Чтение выходного дня: отрывок из новой книги экономиста Адама Туза о том, как десятилетие экономических кризисов сделало наш мир таким, какой он есть
ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ИЮЛЯ 2016 г. на подиум в свете огней вышел крупный человек, чей костюм вызывал ассоциации с Капитаном Америка, «Гражданином Кейном» и фашистскими митингами 1930‑х гг. Он поднялся на трибуну, чтобы выступить с речью, призванной изменить американскую историю. Эта речь представляла собой пылкое осуждение администрации Обамы. Оратор нарисовал перед слушателями тревожный образ Америки, одолеваемой терроризмом, насилием и хаосом. Он рассказывал о 180 тыс. нелегальных иммигрантах с криминальным прошлым, которые в этот самый момент «рыскали по стране», терроризируя и убивая невинных американцев. В то же время их жизнь становилась все тяжелее. «Доход домохозяйств начиная с 2000 г. сократился более чем на 4 тыс. долларов. Наш дефицит в торговле промышленными товарами никогда еще не был так велик, составляя почти 800 млрд долларов в год. Не в лучшем состоянии и бюджет. Президент Обама удвоил наш национальный долг <...> И что мы имеем взамен? Наши дороги и мосты разваливаются, состояние наших аэропортов такое же, как в третьем мире, а 43 миллиона американцев получают продуктовые талоны». Почему все так плохо? Все дело в сговоре «большого бизнеса, медийной элиты и главных спонсоров», десятилетиями подминавших под себя систему. И теперь те же самые силы сплотились за спиной его противницы. «Она — их марионетка, а они дергают за ниточки». В этот момент слушатели разразились криками, призывая отправить ее за решетку. Человек на трибуне дал обещание вступить в бой с этим заговором элит ради «отверженных, игнорируемых и брошенных на произвол судьбы <...> уволенных заводских рабочих, общин, задавленных нашими ужасными и несправедливыми торговыми договорами <...> позабытых мужчин и женщин нашей страны. Людей, упорно работающих, но лишенных права голоса <...> История смотрит на нас,— заявил он,— и ждет, дадим ли мы ответ, докажем ли мы всему миру, что Америка—все еще свободная, независимая и сильная страна». Его ответ прогремел по всему залу. Он обещал одно: «поставить Америку на первое место. Нашим кредо станет американизм, а не глобализм».
Если бы кто-то написал сценарий о том, как экономический кризис и упадок демократии приведут к всплеску национализма в США, такая развязка могла бы показаться несколько карикатурной. Но это был не сценарий. Все это происходило на самом деле или по крайней мере было «реальностью». Оратор, о котором идет речь, был тем же самым магнатом из сферы недвижимости и героем телепередач, который месяц назад в Шотландии прилетел на вертолете на поле для гольфа в Тернберри, чтобы выразить восхищение Брекзитом. Дональд Трамп шел на выборы президента США кандидатом от Республиканской партии против Хиллари Клинтон. Главным доверенным лицом Трампа была его дочь Иванка. А для тех, кто оценил ее наряд, в котором она появилась на партийном съезде, универмаг Macy’s рекламировал линию ее одежды в Twitter.
На следующий день, во время пресс-конференции в Розовом саду, президент Обама пытался восстановить ощущение того, что все находится в норме. «...идея о том, что Америка находится на грани какого-то краха, этот образ повсеместного хаоса и насилия, — заявил президент журналистам, — в реальности не соответствует опыту большинства людей. Надеюсь, что, когда завтра утром люди выйдут из дома, все так же будут щебетать птицы и все так же будет светить солнце, а сегодня вечером люди будут болеть за своих детей, участвующих в спортивных матчах, и отправятся в плавательные бассейны, а сейчас страна работает и готовится к уикенду. И в частности, я считаю, что важно внести полную ясность: некоторые из опасений, выражавшихся на этой неделе, просто не сочетаются с фактами».
В июле 2016 г. эта отповедь Обамы казалась многим полезной дозой здравого смысла. Но в ретроспективе слова президента о «щебечущих» птичках и детях, наслаждающихся длинным жарким американским летом, приобретают несколько иное звучание. Они напоминают нам о самодовольстве, стоившем демократам проигранных выборов. Команда Клинтон не принимала всерьез образ современной Америки, на который ссылался их соперник. И 8 ноября Трамп навязал им свою реальность. Несмотря на полную победу Клинтон в штате Нью-Йорк и Калифорнии и то, что за нее было отдано большинство голосов, именно Трамп благодаря небольшому перевесу его сторонников в коллегии выборщиков стал сорок пятым президентом США.
Это было самое дезориентирующее событие в жизни американского политического класса за многие поколения. Немыслимое случилось. Демократический истеблишмент пребывал в уверенности в отношении 2016 г. Правда, выборы в конгресс после 2008 г. были не слишком удачными. Но 2012 г. укрепил веру демократов в то, что президентская должность им гарантирована. Под их руководством Америка пережила кризис. По мере того как американцы возвращались к послекризисной нормальной жизни, неизбежное доминирование более современной и разнообразной Демократической партии ощущалось все сильнее. Несомненно, у американского общества имелись серьезные проблемы. Экономика развивалась не с такой скоростью, как им бы хотелось. Но после того, как Клинтон и последнее поколение демократов-технократов снова взяли бы, дело в свои руки, все можно было бы исправить. Закон Обамы о доступной медицинской помощи и закон Додда—Фрэнка служили только затравкой. Америке требовалось больше аналогичных законов. Что в ответ могли предложить республиканцы? Помимо того, что Трамп лично не годился для этой высокой должности, рисуемая им мрачная картина американского кризиса была далека от реальности.
