Современная литература: «Молочник» Анны Бернс — феминистский роман, написанный задолго до MeToo

Как и героиня «Молочника», Бернс в детстве так же читала книги на улице на ходу. Сейчас писательница поет в хоре и не знает, как звучат песни Бейонсе. Советует читать Гоголя и считает Филиппа Рота самым недооцененным писателем современности. Совершенно равнодушна к «Властелину колец» и благодарит Джулию Кэмерон за ее книгу «Путь художника» (международный бестселлер, помогающий всем творческим людям развить свой талант). С теплотой вспоминает читанные когда-то русские сказки. Словом, не слишком медийный человек, привыкший, видимо, разговаривать с миром только посредством книг. «Букер-2018» не единственная ее премия, в далеком 2001-м она взяла премию Королевского литературного общества (Великобритания) за книгу No Bones, «Молочник» был также отмечен премией Национального круга книжных критиков (США).

«Я выросла в месте, где насилие, недоверие и паранойя были обычным делом», — говорит Бернс в одном из интервью, и, надо думать, это не просто отголоски плохого детства. Место и правда было не самым спокойным на Земле: до 25 лет она жила в районе Ардойн города Белфаст. Многие вспомнят, что это столица Северной Ирландии, некоторые — что оттуда в свой последний путь отправился «Титаник». Но кроме этого, Белфаст — место постоянных стычек, разгорающихся по политическим и религиозным мотивам.

Во-первых, долгая история взаимоотношений Ирландии и Британии привела к созданию в начале XX века так называемой Ирландской республиканской армии (ИРА), военизированной группировки, которая не давала покоя Соединенному Королевству, постоянно устраивая террористические акты и столкновения с полицией, — фронтом своих действий она выбрала именно Белфаст. Постепенно Ирландия добилась-таки независимости, но земли, называемые сегодня Северной Ирландией, так и остались под властью королевы. Отношения ИРА и Лондона накалились в 1970-е: в Северную Ирландию вводятся войска, разгоняются мирные демонстрации, переговоры превращаются в постоянный шантаж, подкрепленный терактами. На это же десятилетие приходится время действия в «Молочнике».

Во-вторых, Ардойн — район с исторически сложившимся почти полностью католическим населением, интересы которого и «представляла» ИРА (большинство жителей острова Ирландия — католики). В свою очередь, идее отделения Северной Ирландии от Великобритании противостояли группировки, состоящие из протестантов; в целом считается, что именно протестантское население сыграло решающую роль в том, что в 1921 году Северная Ирландия осталась в Великобритании. Конфронтация между католиками и протестантами сохраняется на протяжении всего XX века и до сих пор. Каждый год 12 июля сторонники протестантского братства «Оранжевый орден» (оранжисты) устраивают шествия по городу в память о Битве на реке Бойн 1690 года. Тогда король Вильгельм III, на стороне которого большей частью выступали протестанты, окончательно разбил армию ранее свергнутого короля Якова II, вместе с которым за свои права боролись притесняемые католики. Эти шествия и сегодня иногда переходят в открытые столкновения.

Главная героиня «Молочника», обходясь без топонимов, говорит, что она жила «в районе, в котором власть принадлежала военизированному подполью», — и кажется, примерно в такой же ситуации находилась когда-то сама Бернс. Она переносит в текст вышеописанные, пережитые ею реальные обстоятельства, но не закрепляет их за конкретными историческими событиями (хотя и отчетливо на них ссылается). Это позволяет ей показать общество как бы вне времени и места, которое находится в состоянии максимальной разобщенности, где все социальные связи разорваны тотальной взаимной подозрительностью. На этом фоне разворачивается линия главной героини.

18-летняя дочь крайне консервативной матери обнаруживает себя в центре несправедливых слухов о ее сомнительной связи с молочником, который не раз пытался познакомиться с ней во время пробежки. Слухи множатся и становятся еще более настойчивыми, когда молочника убивают — теперь героиню связывают еще и с его смертью. Ситуация и вовсе превращается в абсурд, когда Молочник оказывается не настоящим молочником, а настоящий молочник — один из самых адекватных здесь персонажей — порождает о себе еще больше отталкивающих сплетен. Клубок домыслов затягивается все туже, и девушка, которая, казалось бы, могла получить помощь, сообщив окружающим о повторяющихся приставаниях в ее адрес, вынуждена обороняться.

Бернс не случайно «смешивает» два вроде бы разных явления: политический гражданский конфликт и борьбу отдельной женщины против общественного мнения. С одной стороны, политика врывается в частную жизнь, окрашивая всё в определенный оттенок, наполняя лишними символами и правилами. Социум делится строго на своих и чужих, и это деление распространяется даже на бытовые мелочи типа чая или автозапчастей. С другой стороны, сама жизнь оборачивается сплошной политикой, когда границы приватности растерты в пыль, а любое общение даже с близкими покрывается все большим слоем «паутины неназванности». Наконец, всё это делает общество слишком озлобленным и консервативным, небывалый вес приобретают самые нелепые стереотипы вроде того, что только парни-геи могут не любить футбол, а все феминистки — лесбиянки. Сообщество замуровывается, и любое слово или движение наделяются выдуманными подтекстами.

Основой для истории Бернс стали события 50-летней давности, но если отвлечься от реальных отношений ИРА и лондонской полиции, перед нами предстает картина, характерная для любой эпохи и точки на земном шаре: когда несвобода умов и идеологическая подоплека порождают ханжескую среду, в которой происходит война всех со всеми; законы применяются по-разному в зависимости от объекта применения; ярлыки раздаются со скоростью света; а откровенный абсурд может быть оправдан правилами самосохранения. Зарубежные критики подчеркивают, что роман был написан в далеком 2014-м, еще до #MeToo, до Брекзита, до Трампа, но то, как злободневно он сегодня читается, говорит лишь о том, насколько неискоренимы описываемые в нем явления.

Один из членов жюри «Букера-2018» философ Кваме Энтони Аппиа сравнил чтение «Молочника» с восхождением на гору — его и правда махом не прочтешь. Роман плотно сбит из кирпичей текста, и между ними нет зазоров; Бернс не слишком жалует точку как знак. Все это можно сравнить со сбивчивыми показаниями главной героини о пережитом, которые она дает, почти не придерживаясь какой-либо структуры. (Справедливости ради надо заметить, что это мнимые трудности: если вглядеться, словарь «Молочника» не слишком широк и сложен, запутанность же проявляется не в выражении мыслей, а в сюжетных перипетиях.)

Такая форма текста, конечно, не случайна.

400 страниц, под завязку покрытых типографской краской, собственно, хорошо воплощают идею о безвоздушной среде, описанной выше. Среде, в которой у всякой вещи есть второе дно, в которой ничего не может быть выражено прямо: героиня в «Молочнике» будто не просто рассказывает — она вынуждена убедить нас в очевидности увиденного и потому иногда растягивает один тезис на пару страниц. В то же время текст выступает инструментом параноидальной гиперболизации любой мало-мальской проблемы, он как бы вы становится пародией на душное общество, построенное на недомолвках и клише.

Одним из ярких примеров того, как мир не соответствует нашим шаблонным ожиданиям, стала сцена из книги, из которой, собственно, и выросла обложка международного издания, без изменений адаптированная и к российскому рынку. Учитель просит детей посмотреть на небо и описать его. Интересно это небо тем, что покрыто смесью самых разных цветов, но в этой богатой палитре нет ни одного оттенка синего.

Арт-журналистка Эн Диверс назвала «Молочник» «глубоко феминистской работой», и это довольно популярное, да и справедливое мнение о книге. Бернс говорит о периоде, когда «не было времени для словарных сторожевых псов, для политической корректности, для осторожных представлений»; сейчас время для всего этого как раз наступило, но ситуация пока не сильно изменилась. Главная героиня не вызывает никакого доверия у остальных в том числе потому, что Молочник принадлежит к активистам из военизированных группировок, а она — лишь женщина, которая не желает примыкать ни к одной из сторон, тратя время на откровенно неуместные занятия типа чтения книг.

Бернс конструирует хорошо знакомую психологам ситуацию, когда человек начинает сомневаться в собственной правоте, если все вокруг утверждают обратное. «Я спрашивала себя, может, я ошибаюсь, может, я выдумываю всю эту ситуацию», — думает главная героиня, у которой, что символично, за все время так и не появляется имени. Агрессивное отношение ко всему выдающемуся приводит к ситуации, когда героиня, страдающая от слухов, сама начинает опасаться женщин, собирающихся в специальном месте ради обсуждения своих проблем. «Само слово "феминистка" было из разряда запредельщицких. Слово "женщина" было пограничным и тоже грозило попасть в разряд запредельщицких». «Молочник», впрочем, хорошо показывает, что феминизм — не только и не столько про женщин, а вообще про равное и свободное отношение к другим людям, независимо от их (не)проявления самих себя.