10 главных откровенных романов

Признаться, я считаю прозу Э. Л. Джеймс недостаточно высокого уровня. Я даже пару раз участвовал в дискуссиях и приводил горячие доводы, что, мол, существует более изысканная эротика («Почему поклонники "50 оттенков" не покупают "Дельту Венеры" Анаис Нин? Или "Девять с половиной недель" Элизабет МакНилл?») Да, это глупо – объяснять, в чем прелесть настоящих «взрослых» книг массовой женской аудитории. В этих спорах, на самом деле, самое интересное – наблюдать, насколько по-разному женщины и мужчины относятся к подобной литературной.

Француженка Анаис Нин начала писать эротику в 40-е годы, чтобы немного подзаработать. В области, где доминировали мужчины, она решила отличиться тем, что использовала «женский язык» и преподносила сексуальный опыт «с точки зрения женщины». Эротические истории Нин не просто доводят читателей до состояния эйфории, но заставляют их прочувствовать потоки возбуждения. Момент удовольствия изящно растягивается, удовольствие отнюдь не скоротечно. Возможно, это говорит нам о различиях в сексуальном опыте и фантазиях на гендерном уровне – женщинам, кажется, присуща большая утонченность и скрытность.

Мужской пол, наоборот, предпочитает, чтобы непристойность лежала на поверхности: мужчины пишут эротические истории для таких же, как они сами – для особей со слабой концентрацией внимания, увлеченных только выдающимися атрибутами женской красоты (как у Кингсли Эмиса в «Этом неопределенном чувстве»: «Почему мне так нравятся женские груди? Мне ясно, почему они мне нравятся, спасибо, но почему они мне нравятся настолько сильно?»).

Сегодня интернет предлагает визуальную историю секса любому школьнику, если, конечно, он в состоянии обойти блокировку. Однако в мое время ребята искали инструкции по сексу в замусоленных фрагментах бестселлеров в мягком переплете. Например, в свадебной сцене в «Крестном отце» Марио Пьюзо, где «огромный, полный крови мускул» Сонни Корлеоне с удовольствием входит во «влажное разбухшее лоно» подружки невесты Люси Манчини. С точки зрения элегантности это совсем не то, что Анаис Нин называла «радостным, радостным, радостным водружением женщины на чувственную мачту мужчины».

Да, мужчины время от времени пишут из рук вон плохо, но справедливости ради – у женщин есть «Пятьдесят оттенков серого». Писать о сексе сложно, так как удовольствие от этого процесса, как заметила Фанни Хилл (героиня Джона Клеланда, о которой мы еще скажем), – «само по себе поэзия».

В честь этих самых мужчин, которым удалось написать о сексе хорошо, я предлагаю подборку из 10 великих романов 18+. Из этих страниц вы почерпнете истинные плотские познания, а также поймете, что грязное дельце действительно грязное, только если делать его правильно, как говорил Вуди Аллен. Я надеюсь, этот список станет для вас хорошим поводом задуматься, что такое качественная литературная эротика, а также вспомнить, что писатели были такими же сексуальными авантюристами, как и их онанирующие читатели: они смело шли на борьбу с ханжеством, невежеством и сдерживанием чувств, серьезно рискуя навлечь на себя позор и цензуру.

1. Юкио Мисима – «Исповедь маски» (1949)

«Исповедь маски» – это поучительная история о сдерживании сексуального желания и мастурбации, которую герой романа Кими называет «дурной привычкой». Кими говорит о себе как о клиническом случае: послушный японский сын, который должен был сдать экзамены, устроиться на работу, жениться и вырастить детей, он в то же время – мальчик, чьи личные фантазии отдают «смертью и лужами крови».

