Словом «гений», как и прочими сильными словами, часто попусту разбрасываются, хотя настоящих гениев наш мир знал всего пару сотен, а в дизайне и вовсе единицы, но Кендзи Экуан точно был один из них. Определить гения тут довольно просто: он способен создать то, чего раньше не было, из абсолютного ничего, воздуха, вакуума, пустоты. Такой вещью была, например, бутылка для соевого соуса Kikkoman, созданная Экуаном. Да, она в первую очередь бутылка и в этом плане напоминает остальные, но ее форма и гениальный диспенсер для соуса — это то, чего раньше не было в природе, и любой человек, который когда-либо что-либо создавал, может понять, насколько это удивительно. Когда Экуана спрашивали, как он придумал эту бутылку, он рассказывал, что бился над дизайном три года и перебрал 150 разных вариантов, долго пытался сделать дозатор точным и таким, чтобы после использования с него не продолжал капать соус, но никогда не говорил об источнике вдохновения.

Истинно новых вещей в мире совсем мало. Многие в разговоре о дизайне сразу же вспоминают Apple и идеи антискевоморфизма дизайнера компании Джонатана Айва. Скевоморфизм — это когда новые предметы создаются по подобию похожих на них; так раньше выглядело все в эппловской iOS: блокнот буквально был блокнотом с разлинованными полями, диктофон приветствовал микрофоном на экране, киоск с журналами — деревянными полочками. Потом Айв взял в свои руки контроль над разработкой iOS и все упростил, оставив только суть. Хотя блокнот даже в цифровом виде и без уголков и полей остается блокнотом, а диктофон-приложение от диктофона-устройства все равно мало чем отличается, даже если не рисовать большой микрофон. Айв гениально умеет все упрощать, находить свой черный квадрат в плеере, смартфоне и системном блоке компьютера, но Экуан умел по-настоящему создавать.

Многим кажется, что создавать просто, но стоит оглядеться по сторонам — и становится очевидно, что человек способен придумывать новое только исходя из того, что он видит. Даже все инопланетные миры, которые изобретали различные писатели и режиссеры в конечном счете просто перерисованы с земных, а у любого предмета вокруг, насколько бы он ни был современным, легко можно найти корни, уходящие в далекое прошлое. Джеймс Кэмерон уже десятый год ныряет на дно океана, чтобы хотя бы там увидеть какие-то новые, ранее неизвестные организмы и виды; вдохновения хватило на целый «Аватар», но назвать его совсем невиданным не получается. Сказать такое можно (да и то с натяжкой) лишь про какие-то единичные явления — например, «чужого» Ханса Гигера — несмотря на его очевидные фрейдистские корни, это действительно совершенно неземное существо. Ну и да, про бутылку соуса Kikkoman.

Помимо этой бутылки Экуан создал еще несколько ключевых для мирового дизайна вещей. Среди них — поезд-пуля Komachi. Тут как раз история противоположная, и она про упомянутый скевоморфизм: Экуан буквально воплотил в жизнь идею поезда быстрого, словно пуля: даже в статичном состоянии Komachi выглядит так, будто уже летит: цельный, с едва заметными скреплениями вагонов, сливающийся в единую горизонтальную полосу. Все японские поезда, без которых сложно представить себе сегодняшний Токио и которые долгое время у многих ассоциировались с футуризмом, в принципе, наследуют этой пуле. И еще мотоцикл Yamaha V-Max, который выглядит так, будто воплотился из японской манги, хотя, наоборот, многие образцы причудливой техники из манги существуют благодаря V-Max.

Помимо красоты плоды трудов Кендзи Экуана еще обладают невероятной человечностью — дизайн его предметов никогда не идет вразрез с функциональностью; наоборот, он для нее и существует. Главной целью своей жизни Экуан ставил именно задачу делать людей счастливее; и упрощая взаимодействие с повседневными вещами — от бутылки соуса до поезда, — он этой цели добивался.

Правда, у самого нечеловеческого таланта Экуана корни есть — тоже в каком-то смысле нечеловеческие. Причина, по которой он решил делать жизни людей лучше, кроется, как несложно догадаться, в большом несчастье. Экуану было 15 лет, он жил в Хиросиме, а на дворе стоял 1945 год — год, когда целый город стерла с лица Земли атомная бомба. Экуан видел взрыв своими глазами, его отца и сестры не стало в то же мгновение. И, конечно, будущее желание творить зародилось у него тогда же.

Если перевернуть экуанскую бутылку для соуса, ее форма начнет напоминать атомный гриб, а из ярко-красного колпачка начнет медленно растекаться по столу черная жидкость. Тут, может быть, и кроется ответ на вопрос про источник вдохновения, хотя, скорее всего, это лишь притянутое за уши драматичное преувеличение. Но с правильным посылом: в результате самого чудовищного разрушения, которое когда-либо видела наша история, получился как минимум один равноценно мощный творец — не самый честный, конечно, обмен (пожалуй, и сам Кендзи был бы рад никогда его не совершать), но хоть какое-то равновесие в природе сохранилось.