Satyr (Илья Шабельников): «Если сегодня в России закрыть YouTube, лояльность к власти у населения, которая и так на пределе, сойдет на нет»

САТИР: При том режиме работы, в котором я нахожусь последние полтора года, мне проще экономить здесь. Это основная причина. Экономия времени, экономия ресурса, экономия денег в том числе. То, что мы снимаем здесь за два дня, в Москве займет вдвое больше времени – из-за переезда от одной съемочной локации до другой, из-за времени, которое мне придется потратить на поиск артистов. В большинстве роликов можно лицезреть только меня, но иногда мы приглашаем профессиональных актеров из новосибирских театров — это не люди с улицы и не наши подписчики. Когда мы придумываем новый сюжет и понимаем, что нам нужны конкретные артисты, подходящие под типаж, мне сразу приходят в голову имена. Достаточно взять телефон, позвонить и договориться. А в Москве и Петербурге на кастинги будет уходить очень много времени.

СЕРГЕЙ: Мне импонирует такой подход: благодаря тебе и таким, как ты, развиваются другие города страны, потому что невозможно концентрировать производство и человеческий капитал в двух городах —в Москве и Питере. Если говорить о духовной составляющей, свойственен ли тебе региональный шовинизм? Многие москвичей и Москву ненавидят.

САТИР: Я привык с детства относиться к людям, которые меня окружают, не как к злобным пидорам, я не думаю, что все хотят меня *** (поиметь. — Правила жизни). У меня другое отношение: мир в первую очередь — это такая прекрасная штука, которая мне что-то даст, а я что-то дам ей. Я в некотором смысле наивен и даже в каких-то злачных местах пытаюсь искать определенную красоту и шарм. В Москве он, безусловно, есть. Это не мой город в плане энергетики, вайба, как модно говорить. Наверное, если выбирать, мой город — Петербург. Но, конечно, невозможно не заметить, насколько Москва мощная, захватывающая твой разум. Москва — охеренный город, красивый, богатый, гигантский — не в плане размеров, а в плане своего духа.

СЕРГЕЙ: Расскажи о своей семье. Кто твои родители?

САТИР: Мои родители — прекрасные люди. Если ты о профессии, они — психотерапевты, психологи. Оба. Мама прошла довольно длинный профессиональный путь, на данный момент она занимается в основном женскими практиками: поиск себя, ощущения женщины в этом мире. У папы другие темы, но по большому счету они работают с духовной составляющей.

СЕРГЕЙ: Ты маму используешь? Приходишь, показываешь ей одного героя, второго? Она говорит: «Илья, у него же мозаичная психопатия, о чем мы будем говорить?»

САТИР: Если честно, не хочу, чтобы это звучало совсем кичево, но мне кажется, что я у нее этому научился и применяю в работе. Много лет я жил дома, с родителями, я не рано вылетел из гнезда, у нас тесный контакт. Мне кажется, я очень многое перенял, в том числе какие-то профессиональные навыки. Я довольно легко составляю психологический портрет человека сам, не обращаясь к маме.

СЕРГЕЙ: Вы сейчас выпускаете один ролик в месяц. При нашем дефиците героев в любых областях – на сколько тебя хватит? Что ты будешь делать, когда у тебя закончатся видеоблогеры?

САТИР: Могу сказать откровенно: они уже кончаются. Если сейчас проследить за развитием нашего канала, то можно увидеть, что начинали мы исключительно с пародий на тренды YouTube, на блогеров, а сейчас наши герои скорее звезды эстрады — Шнуров, Тимати, Крид. Мы начинаем уходить от звезд YouTube к звездам эстрады.

СЕРГЕЙ: Вы начинаете брать героев с телевизионной скамейки, и она, на мой взгляд, тоже очень короткая.

САТИР: Она оказалась еще короче, чем ютьюбная. У нас была пародия на «Лигу плохих шуток», мы взяли правила их игры, как в оригинальном шоу, но вместо одной пары запустили семь пар и еле их наскребли. Семь человек из всей медиасферы нашей страны на данный момент: из политики, телевидения, кино, YouTube.