Кими узнает себя, когда впервые открывает книгу с изображением христианского мученика святого Себастьяна на картине эпохи Возрождения. Кими видит «возбужденное, ароматное» тело, покрытое стрелами, и замечает, что его руки начинают совершать «движения, которым его не учили». Возвращаясь из своих эротических фантазий в реальность, он видит повсюду «облачно-белые всплески». Свою страсть он переносит на одноклассника Оми, который приковывает внимание своей «большой вещью». Но желания Кими вдвойне недостижимы, поскольку хочет он не только плоти: он хочет крови. Тревожное чувство человека, преследуемого желанием, предосудительным и непреодолимым, практически осязаемо.

2. Джеймс Джойс – «Улисс» (1920)

16 июня как Блумсдэй отмечают не только книжные черви (в этот день в 1904 году разворачивались события вокруг Леопольда Блума, главного героя «Улисса»). Для Джойса эта дата имела личное значение: 16 июня он получил первые (из многих) оральные ласки от женщины, которая впоследствии стала его женой, – Норы Барнакл.

Не зря критик Кристофер Хитченс назвал «Улисс» «шедевром мастурбации» (mas­tur-piece): значительная часть дня Леопольда Блума – поиск времени и места для самоудовлетворения. В знаменитом кульминационном моменте книги его жена Молли лежит одна в постели и развлекается, возрождая в памяти свои сексуальные истории (последняя из них – Буян Бойлан с его «здоровенной красной дубиной» и «огромным количеством спермы»). В какой-то момент ей приходит в голову, что «было бы настолько лучше, если б правили миром женщины», – и мы могли бы увидеть в этом предсказание писателя о феминизме. Но возможно, это просто старый хитрый Джойс заигрывает с воображаемыми читательницами в надежде на ласку теплой женской ладони.

3. Дэвид Лоуренс – «Любовник леди Чаттерлей» (1928)

Эту книгу чаще высмеивают, чем читают, и сводят смысл романа к следующему: роскошная цыпочка хочет, чтобы ее как следует отшлепали. Констанция Чаттерлей действительно получает половое воспитание от егеря Оливера Меллорса, поскольку прикованный к коляске муж не способен ее удовлетворить.

Однако Меллорс, как и Лоуренс, вовсе не дикарь. Для егеря важно, чтобы он и его любовница «кончали вместе». Лоуренс вовсю играет словами, чтобы вызвать оргазм Конни («Во чреве одна за другой покатились огненные волны. Нежные и легкие, ослепительно сверкающие...»).

Писатель смело описывал секс, и за это пострадал. Роман «Радуга» (1915), в котором он осмелился рассказать об отношениях лесбиянок, осудили за непристойность и публично сожгли половину тиража. «Любовник леди Чаттерлей» напечатали в Великобритании только в 1960 году, из-за чего издательство Pen­guin оказалось вовлеченным в эпохальное судебное разбирательство: адвокаты спорили с литературными критиками относительно того, был ли Лоуренс достаточно «почтительным», когда восхвалял «значимость мужских яиц». Pen­guin выиграл дело, после чего даже «Фанни Хилл» была наконец опубликована. Мы все в долгу перед Лоуренсом.

4. Николсон Бейкер – «Голос» (1992)

Прежде чем обратиться к беллетристике, Николсон Бейкер писал различные технические инструкции, поэтому подход к эротике у него больше исследовательский, нежели порнографический. Однако он прослыл настоящим распутником из-за таких книг, как «Фермата» 1994 года (о человеке, который останавливает время, а затем делает именно то, о чем вы подумали) и «Дом с отверстиями» 2012 года (тут нечего добавить). Самая лучшая и самая восхитительная развратная вещь Бейкера – «Голос».

«Голос» – это диалог, который проходит в формате секса по телефону между Джимом и Эбби – двумя милыми американцами, представителями среднего класса с безобидными грязными мыслями. Вы подумаете, что они созваниваются только ради одного, но разговоры у них вполне дружеские. Тем не менее они возвращаются к своим любимым фантазиям о мастурбации (он сконцентрировал свое внимание на каталогах нижнего белья; она представляет, как ее окружают шикарные художники-декораторы). Они оба мастерски владеют словом, а Эбби возражает даже против слова «мастурбация» («Я иногда называю это "снять с себя возбуждение").

