь редкие кучки людей с различными знаменами, как кто-то пишет лозунг баллончиком на стене здания. А тут уже все посерьезнее: кого-то прижали к стене и, кажется, сейчас будут бить. Перевозчик, как старый таксист, говорит про либералов и пятую колонну, которую наконец выдавят из страны. «Ты с нами? А ты летишь? Израиль?» Ты съеживаешься и что-то мямлишь про то, что ты «не еврей» — хоть это и наглая ложь.
С вашим «мерседесом» с характерным грохотом равняется открытый «Урал», полный людей в разнородном камуфляже со знаменами Казачьего войска. Когда «Урал» поворачивает на соседнюю улицу, ты сталкиваешься взглядом с молодым казачком — твоим ровесником, может, моложе. Вы секунду смотрите друг на друга сквозь толстое стекло — один на «Урале» в папахе, другой в худи и на немецкой броне. Ты отворачиваешься. «Урал» уезжает.
ХОДОВАЯ НЕ ВЫДЕРЖИТ
Ваш W140 гонит по улицам. Из динамиков слышится все тот же говнорок, но ты уже не обращаешь на него никакого внимания. Да и проблемы появились куда более серьезные — ты видишь, как улицу перекрыли две поливальные машины, а пространство между ними — его хватает только на одну машину по ширине — только что закрыл лентой с шипами парень в ярком спорткостюме с болтающимся на боку АКСУ. Так, а у него еще и напарник — тоже с калашом. И еще один — справа стоит. Перевозчик тормозит за пару метров до шипов. Выключает музыку. Ребята на улице направляют на ваш «мерседес» стволы. Сзади вас тут же закрывает другая машина. Один из спорткостюмов жестом командует выйти. «Приехали», — говорит перевозчик.
У тебя тут же потеют ладошки. Ты спрашиваешь: «Это кто?» — «Хрен знает». «Мерседес» же бронированный?« — переспрашиваешь ты. — "Конечно... Но ходовая шипов не выдержит. Газанем — здесь же и останемся".
"Ладно, сейчас поговорю с мужиками", — без особого энтузиазма сообщает тебе перевозчик, нервно поглядывая на ребят, которые подходят к машине. Один из них стучится дулом в окно. Тот опускает его. "Из машины", — уверенно командует парень.
Ребята похожи на футбольных фанатов из хороших районов: цветные татуировки-рукава и прически из актуальных барбершопов. На лицах красные маски. Поджарые. Видимо, они быстро поняли, что к чему, — и теперь этот перекресток принадлежит им.
Перевозчик выходит из машины. Как только ребята замечают карабин — сразу направляют калаши. "Эй-эй, мужики, свои", — тараторит перевозчик. А потом указывает на тебя: — У него доллары есть". Ты наблюдаешь за происходящим как в кино изнутри. С плеча перевозчика тут же снимают карабин, шмонают. Парень с автоматом жестом приглашает тебя выйти. Ты повинуешься. Руки на капот, обыск. Машину досматривают — открывают багажник, вынимают оттуда твою сумку. Краем глаза ты замечаешь, что у твоего напарника переговоры не удаются и его куда-то уводят, направив ему в спину дуло калаша. Тот совсем не сопротивляется.
Один из парней потрошит твою сумку, пока второй держит тебя на прицеле. Парень вынимает из сумки две пачки рублей, кладет их обратно, а пачку долларов засовывает себе за куртку. С тебя достаточно аккуратно снимают бронежилет. "Ты с кем вообще? Куда едешь на х****? Витек, смотри — "мерс" бронированный. Танк вообще. Слышь, пацик, ты чо на броне? QR-код есть?" — от последней фразы ребята начинают ржать. Ты от страха не можешь связать и двух слов. "Я из Москвы, у меня самолет, я просто уезжаю, ребята, я ни с кем".
Тебе командуют "пошел" и легонько пинают под зад. Ты немного начинаешь плакать и на ватных ногах идешь к зданию за поливалками. За тобой следует паренек с автоматом. Ты понимаешь, что это конец твой жизни — вот здесь, у поливальных машин.