СЕРГЕЙ: Какой ты видишь свою дальнейшую карьеру актера? Ты же не собираешься все время пародировать Тинькова или Дудя?

САТИР: Помимо того что я на канале играю все лицом, делаю актерские наблюдения, я еще пишу сценарии. Пишу не один, а с соавтором, который по совместительству мой лучший друг. Так сложилась жизнь, нам безумно повезло, что мы друг у друга есть, но это уже тема для другого романтического фильма. Мы с этим человеком придумываем постоянно, и не только пародии. У нас есть несколько проектов, один из которых тоже будет пародийным, а другой — в формате художественного сериала, без пародийного элемента. Идея уже давно сформулирована, сценарий пишется. Если заглянуть в будущее, на пару лет вперед, я думаю, что мы обязательно придем к тому, что снимем полнометражное кино. Это будет полный метр, сделанный теми силами, которые есть у нас сейчас. Этот фильм не покажут в кинотеатрах. Премьера состоится именно на площадке YouTube.

СЕРГЕЙ: В одном интервью ты сказал, что телевидение — это кладбище. Ты на чем рос с точки зрения сатиры и юмора?

САТИР: Очень мало что я потреблял из того, что любило, скажем так, мое поколение. А мое поколение — это люди, которые детьми (внимание: очень важный момент) застали золотые годы КВН.

СЕРГЕЙ: Я видел много так называемых золотых выпусков КВН (Галустян изображает маленькую девочку, например), мне не было смешно, я по поводу золотых лет КВН разговор поддержать не смогу.

САТИР: Ты забрал мою мысль. Я, в отличие от сверстников, не любил КВН. Когда все дружно семьями прилипали к экрану, я всегда просил родителей: «Выключите, мне не нравится». Когда я ребенком увидел КВН, мне казалось, что как-то все не по правде, что они шутят не для меня, а для вот этих дядей, поднимающих цифры за шутки. Это не похоже на юмор, не эти люди должны определять, что смешно, а что не смешно, для всей страны. Потом в Россию прорвались сатирические мультфильмы для взрослых. Я сейчас говорю о творчестве Мэтта Гроунинга, Сета Макфарлейна. Это «Симпсоны», «Гриффины», «Южный парк».

СЕРГЕЙ: Я фанат South Park! Я слышал как минимум о двух попытках написать русский South Park. Ни один из пилотов не был реализован — продюсеры боялись пошутить над условной Тиной Канделаки, вдруг обидится «Газпром-медиа».

САТИР: Здесь есть, как мне кажется, несколько кругов ада. Есть самый замкнутый — это телевидение, где, как ты правильно подметил, даже про Канделаки нормально пошутить не сможешь, потому что кто-то обидится. Потом начинается самоцензура, ты думаешь: я сейчас пошучу, допустим, про Хабиба, и условные люди могут приехать и испортить мне здоровье. Это я принимаю и не буду шутить про Хабиба. Но условия цензуры телевидения я не принимаю. Я не иду на телевидение, а создаю свой канал, где могу шутить так, как на телике мне бы шутить не дали.

СЕРГЕЙ: Смотрел ли ты Comedy Club или это мимо тебя прошло?

САТИР: Comedy Club мимо не прошел! Когда я подростком увидел Comedy Club, это было похоже на революцию, переворот. Конечно, революционеры очень быстро адаптировались, стали теми, с кем они боролись. Если посмотреть на этих людей сейчас, то я, наверное, смогу назвать одну фамилию, кто не превратился в родителей, за которых стыдно, когда они шутят при твоих друзьях.

СЕРГЕЙ: Ты не чувствуешь края, линии, водораздела, который все больше разрастается? Это поколенческий разрыв, мировоззренческий разрыв. У тебя нет такого ощущения?