Кульминационный момент романа сводится к односложным стонам Эбби: «О! Ннннннн! Ннн! Ннн! Ннн! Ннн! Ннн! Ннн!» Возможно, вы могли бы сказать, что эрудиция подвела мистера Бейкера. Но с другой стороны, мы ощущаем то, что чувствует Эбби. А что еще, действительно, нужно телу?

5. Дональд Майкл Томас – «Белый отель» (1981)

«Я слишком сексуальна? Иногда мне кажется, что я одержима сексом», – пишет Лиза Эрдман, вымышленная пациентка Зигмунда Фрейда, в этом сочном, душераздирающем размышлении о его наследии. Фрейд пытался показать, какие мы странные существа, но критики обвиняли его в **** мозга (сексуальных действиях по отношению к человеческому мозгу). Самое странное высказывание психиатра заключалось в том, что мы желаем смерти так же, как жаждем жизни. «Белый отель» представляет собой набор документов по делу г-жи Эрдман из венской клиники Фрейда, в котором есть и секс, и смерть.

Лиза страдает от боли в животе и груди, а также галлюцинациями, вызванными мыслью о сексе. Она делится с Фрейдом длинным стихотворением, которое даже доктор считает порнографическими: «Он член // Ввел на бегу, // И бедра до колен // Мне вмиг горячей влагой залило...». Но это стихотворение – ключ к тайным трагедиям, секретам и лжи. Место действия воображаемой жизни Лизы – «белый отель», место, где, как ей кажется, трагедия и экстаз идут рука об руку: «Ваш сын неслышно вышел вслед за мной // И со спины так глубоко проник, // Что в сердце, еще помнившем ледник, // Расцвел цветок... Не ведал эгоизма наш отель, // Где озеро и оползень, и сель // От гор вбирало...». То, что Фрейд не может предвидеть, так это дар ясновидения Лизы: она знает, что ее постигнет ужасная судьба, как только война снова потрясет мир.

6. Владимир Набоков – «Лолита» (1955)

Мартин Эмис (английский прозаик и критик. – Es­quire) сказал за всех нас, когда описал, что побудило его в подростковом возрасте к чтению «Лолиты»: «Ты бы принялся за книгу так, как принялся бы за "Любовника леди Чаттерлей", и тебе указали бы, какую страницу читать...» Молодой Эмис действительно нашел в романе то, что обнаружили мы все: несколько моментов доступного удовольствия, но на самом деле – один из величайших голосов литературы. Гумберт Гумберт – учтивый, самоуверенный педофил, который убеждает себя в том, что он знаток девочек, которых называет нимфетками («эти обаятельные, сумасводящие нимфетки»). Но испортив 12-летнюю Лолиту, Гумберт понимает, что он – омерзительный похититель детства.

Набокову нравилось немного хулиганить: он был подписан на французский эротический журнал Oui и одобрял скандальные романы. Его жена Вера, однако, придерживалась твердой позиции по поводу непристойной литературы и очень не хотела, чтобы такие вещи находились в ее доме. Отнесемся к «Лолите» с должным вниманием: несомненно, один из величайших романов, но тот, который некоторые родители не захотят держать у себя дома.

7. Гюстав Флобер – «Госпожа Бовари» (1856)

Печально известная Эмма Бовари привлекла Флобера к судебной ответственности за «оскорбление общественной и религиозной нравственности». К счастью, писатель легко отделался. Его великий роман описывает неудачные измены жены скучающего врача в провинциальной Нормандии. В 2010 году, когда американская писательница Лидия Дэвис опубликовала новый перевод «Бовари», он был напечатан в Play­boy: журнал почтил память «одного из самых знаменитых грешников литературы».