Но вы огибаете машины и оказываетесь у здания. Там висит табличка какого-то ОВД. Из здания выходит очередной парень в спорткостюме с калашом, а за ним еще двое. Он было проходит мимо, но тут замечает тебя. А ты замечаешь его. Это спортсмен со вчерашней вечеринки. Приятель Сони. "Давно не виделись", — улыбается он тебе. Видимо, расстрела не будет. По крайней мере, сейчас.
ЭТО НАШ ГОРОД
Вы заходите внутрь. Здесь все крайне активные, на позитиве, чуть-чуть ошалевшие от власти — и поэтому страшные. Калаши натирают свежие олимпийки. Кто-то пьет колу. Из динамиков ультраправый рэпчик. На стенах фотографии ментов и тех, кто в розыске. Вместо флага РФ — приклеенная скотчем имперка. Из какой-то подсобки внезапно выходит Соня.
"А ты что здесь делаешь? — Соня навеселе. — Это мой брат. Там как началось, он меня с собой взял. Охраняет". Соня обнимает спортсмена — своего мелкого братика. Разговоры неутешительные — армейская колонна, а то и две танковые дивизии подходят с Запада.
"Москва — мой город. А ты что, валишь отсюда? Да? Ссышь свой город защищать?" — "Да я не это... Я не умею", — мямлишь ты. — "А я тя научу стрелять. Главное, короткими бей. Оставайся. Весело будет. У ИКЕИ в Химках мясо, короче".
Ты замечаешь первую ссору в дружном коллективе.
"Ты какого хрена у него бабки взял? Мы не воруем. Пошел вернул быстро..." — тебе возвращают деньги.
Снова идут какие-то разговоры про использование сотовой связи в качестве "подсветки" объектов для бомбардировки. Ты же просто сидишь в углу и молчишь. Когда тебя отпустят — неизвестно. Да и отпустят ли вообще. Когда ребята начинают скандировать "Москва наш город", к тебе подходит Соня. Ты — даже в этой ситуации — удивлен своей удаче. "Это тебе не "Стрелка", да? — задорно спрашивает она. — Ты какой-то совсем кислый. Пойдем покажу кое-что", — приглашает Соня.
Вы заходите в одну из комнат, где на столе лежит... вскрытый брикет белого порошка. Ты никогда в жизни не видел такого количества наркотиков.
"Это?.. Свобода", — отрезает Соня. По ней видно, что она уже знакома с этим брикетом, — она расчерчивает две щедрые рельсы, тут же убирает одну и предлагает тебе вторую. Ты не отказываешься. Когда ударяет в мозг, ты понимаешь, что легенды о комнатах, полных вещдоков, были правдой, — о таком качестве ты и мечтать не смел. Дела тут же идут на поправку. Вы выходите на улицу покурить.
В это время на блокпосту происходит неприятное. Вместо торможения водитель "гелика", не замечая шипов, газует, аккуратно пролетает меж двух поливалок, но раздирает все колеса напрочь и теряет управление автомобилем, который тут же сбивает одного из ребят с блокпоста. Это видит второй парень и, не прицеливаясь, открывает очередь по "гелику" в полноавтоматном режиме, растрачивая почти обойму за секунды, но не попадая ни по одному из людей внутри. Это происходит буквально за пару секунд.
До того как вы с Соней забегаете внутрь, ты успеваешь заметить, как обитатели внедорожника начинают отстреливаться прямо из машины. Из пистолета через лобовое стекло водитель убивает парня, который выпустил по ним очередь. Сбоку кладут еще одного фаната, который возился с предохранителем своего калаша.
По незваным гостям открывают ответный огонь из окон ОВД. Гости глушат ответку и заходят в здание. Вы заперлись в комнате. От гостей слышны только шаги и стрельба. Хаос. Крики по рации.
ДОРОГА В АЭРОПОРТ
Тебя крепко вштырило, и звуки выстрелов — это совсем не то, что ты хотел сейчас слышать. Брат Сони орет "уходи", и ты выбегаешь с ней из кладовки, пока ее брат прикрывает вас, отстреливаясь куда-то вглубь коридора. Тебе удается схватить Соню и выбежать во двор. Ее брат, скорее всего, уже мертв.
Ты держишь Соню, которая сквозь слезы орет, что ей надо к брату. Стрельба все ближе. Ты хватаешь Соню и в панике бежишь от звуков выстрелов.
Слышны крики, бег, одиночные выстрелы, кто-то по рации говорит "подъезжаем", слышны короткие очереди.
К ОВД подъезжают два "лендкрузера", из которых бритоголовые ребята тут же открывают беспорядочный огонь. Ты замечаешь W140 — все еще с открытым багажником — и, держа Соню за руку, бежишь к машине. Соня орет, чтобы ты ее отпустил, но ты не слушаешь. Ребята оглушенные, двигаются на автомате. Когда вы добегаете до W140, в дверь водителя попадает несколько пуль. Ты заталкиваешь Соню в багажник и ложишься туда сам. Прикрываешь его. Соня рыдает и бьет тебя. Хочет вырваться. Хочет спасти брата, который, скорее всего, с дыркой в голове лежит в коридоре. Ты прижимаешь Соню к себе, а другой рукой полностью закрываешь багажник. Наступает кромешная тьма.
Слышны выстрелы. Несколько пуль попадают по "мерсу", отчего тебе становится совсем нехорошо. Кто-то садится за руль и едет — и это интенсивный момент. Правда, водитель вскоре врезается, и "мерс" останавливается, но движок продолжает работать. В багажнике ты слышишь, что выстрелы теперь уже вдалеке и становятся все реже. Когда они замолкают, ты открываешь багажник — сначала на маленькую щель, оглядываешься — а потом вылезаешь. Вслед за тобой — Соня.
Вокруг совсем неприятно: редкие трупы, брошенные калаши, "гелик" с разнесенными колесами и многочисленными пулевыми отверстиями, но самое страшное, что за водительским сиденьем W140 сидит расстрелянный дед.
Кавказец, на вид — лет 80. Еще не умер, но двигаться уже не может. Он смотрит на тебя. Ты уважительно вытаскиваешь деда. Тот тяжело дышит. Раздается выстрел — непонятно откуда и непонятно куда, еще один: пора валить. Вы садитесь в машину и закрываете двери. Старик смотрит на вас с ненавистью — этот взгляд ты никогда не забудешь. Ты резко даешь задний ход. Машина ударяет что-то мягкое и переезжает его.
Дорога в аэропорт... Ты когда-то делал рекламу под этот трек. Кажется, его пела певица Света. Ты не помнишь. По дороге вы молчите. Когда ты видишь надпись "ЖУКОВСКИЙ" — тут же сворачиваешь.
На армейском КПП около сотни человек. Выясняется, что ты не свой — тебя нет в списке. Леня говорил, что есть, а тебя нет. "Если бабки есть, может, следующий самолет возьмет, — говорит тебе армеец. — А так — хрен знает". Ты хочешь было пройти, но армейцы направляют на тебя калаши. Тебе это не нужно. Ты отходишь в сторону.
Соня тем временем вынимает эстонский паспорт. После короткого разговора она молча проходит на рейс.
Ты бредешь назад через толпу людей, которые ждут вылета из Москвы. Они обсуждают новости, слухи, курят у КПП.
Ты останавливаешься и закуриваешь сигарету. Внезапно ты ощущаешь странную вибрацию где-то в ноге. Ты вспоминаешь, что это, и вынимаешь айфон из носка. Первым делом машинально открываешь первое уведомление — это инстаграм, тебя отметили на селфи с вечеринки. Ты, Соня, спортсмен, Никита, Леня, апероли... Ты даже неплохо получился.
Уведомления начинают приходить всей толпе, и армейцы, первыми сообразив, что к чему, бегут врассыпную. Люди начинают кричать. Где-то наверху слышится рев турбин.
БЫСТРОРАСТВОРИМЫЙ
Рев переходит в звук будильника на покоцанном айфоне. Ты его отключаешь. Этот КПП снится с тех пор, как тебе удалось сбежать.
Ты уже немного другой, хоть и прошло всего пара лет — в зеркало ванной в Лялином переулке, которую ты делишь с двумя другими жильцами, на тебя смотрит человек с залысинами и шрамом под подбородком. Ты привычно готовишь быстрорастворимый кофе. Твой сосед с раздражением смотрит на то, как ты выливаешь остатки в раковину.
Ты одеваешься и выходишь на улицу. Омерзительный город. Двадцать минут на электробусе, и ты уже дезинфицируешь перекисью водорода столы, стульчаки, раковины и вообще все, что требует протирания в кафе "Старый город". Ты вроде в перчатках, но кожа рук все равно выжженная, старого человека. Говорят, это пройдет, — ты не веришь. По дороге домой ты встречаешься с Соней — вернее, с ее плакатом. SONIA — известный DJ из России — гастроли в клубе MOSKVA. С Sonia вы не поддерживали связь после ее ухода с КПП.
А с Леней, наоборот, обменивались эсэмэс. Если вы в последнее время пользовались санитайзером в одном из семи секторов Москвы, скорее всего, этот санитайзер был произведен им.
Вы встречаетесь в дорогом ресторане. Бронированные Suburban блокируют окна.
"А что, как дела у тебя?" Ты мямлишь, Леня понимающе закрывает счет. Ситуация такая, что он может помочь с работой, что москвичей сильно притесняют. Он что, заблеванные туалеты мыл? Откуда ему это знать.
На следующий день тебя увольняют. Без объяснения причин — просто увольняют, и все. Вы все здесь для них взаимозаменяемые муравьи. Ты оказался плохим муравьем. Ты набираешь Леню.
Вы сидите в кофейне с его ребятами. Они непонятные, но говорят на твоем языке. "Смотри, нужна помощь по постам, текстам".
Ты долго думаешь, идти на DJ-сет Сони или нет, но в итоге идешь. Ты не танцуешь. Просто смотришь на нее, как всегда, красивую, за пультом. Она то ли тебя замечает, то ли нет... Это взгляд такой — он как бы обращен и тебе, и каждому, кто на нее смотрит. Но к концу выступления к тебе на выходе подходит большой человек и говорит, что Соня хотела бы тебя увидеть.
В гримерке Соня пытается спросить, как дела, она все видит и понимает — и ей говорить особо нечего. Жизнь вас раскидала, и Соня приземлилась на поролон, пока ты все еще отдираешь себя от раскаленной плиты. Она всучивает тебе конверт с деньгами. "Пожалуйста, это не вопрос гордости". Ты хочешь послать ее, наорать, возможно, обнять и поплакать, но вместо этого берешь деньги, желаешь удачи, вы как-то странно обнимаетесь. Ты чувствуешь запах ее чистоты. И все. И уходишь.
Через пару месяцев ты снова в работе. Ты переехал к Лениным ребятам в квартиру. Ты что-то пишешь: твиты, посты, аналитику. Все под псевдонимом и непонятно куда. Теперь ты тренируешься и занимаешься спортом. Даже больше не пьешь. Когда они тебя будят, ты, в принципе, понимаешь зачем. На заднем сиденье ты замечаешь пару старых винтовок и несколько светошумовых гранат. Вы едете туда, куда раньше мягкие сиденья немецких автомобилей отвозили тебя каждую субботу.
Не прошло и часа, и ты пританцовываешь на крыше здания, которое называлось бар "Стрелка". Рация хрипит переговорами новых друзей. Ты снял респиратор. Твое лицо все равно никто не увидит. Рядом в странной позе лежит человек, чью жизнь ты помог прекратить. Утро, сектор ваш, необычайно свежо. В Москве так почти никогда не бывает. Ты куда-то смотришь и осознаешь, что у тебя наконец-то есть будущее. У тебя впервые отсутствует грусть. ¦
ИЛЛЮСТРАТОР
Евгений Тонконогий
читать дальше