САТИР: Оно есть. Главной комедийной машиной на телевидении считается телеканал ТНТ, Comedy Club Production. Давай посмотрим, что у них происходит. У них есть золотой состав, который пришел тогда делать революцию и потом уцепился за свои места, как в любом аппарате власти. Они сидят, жопы греют, не отпускают. Есть молодой состав тээнтэшников, который пришел через «Открытый микрофон». Эта молодежь — от 20 до 30 лет ребята, — у которой полно энергии, идей, желания, но их очень строго держат на третьей или даже четвертой скамье.

СЕРГЕЙ: Ты понимаешь, почему это происходит?

САТИР: Естественно. Какого хера Гарик Харламов будет делиться своим эфирным временем с никому не известным комиком Иваном Усовичем, который ходит по этим «Прожаркам». Старики вынуждены немножко уступить, чтобы их совсем уж не обвиняли в монополии, но при этом они на таком коротком поводке держат молодежь, невозможно вообще сделать движение вправо-влево. Недавно, буквально пару месяцев назад, им разрешили сделать YouTube-канал: пускай там дети балуются, тешатся! Если говорить про российское ТВ, про юмористов, про актеров, про передачи — последние годы у меня горит жопа, как говорится, насчет всего, что касается телеканала ТНТ. Я принципиально отказываюсь от любых предложений, которые мне этот телеканал приносит. Я готов называть этот канал самым зашкварным на телевидении до тех пор, пока на нем идет всего одна передача — шоу «Битва экстрасенсов». Я считаю, хуже, гнуснее, мерзотнее и мразотнее на российском ТВ нет ничего.

СЕРГЕЙ: Если бы не было YouTube, ты бы состоялся как большой сатирик?

САТИР: Нет, не состоялся бы. Я много лет проработал в творческой сфере, где при этом есть начальство, то есть вещи, которые друг другу противоречат, по идее. Я знаю, что такое заниматься творчеством, но при этом оставаться в рамках, которые тебе задают, очень трудно. Это изматывает и превращает творчество в бытовуху, в нелюбимую работу, когда ты что-то придумываешь, а потом такой: ну, конечно, здесь это нужно убрать, это переделать.

СЕРГЕЙ: Если завтра YouTube в России закрывают, что ты будешь делать?

САТИР: Я думаю, что люди, которые принимают решения, понимают, что если сегодня в России закрыть YouTube, лояльность к власти у населения, которая и так на пределе, вообще сотрется, сойдет на нет. Если год-полтора назад мы видели какие-то репетиции выхода людей на улицы (по-другому это не назовешь), то, думаю, после закрытия YouTube будет уже премьера, а не репетиция.

СЕРГЕЙ: Ты в самом деле считаешь, люди выйдут на улицы из-за закрытия YouTube?

САТИР: Я уверен почти на сто процентов. Могу так сказать: я вый-ду. Более того, через какие-то другие соцсети и агрегаторы, инструменты оповещения я скажу как можно большему количеству людей, которые мне доверяют, чтобы они тоже выходили. Грубо говоря, я достучусь до своей аудитории. Я уверен, что так поступит каждый человек, который сегодня на YouTube делает карьеру.

СЕРГЕЙ: Насколько, по-твоему, российский YouTube политизирован?

САТИР: Я думаю, что гораздо менее политизирован, чем телевидение. Но как бы ни накинулись на меня за это люди, я думаю, что YouTube политизирован в достаточно здоровом процентном соотношении, как любая медиаплощадка. Ни меньше, ни больше.

СЕРГЕЙ: К тебе конкретно обращаются с предложениями поддержать ту или иную политическую силу и как часто?

САТИР: Было несколько таких предложений. Парочка из них совершенно абсурдные, когда явно был классический распил денег (деньги выделены, а на что их в итоге потратить — непонятно). Суммарно четыре раза обращались.

СЕРГЕЙ: У тебя какая политическая позиция? Ты на выборы ходишь, поддерживаешь кого-то из политиков?

САТИР: Я бы не назвал мою политическую позицию переменчивой, но тем не менее в политике, как и ни в чем другом в жизни, не хочу принимать какие-то клятвы по поводу позиций.

СЕРГЕЙ: Давать клятвы политикам – поступок довольно наивный.

САТИР: Я готов к тому, что мои взгляды могут поменяться завтра, а послезавтра – поменяться еще раз. Сегодня я могу сказать, что мы, безусловно, переживаем период политического застоя. Он не агрессивный и не репрессивный, несмотря на то что некоторыми либеральными группами наша нынешняя власть возводится в абсолют репрессивной машины, – я с этим не согласен. У нас ничего не меняется, вот и все. Есть ли сейчас человек, который мог бы сменить власть и кардинально что-то поменять, я не уверен, я такой кандидатуры пока не вижу.

СЕРГЕЙ: Назови три вещи, раздражающие или не устраивающие тебя в нашей стране?

САТИР: Конечно, в первую очередь это цензура в плане свободы слова. То, за что сегодня можно получить уголовное или административное наказание в нашей стране. Я про все эти мемы, репосты, отсидки за картинки, штрафы за цитаты на страницах «ВКонтакте». Это напоминает уже какой-то сюр, абсурд. Страх, который испытывают люди, причастные к государственному устройству нашей страны, перед интернетом, поражает. Они не знают, как бороться со свободой слова в интернете, и начинают сажать за репосты. Они выглядят неандертальцами, которые бросаются на грозу с палкой. Второе — это состояние экономики. Когда рубль подешевел в два раза и жизнь стала дороже. Третье — это уверенность наших граждан в том, что государство им что-то должно. Безусловно, у нас в стране очень много нуждающихся, страдающих, переживающих трудные жизненные обстоятельства. Им нужна помощь. Но одновременно есть множество людей, которые просто кричат, что наше государство ужасно, бросило их и ничем не помогает. Как правило, эти люди не хотели ничего делать сами. Грубо говоря, когда я вижу очередной репортаж, в котором малоимущая многодетная семья из какой-нибудь глубинки с пеной у рта орет, что они уже несколько лет стоят в очереди за бесплатным жильем, мне их не жаль. Мне хочется спросить: зачем вы в таких обстоятельствах родили девять детей? Какая мотивация?

СЕРГЕЙ: А какая мотивация лично у тебя? Что заставляет тебя работать?

САТИР: Моя мотивация — это рождение моей дочери. Это тот поворотный момент, когда я понял, что теперь я живу не только для себя и я должен кем-то стать. До этого меня абсолютно устраивало, что я плыл по течению, играл в новосибирском театре, репертуар которого мне нравился процентов на 20–25.

СЕРГЕЙ: Иными словами, ты готов был сдохнуть в провинциальном театре?

САТИР: Я готов был не думать о том, чтобы сдохнуть. Я готов был жить моментом. Я вообще по своей природе безответственнейший человек, которому всю жизнь, пока в 26 лет у меня не родилась дочь, вообще было *** (все равно. — Правила жизни) на себя. По сути, мне было не важно, что со мной будет. Я получал некоторое удовольствие от того, чем я занимаюсь, зарабатывал какие-то небольшие деньги для того, чтобы жить, есть, ходить на свидания и заниматься сексом, и мне ничего больше и не надо было. Потом у меня случился огромный пинок под жопу, когда я понял, что вот, похоже, ради кого стоит жить.

СЕРГЕЙ: То есть ты пошел кормить семью?

САТИР: Если ты говоришь именно о деньгах, то отчасти да. Я просто не знал этого вида любви. Я все время боялся детей, не понимал, что это такое. Когда родилась дочь, я раскрыл в себе новый вид абсолютной любви, когда ты готов сделать что угодно, лишь бы этому человеку было хорошо. Я просто не мог представить себе, как моя дочь вырастет и спросит меня: «Папа, а ты что по жизни делаешь, ты кто?» А я ей отвечу: «Я играю третьего зайчика слева в детской сказке». Мне сразу захотелось кем-то стать, чтобы она потом как минимум ни в чем не нуждалась, а как максимум могла мной гордиться.