Кирилл Рихтер для Правила жизни исполняет композиции из сольного альбома Chronos и комментирует их
Кирилл Рихтер для Правила жизни исполняет композиции из сольного альбома Chronos и комментирует их
Кирилл Рихтер — один из самых молодых и перспективных инструментальных композиторов в России. В конце апреля он выпустил свой дебютный сольный альбом Chronos, презентация которого состоялась в концертном зале «Зарядье» и в одном из залов Royal Albert Hall в Лондоне. Впереди — большой гастрольный тур по России и Европе.
Зачем композитору нужен музыкальный альбом?
Я не всегда понимаю, зачем. Альбом сейчас – это самостоятельная музыкальная форма. Точно так же, как раньше была симфония. И такая форма на сто процентов бы использовалось композиторами прошлого: и Моцарт бы издавал EP, и Бах бы издавал альбом «Хорошо темперированный клавир». Это просто актуальность нашего времени и механизм того, как музыка попадет к слушателю.
кажется, твой слушатель ждет этого уже достаточно давно.
Да, давно, и мне неловко. Можно было выпустить его раньше. Но было очень много проектов, которые требовали моего включения. Я не хотел делать альбом спустя рукава и мне было очень важно зафиксировать какое-то максимально приближенное к идеалу исполнение. Это восемь треков, которые наилучшим образом описывают мое восприятие времени. Например, Zeitgeist, дух времени, который для меня является абстрактным воплощением истории. Там очень простой квадрат, это соль-минор. И этот квадрат все время движется, и на него нанизываются, как бусины, новые слои.
Что ты испытываешь, как только завершаешь работу над композициями?
Не знаю, почему мне так приятно это чувство,
но я иногда до конца добиваю себя меланхолией — так, что все внутри сломано, и ты сидишь и просто наблюдаешь за этим чувством, как за ядерным взрывом, который все стирает. Или как за горящим дирижаблем. Ужасно страшно, но ты принимаешь это отрешенно и почему-то с каким-то спокойствием.
Тебе интересна реакция коллег, критиков, сообщества на твою работу?
Я знаю, что найдется много музыкантов, которые скажут, что это скучно, квадратно. И тем не менее мне правда уже все равно. Эта музыка была написана в тот отрезок, когда я не думал, что мне придется ее каким-то образом объяснять. Я просто создавал, и это самое настоящее, что у меня есть.
с самого начала твоей карьеры казалось, что заглавный трек альбома Chronos будет самым хитовым.
«Хронос» дает энергию. И когда я его сочинил, он стал пьесой, которая все и повернула. Как краеугольный камень. Я находился не в самом лучшем состоянии своей жизни, и именно эта пьеса меня собрала и дала такую энергию, что я решил отказаться от всего, в чем преуспел. Ради музыки. Я искренне понял, что есть сила, которая мне помогает, — она живет внутри. Знаешь, когда пасьянс сложился и все карты, как на старом Windows, начинают летать.
Что позволяет тебе обычно «разыграться»?
Меня никто не учил виртуозным вещам. Более того, я нечасто играю чьи-то этюды. Но я придумал свои. Это проще, чем сыграть с листа. Есть такой этюд, который я использую, чтобы разыграться. И он включает вещи, которые я делаю в своей музыке. Эта музыка очень простая. А я сделал себе всякие фактуры, вариации.
Неужели каждый человек может стать профессиональным композитором?
Я думаю, да, конечно. Я, наоборот, борюсь с элитарностью инструментальной музыки, понимаешь? Мое личное поражение пока в том, что не все люди считают себя способными воспринимать инструментальную музыку. Когда на концерты начнут ходить люди абсолютно все — вне зависимости от своего бэкграунда, — для меня это будет счастьем и знаком, что мы побороли какой-то ненужный снобизм. Мне бы хотелось, чтобы люди приходили за музыкой, а не к человеку, который ее играет, и не к дирижеру. И это был бы духовный ритуал, а не какая-то светская история. Было бы гораздо больше у нас музыки, счастливых людей и красоты вокруг.
Какие звуки из повседневной жизни тебе особенно нравятся?
Мне нравится все, что связано с железной дорогой, — все звуки, гудки, стук колес. Мне нравится, как скрипят двери. Я очень люблю, как поют чайки, и всегда безумно радуюсь, когда слышу их пение. В некоторых городах чайки не кричат, и от этого я в досадном состоянии нахожусь.
Ты помнишь, какая музыка окружала тебя в детстве?
Если говорить об инструментальной, то на меня очень повлияла пластинка «Музыкальный телетайп», которая собрала в себе все, что сейчас называют абсолютной академической попсой. Там была музыка из всех самых известных симфоний и опер — Прокофьев, Скрябин, Римский-Корсаков, Равель. Кстати, меня удивляет, почему не говорят, что Болеро — это минимализм. (Смеется.) Из Равеля, например, мне очень нравится его фортепианный концерт, который абсолютно гениален во всех частях. И медленная часть — это движение в потоке света. Эта часть меня тоже поразила, вдохновила и живет во мне. И конечно, Прокофьев: Скрипичный концерт, Третий фортепианный концерт. Все, что он писал, было гениально. Еще Стравинский, разумеется.
Какое из произведений, что ты услышал недавно, врезалось тебе в память?
Иногда я застреваю на музыке к кинофильмам. Какое-то время я прожил с музыкой из «Выживут только любовники» Джармуша.
В твоей музыке слышится влияние Филипа Гласса. Когда ты впервые его услышал?
Когда мне было, кажется, 11 лет, по Первому каналу показывали фильм «Кояанискатси» с музыкой Филипа Гласса. И я смотрел на все эти удаляющиеся индустриальные пейзажи—— а это были первые съемки time lapse, — на эти заводы, на облака, слушал эту музыку — тара-дара-тара-дара, повторяющееся арпеджио. Я не понимал, кто это написал, — думал, какой-то японец. И до 20 лет я не знал о нем. И когда интернет появился повсеместно, я отыскал композитора Филипа Гласса. Причем сначала я полюбил его за другие вещи. А потом смотрю: «Кояанискатси». И тогда случился мэтч.
И я понял, что это во мне живет.
С какими запахами у тебя ассоциируется музыка?
Единственный аромат, который я вообще вспоминаю из детства, — это войлок и клей из старого деревянного фортепиано. Оно пахнет по-особенному — так иногда еще пахнут бабушкины шкатулки. Это вообще не самый приятный запах. Но он всегда ассоциировался у меня с волшебством. Сам механизм: нажимаешь — звучит, нажимаешь — звучит. Это, конечно, магия огромная.