Play­boy выбрал хороший фрагмент: Эмма едет верхом с местным землевладельцем и отдается ему, а затем размышляет о последствиях их встречи на свежем воздухе. «Кругом было тихо. От деревьев веяло покоем. Эмма чувствовала, как опять у нее забилось сердце, как теплая волна крови прошла по ее телу». Разве это не прекрасно? Разве вы не чувствуете себя госпожой Бовари, читая эти строки? «Госпожа Бовари – это я!» – лихо заявил Флобер. И я тоже.

8. Жорж Батай – «История глаза» (1928)

Эта французская книга для взрослых вновь обрела славу спустя 70 лет после публикации, когда певица Бьорк сказала фанатам, что полюбила роман с тех пор, как бойфренд дал ей экземпляр. «Я думаю, моя миссия в том, чтобы весь мир прочитал эту книгу», – восторженно воскликнула она.

Но Батай не всем придется по вкусу. С «Историей глаза», где девушка по имени Симона вовлекает безымянного рассказчика-подростка в настоящую порнографическую одиссею, мы входим в царство европейского авангарда: изобретательное использование в любовных играх метафор типа «яйца вкрутую» и «яйца быков». («Самый ужасный грех, – сообщает Симона священнику, – это то, что я улетаю во время разговора с тобой».) Бывший католик, Батай пришел к мнению, что если Бог мертв, то все разрешено: все мы окажемся в одной могиле, а секс – всего лишь развлечение, похожее на смерть.

9. Джон Клеланд – «Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех» (1748)

«Фанни Хилл» оценивается литературным критиком Джорджем Штайнером как роман, «которым любой здравомыслящий человек будет наслаждаться». Цензоры преследовали эту книгу в течение многих лет – ее проверяли на непристойность в США в 1963 году, но Фанни победила. Это рассказ о сироте-блуднице, который после множества приключений в спальне заканчивается замужеством. «Фанни Хилл» была опубликована, когда Клеланд был в тюрьме для должников.

Роман предлагает нам лесбиянство, оргию, содомию и даже дает почувствовать вкус кнута, но, прежде всего, Клеланд увлечен телом, в частности гениталиями. Фанни описывает пенисы, которые она хорошо знала: «машина любовных атак», «нечто твердое и жесткое, словно рог...», «мужская прелесть вырывалась из густых зарослей вьющихся волос». Но Клеланд достигает пика мастерства в панегириках Фанни к собственному «каналу удовольствия»: «рубец плоти ярко-красный по центру, губы которого, изнутри пунцовые, обозначали на сладостной миниатюре маленькую рубиновую линию...». Интимные части тела представлены в лучшем виде, но в то же самое время они продолжают выполнять свои функции.

10. Джон Апдайк – «Супружеские пары» (1968)

Как заметил Мартин Эмис, для Апдайка, в отличие от других авторов, «текстурные отличия между лобковыми волосами вашей первой и второй жены» являются ценным материалом. Апдайк заслужил славу поэта-хроникера американских окраин, и в этом смысле «Супружеские пары» – это эпопея прелюбодеяния на периферии.

В романе занимаюися сексом, потому что могут себе это позволить. Когда строительный подрядчик Пайт Хейнем впервые изменяет своей жене Анджеле с ее подругой Джорджиной, он спрашивает о предохранении, на что Джорджина весело отвечает: «Добро пожаловать в посттаблеточный рай». Но Пайт предпочитает не рисковать, поэтому, когда он переходит от Джорджины к жене своего друга Кена Элизабет, он посвящает немало времени оральному сексу, приписывая благородство акту, который только такой ловкий и коварный писатель, как Апдайк, мог надеяться пронести мимо читателя: «До Пайта дошло благородство человеческих ртов. Рот – придворный мозга. Гениталии совокупляются где-то внизу, это третье сословие; когда же за дело берется рот, то это означает слияние тела и сознания. Поедание партнера – это священнодействие. Люблю тебя, Элизабет, люблю горечь твоих лепестков, бесценную шкатулку, скользкий цветочный бутон».

Оригинал статьи опубликован в английском Es­quire.