Правила жизни Вернера Херцога

Как вы могли заметить, профессия режиссера превратила меня в клоуна. Но это случается со всеми: посмотрите на Орсона Уэллса или людей вроде Трюффо.

Если вы действительно любите кино, то вот самое правильное, что вы можете сделать: не читайте книг по предмету. Я, например, предпочитаю глянцевые журналы с большими фотографиями и сплетнями. National Enquirer (американский таблоид. — Правила жизни) подойдет как нельзя лучше. Его вульгарность, на самом деле, совершенно безопасна и даже полезна.

Слухи о себе можно победить только при помощи еще более чудовищных слухов.

Некоторые факты обладают удивительной силой, превращающей правду в невероятный вымысел.

Я настолько погружен в неизведанное, что нахожу все иные формы существования вычурными и противоестественными.

Я убежден, что знаменатель вселенной не гармония, а хаос, враждебность и смерть.

У меня в голове живут те же мысли, что и у любого человека на Земле. Единственная разница между мной и любым человеком на Земле заключается в том, что я научился выражать эти мысли.

Меня не интересуют факты. Факты — это для счетоводов.

Я не снимаю документальное кино, и я не снимаю художественное. Я пытаюсь делать что-то иное.

Каждый год по весне люди катаются на снегоходах по озеру Миннесота и, проваливаясь под тающий лед, тонут. От нового губернатора все ждали, что он издаст закон, который остановит это, но он — бывший рестлер и бывший телохранитель — был короток и мудр: «Невозможно законодательно учесть глупость».

Никогда не стану гражданином страны, где существует смертная казнь. Почему я живу в Америке? Женился — вот почему.

Везде и всегда надо уважать местных.

Потрясающе, но шерпы, как и прочие горные народы, не думали о том, чтобы покорить Гималаи до тех пор, пока в XIX веке к ним не заявились скучающие английские аристократы.

Туризм — это грех. Добродетель — это путешествие.

Я никогда и нигде не терялся, хотя чувство направления современным человеком практически утрачено.

Недавно меня подстрелили, ранили. Но меня это практически не расстроило, потому что в меня уже стреляли. Как-то раз с отрядом повстанцев я пересекал границу между Гондурасом и Никарагуа. Мы попали под огонь прямо на середине реки, и хорошего в этом было мало, потому что мы были как на ладони, а тех стрелков скрывали джунгли.

Я просто пытаюсь быть верным солдатом кинематографа.

Не люблю получать награды. Награды — это для собак и лошадей.

Однажды я снимал фильм, в котором все актеры были карликами. В какой-то момент на одного из них перекинулся огонь, а потом, в суете, его переехала машина. Но он просто встал и отряхнулся. Я был так потрясен, что пообещал всем, что если они доживут до конца съемок без единой царапины, то я прыгну на кактус. В итоге пришлось прыгать на кактус.

В Сахаре не ведут светских разговоров.

Мы беспокоимся, как идут дела у китов, панд, древесных жаб, но традиционные культуры вымирают так же быстро. В мире все еще есть 6000 языков, но на многих говорят лишь старики. В Австралии я видел аборигена, которому было 80, и он был единственным носителем своего родного языка. Все считали его немым, но ему просто было не с кем поговорить.

Наши дети будут ненавидеть нас за то, что мы не забрасывали гранатами каждый телеканал, дающий в эфир рекламу.

Солнцезащитные очки, хорошая обувь и бинокль — вот и все, что тебе нужно.

Мы должны быть благодарны вселенной за то, что у нее нет чувства юмора.

В чем смысл жизни? Помилуйте, смысл жизни нельзя указать в журнале!