Как выяснилось, итоги 2012 года еще ни о чем не говорили. В тот год Обама шел на выборы как умеренно популярный действующий президент, а его соперник от республиканцев Митт Ромни, мормон и губернатор Массачусетса с его успехами в сфере венчурного капитала, о которых трубили на все лады, был самой неподходящей фигурой для прихода к власти на волне массового недовольства. Четыре года спустя Обама вышел из игры, а республиканская вакансия не была никем занята. В итоге президентская гонка 2016 г. оказалась в более сильной степени связана с финансовым кризисом 2008 г., чем выборы 2012 г. И это привело к взрывоопасному и непредсказуемому результату.
<...>
Действия новой администрации стали жестоким потрясением для глобальных экономических институтов. Ничего подобного не происходило еще с 1930‑х гг. и нигде это не ощущалось более остро, чем в Европе. Поначалу было неясно, действительно ли команда Трампа признает ЕС в качестве партнера или понимает, что у США уже не осталось двусторонних торговых отношений с отдельными европейскими странами. В интервью, которое Трамп дал за несколько дней до вступления в должность, он отмахнулся от ЕС как от «орудия Германии». Согласно инсайдерским источникам, члены его окружения звонили европейским лидерам с целью выяснить, какие страны «выходят следующими». Люди Трампа приняли на веру шумиху вокруг Брекзита. Европа пребывала в тревоге. Лондон был готов прибегнуть к Статье 50 и начать формальную процедуру выхода из союза. Полным ходом шла предвыборная кампания в Австрии, Нидерландах и Франции. В Белом доме были силы, открыто поддерживавшие не только Брекзит, но и Марин Ле Пен и ее Национальный фронт.
После того как первый шок прошел, началось сплочение международных сил. Мексика и Канада совместно делали все возможное для спасения НАФТА. Прочие участники ТТП решили продолжать процесс без США. К концу мая, когда Трамп нанес свой первый визит в Европу, призрак «популизма» исчез. В Париже победил Макрон. Когда американский президент публично отказался подтверждать приверженность Америки 5‑й статье договора о НАТО и уведомил о своем намерении выйти из Парижского соглашения о борьбе с изменениями климата, Меркель решила, что с нее хватит. Германию ожидали всеобщие выборы, а благодаря тому, что европейское общественное мнение резко ополчилось против Трампа, у Меркель появились все основания для того, чтобы действовать. 28 мая 2017 г., на следующий день после отъезда Трампа, обращаясь к восторженной толпе в Мюнхене, немецкий канцлер заявила, что Европе придется приспосабливаться к новой реальности. После Трампа и Брекзита стало ясно, что Европа уже не может в полной мере полагаться на своих давних американских и британских союзников. «То время, когда мы могли вполне рассчитывать на других, в целом прошло, в чем я убедилась за последние дни. Мы, европейцы, должны брать свою судьбу в собственные руки. Конечно, нам нужно сохранять дружеские отношения с США, как и с Великобританией и другими соседями, включая Россию. Но за свое будущее мы должны сражаться сами».
Несомненно, это был примечательный момент. Как отмечал в Twitter Ричард Хаасс, председатель Совета по иностранным делам, «Слова Меркель о том, что Европа не может полагаться на других и должна брать дело в свои руки, — это водораздел и это то, чего США пытались избежать после Второй мировой войны». Но что все это означало на самом деле? Процесс европейской консолидации после кризиса, казалось, топтался на одном месте. Французский президент Макрон обрисовал смелую картину европейского будущего в программной речи, произнесенной в Сорбонне. Но кому она была адресована? После безрезультатных выборов, прошедших в Германии в сентябре 2017 г., в Берлине осталось только временное правительство. Италия трещала по швам под бременем многолетней рецессии. Каталонское движение за независимость ввергло Испанию в хаос.
Более того, любые шаги к дальнейшей интеграции континента и его самоопределению не могли не встретить сопротивления. Если Британия уходила из Европы, то трудные восточные европейцы оставались. В июле 2017 г., во второй раз прибыв в Европу на саммит «Большой двадцатки» в Гамбурге, Трамп специально заехал в Польшу. Оказавшись перед толпой сторонников партии «Право и справедливость», Трамп нашел европейскую аудиторию, которая его любила. Заявление Трампа о приверженности Америки НАТО как оплоту цивилизации и бастиону тех людей Запада, которые «все еще восклицают: "Нам нужен Бог!"», публика встретила развевающимися флагами. От темы «Сперва Америка» Трамп перешел к «столкновению цивилизаций», но ни то, ни другое не пришлось бы по нраву мультикультурной публике, ожидавшей Америку на встрече «Большой двадцатки». Как указывал британский министр финансов Хэммонд, в некоторых случаях было разумнее не требовать от администрации Трампа уточнения ее позиции. Имелись основания опасаться, что ответ оказался бы не слишком приятным.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: