«Не понимают ни слова, но плачут»: большое интервью с Рушаной — инди-сенсацией 2024 года

— Да. Я бы не стала кавер-певицей, даже если бы мне и захотелось. На самом деле я всегда хотела писать свои песни, попасть в «Родной звук», дать интервью — вот это вот все. (Смеется.)

Плюс перфекционизм: работать, пока не напишешь гениальную песню. Поэтому с первого дня в «Голосе», даже в детском (до взрослого «Голоса» Рушана участвовала в детской версии. — Прим. ред.), я чувствовала себя вообще не в своей тарелке, но думала, что это со мной что-то не так: я из села маленького, у меня нет за плечами школы Игоря Крутого. Потому что все дети были вот такими — они все друг друга знали до проекта.

— То есть это изначально как будто субкультура вокальных детей, которых натаскивали в столичных дорогих школах?

— Да, «нужно ручку так поднять, ножку здесь поставить». Я такой, очевидно, не была и думала, что это моя проблема. Понятное дело, подростковый период, сложный этап. Но во взрослом «Голосе» было то же самое. Я понимала, что все взрослые вокалисты (участники шоу. — Прим. ред.) смотрят на меня и не понимают: какого хрена ты тут делаешь? почему тебя любят? почему ты проходишь дальше и дальше [по ходу шоу]?

Понятно, что были и другие ребята: например, Сережа Мушта, с которым мы вместе выступали. Но в целом понятно, почему после «Голоса» конверсия тех, кто идет в свое творчество, скажем так, очень маленькая. Потому что люди поют, а не пишут песни. В целом это абсолютно иной навык. Плюс у нас нехватка композиторов в целом: я про композиторов, которые будут соответствовать «вокальному вокалу» (имеется в виду профессиональный вокал. — Прим. ред.).

Моим гештальтом было то, чтобы все забыли про «Голос». Я не «Голос». Я — Рушана. Вот мои песни.

— Мне кажется, у тебя получилось.

— Да. Я думаю, да.

— Мне запомнилось, что ты на концерте спросила у людей, кто тебя знает с «Голоса». Ответило немного людей. Мне кажется, ты была счастлива в этот момент.

— Да. Я давала свои первые сольные концерты в 2019 году: половина каверов, половина авторских песен. Потом я вообще не давала концертов, и вот первый сольник [после перерыва] у меня был в 2022 году в [питерском клубе] Union — просто потому, что я захотела. И я помню, как там, на концерте, я боялась, что кто-то крикнет про «Мало половин» (песня, которую Рушана исполняла на «Голосе». — Прим. ред.). Но, слава богу, никто не крикнул.

— У тебя в конце октября был очень мощный рилз про «Голос», когда ты сказала, что тебе пришлось уйти в тень на несколько лет после шоу. Что случилось?

— Травма после «Голоса». Я понимала, что вроде бы все классно, есть успех. Но мне это не нравится, меня это тяготит. С одной стороны, я понимаю, что в том числе я благодаря «Голосу» сейчас здесь и нахожусь. С другой стороны, мне было плохо. Я на своей шкуре поняла, что я вообще никогда в жизни больше не хочу, чтобы из меня лепили то, чем я не являюсь. Очень важно сохранить себя.

Понятно, что органика бывает разной. Иногда тебе хочется побеситься, подурачиться и побить гитары, иногда хочется петь под акустику.

— Кстати, оффтоп: увидел фото тебя в футболке [дет-метал-группы] Cannibal Corpse. Это удивило меня сильнее, чем «Мало половин».

— У меня еще есть футболка [легенд блэк-метала] Burzum, я ее готовлю на следующий сольник. (Смеется.) Причем футболку Cannibal Corpse я надела, когда выступала на малой сцене Александринского театра!

Вообще, я же все детство мечтала быть рокером. Просто однажды я услышала свой голос и поняла, что, наверное, не судьба! Lumen, Muse, Linkin Park, все эти популярные группы — все я слушала.

— Как тебе новый альбом Linkin Park?

— Мне стыдно, но я не слушала. На самом деле их давно не слушаю, так что сейчас, наверное, боюсь разочароваться. И Muse давно не слушаю, потому что поздние альбомы разочаровали. Либо я выросла! (Смеется.) То же самое с Coldplay, хотя я их иногда переслушиваю.

Так, кажется, мы куда-то уплыли не туда. Про «Голос». У меня сложилось ощущение, что недостойна того внимания, которое есть. Плюс это не тот успех, который я хотела. Я хотела попасть в «Родной звук», а не на Первый канал. Звучит смешно, но это правда.

Плюс я тогда была не очень доверчивым человеком. Понятно, что мне посыпалась куча предложений, все хотели со мной подружиться, пообщаться.

— И не те люди, с которыми ты хотела?

— Да. Ну и я думала: ты хочешь со мной взаимодействовать и творить, потому что у меня есть клеймо «Голос» и сейчас есть популярность — или у нас правда что-то творчески может получиться? Для меня это очень важно.

А еще был университет, который надо было закончить. Параллельно всякие личные проблемы, которые года на полтора меня точно выбили. На самом деле еще одна из причин — я все время искала того, с кем я хочу осуществить то, что я хочу в плане музыки. Мой перфекционизм не давал поверить в себя настолько, что я сама могу все сделать. Я понимала, что я хочу, и понимала, что моих навыков для этого не хватает. При этом тратить кучу времени на сведение мастеринг я пока была не готова. Мы пытались что-то делать с братом, который тоже занимается музыкой, но как-то все сложно шло. То с какими-то битмейкерами.

Забавно, что именно тогда, когда я решила, что я не буду никого искать и у меня будет странный лоуфай-бедрум-поп, который я буду делать сама очень долго и больно, когда я пошла в школу Маскелиаде и прошла курс по Ableton, всё сложилось — я поехала в Петербург и там быстро нашла единомышленников.

— Ты еще говорила, что приехала в Петербург на три дня, а в итоге осталась насовсем. Реально все было так?

— Ну, не три дня, а неделя. Я приезжала на творческую резиденцию [фестиваля] «Ленмостов», куда я прошла, и мне должны были записать три песни с лучшими музыкантами Петербурга. Но так получилось, что и сроки сдвигались, и я не была привязана к жизни в Москве и могла остаться. Плюс я еще заболела, и мы долго не могли записать вокал. Короче, когда я вернулась в Москву, я поняла, что меня ничего там не держит и здесь то, что я искала.

— Что не так с Москвой?

— Все с ней так. Просто сначала я крутилась вокруг «Голоса», в котором больше вокалистов телевизионного шоу, чем музыкантов. А потом я училась на прикладной математике и, понятно, айти: я знала всех из «Яндекса», «Сбера», Альфа-банка и вот это все. Я очень люблю своих друзей оттуда, но музыку с ними не «потворишь».

— А как так получилось, что ты на прикладную математику пошла учиться?

— У меня в школе было хорошо с техническими предметами. Я очень хотела вырваться в большой город — я выбирала между Питером и Москвой. Уфу вообще не рассматривала.

С Уфой у меня вообще странные отношения. Я всегда говорю, что я из Уфы, потому что село Толбазы, откуда я родом, никто не знает. Но на самом деле Уфа для меня — город выходного дня. Я в одно время грустила, что пропустила этот этап и сразу рванула из маленького села в Москву. В целом я не жалею, просто Уфа, по идее, должна была стать для меня родной, но не стала.

Ну и да, я поступила на бюджет в НИУ ВШЭ. Правда, через пару месяцев поняла, что ловлю там какой-то экзистенциальный кризис, потому что почувствовала: я не на своем месте и не хочу этим заниматься. Я не забрала документы, потому что познакомилась с хангистом Женей, с которым мы на «Голосе» выступали. Плюс начало что-то происходить в плане музыки, «Голос» опять же случился.

Но последний год [в универе] был тяжелым. Там еще и ковид был, который потряс нас всех. Еще и не хотелось родителей разочаровать [в плане диплома], хотя они всегда в меня верили в отношении творчества. Потом была тяжелая личная ситуация, от которой пришлось долго оправляться, не хочу об этом. Где-то к своему дню рождения в феврале 2022 года я поняла, что все хорошо, я сняла комнату, начинаю жизнь с нуля — ну а потом как-то не получалась жизнь с нуля.

— Но получилось много песен!

— Да. Очень много песен. Еще даже тех, которые не вышли.

— Закроем тему «Голоса»: ты говорила на концерте, что этот период необходимо принять. Почему ты так долго его не принимала?

— Это связано со стыдом: мне не хотелось ходить с клеймом и ощущать себя частью того, чем я не являюсь. На самом деле я хочу еще один рилз сделать про это: скажем так, интернет помнит много кринжа — выступление с Киркоровым, например!

— Выступление с Филиппом Киркоровым — это кринж?

— Ну не сам факт, а то, как это получилось. В общем, я чувствовала себя очень уязвимой. Сейчас я поняла, что это было и это надо принять. Я стараюсь относиться к этому с иронией. На самом деле мне очень сложно было выложить этот рилз про «Голос».

— Ты переехала в Питер в 2022 году. Как оно?

— Первое ощущение: ну красиво. Но я не ощущала себя частью города и жизни в нем. А сейчас я хожу по улицам и понимаю, что начала чувствовать. Я сейчас не про конкретные здания, достопримечательности. Я про само ощущение.

Петербург для меня место событий. Раньше все важные события у меня будто бы происходили внутри, а не вовне. Сейчас наоборот. Я даже немного скучаю по «внутреннему», потому что мне не хватает времени побыть наедине с собой.

Самое главное, что я здесь нашла, — люди. Я счастлива.

— Я был рад, когда в кредитах к твоему альбому обнаружил фамилию Антона Малинена, за которым давно слежу.

— Антон — невероятно талантливый человек. Я не знаю, кто бы смог свести и в целом помочь сделать этот альбом, если не Антон. Мне нравится в Антоне то, что он кучу лет работает с музыкой — своей, чужой, — но не устает от нее. Он способен чувствовать вот эту искру и не боится экспериментировать. Ну и мы просим его выпустить уже свой альбом.

Что касается альбома, у меня еще была проблема с ожиданиями. Когда альбом не вышел, у меня был страх, что я не написала что-то классное. Когда он вышел, я подумала: напишу ли что-то еще? Но антидепрессанты помогают, все хорошо! (Смеется.)

— А твои ожидания от альбома [вышедшего в мае 2024-го] соотнеслись с реальностью?

— Когда альбом еще не вышел, у меня был страх, что я не написала что-то классное. Когда он вышел, я подумала: напишу ли что-то еще? Но антидепрессанты помогают, все хорошо! (Смеется.)

Знаешь, я не чувствовала опустошения. Проблема была в другом: в последние годы у меня было очень много стресса с разных сторон. На самом деле, когда я приехала в Петербург, болела каждый месяц. Я не вылезала с антибиотиков и сейчас думаю: как мы вообще альбом записали?

Альбом — это тоже стресс, особенно первый. Я его очень долго ждала, настолько долго, что меня это съедало изнутри. Особенно когда идет процесс сведения и мастеринга: ты не можешь все взять и сделать, ты ждешь. У нас двигались сроки релиза альбома. К этому моменту [маю] я закончилась. Дереализация, усталость, тревога. Просто батарейка все, закончилась. В итоге я все лето пыталась понять, что со мной, ходила по куче врачей, принимала ежовик гребенчатый — классная, кстати штука! (Смеется)

Мне было обидно за мои сольные концерты: я понимала, что происходит что-то невероятное, но я не могу порадоваться, потому что я на грани. Но, слава богу, сейчас все хорошо. Так что делаем второй альбом, планируем его на весну. Я очень надеюсь, что все сложится.

— Тот самый балкон...

— О да! Это как раз-таки мой дом, если что. Странный островок в самомцентре города со странными офисными зданиями.

— В последних числах октября ты выкладываешь рилз, в котором есть нотка сожаления, мол, мы выпустили альбом, к сожалению, он не стал мультиплатиновым, но все ок. И через три дня ты выпускаешь рилз, который разлетелся. Когда и как ты почувствовала, что что-то происходит?

— Если честно, это было ужасно. Я до сих пор не понимаю, почему человечество учит, как справляться с тревогой и несчастьями, но никто не говорит о том, как справляться с успехом, тем более внезапным.

Когда я выложила рилз, его сначала пролайкали мои знакомые, подписчики, а потом что-то странное началось. Гречка репостнула и лайкнула, сказала, что послушала альбом и кайфанула: что? Кристина Си написала, что поет мою песню! Это шок, меня трясло все эти дни. Второй шок случился, когда иностранцы со всего мира начали писать.

— Что ты чувствовала?

— Я, конечно, радовалась — знаешь, ты еще подсаживаешься на бесконечный дофамин уведомлений — и в какой-то момент поняла, что это делает мне только хуже. Нужно заземлиться. Было что-то среднее между эйфорией и паникой. Еще я была в эти дни одна, потому что Гриша (молодой человек и барабанщик Рушаны. — Прим. ред.) уехал на гастроли.

— Что тебя удивило больше всего?

— Удивило, что русскоязычные артисты, которые, казалось бы, работают в других жанрах, оценили. Второе — иностранцы. На самом деле Гриша мне еще полтора года назад говорил, что нужно работать и на международный рынок тоже. Я ему возражала, говорила, что, во-первых, геополитическая ситуация [не в нашу пользу], во-вторых, я не пою на английском и пишу на русском — кто будет слушать музыку на русском языке где-то там?

Мы забыли про это, а потом происходит вот это: мне пишут из Таиланда, Китая, Японии, Америки. Пишут: «Please, Indonesia!» А еще пишут, что не понимают ни слова, но плачут.

— И какие мысли?

— Да я в восторге. Единственное, мы с ребятами подумали: если бы вся эта аудитория, на которую разлетелся рилз, была русскоязычной, это было бы выгоднее с точки зрения бизнеса, потому что так получается, что у меня какая-то история происходит здесь, но и по миру люди раскиданы по чуть-чуть. Просто если бы все эти люди были сконцентрированы в одной стране хотя бы! (Смеется.)

— А стримы увеличились?

— Да, мне кажется, в Spotify самый большой рост. Короче, зовут выступать везде: в Штаты, Германию. Португалию.

— Что думаешь?

— Конечно, хотелось бы. Но пока не знаю и не понимаю, как. На самом деле у нас есть несколько предложений с международного рынка, скажем так. Будем общаться!

— Твоя жизнь изменилась за месяц?

— Да.

— Тебя стали больше узнавать?

— Да. На самом деле я свой пуховик любила за то, что я его накидывала — и все, меня нет. А теперь этот пуховик довольно узнаваем, надо покупать новый. (Смеется.)

— Ты можешь его разыграть!

— Кстати, да. Блин, хорошая идея.

— Бренд, в пуховике которого ты снялась в хитовом рилзе, не писал тебе?

— Нет! Причем я их отметила сначала в рилзе. Потом я думаю: что я им бесплатную рекламу буду делать? И убрала отметку. Когда рилз начал залетать, я ждала, что они мне напишут, но не написали. (Смеется)

Кстати, по поводу истории этого пуховика. У Гриши есть забавный тип отдыха: он шарит по сайтам брендов одежды и набирает мне по распродаже одежды. Помню, как он сказал: о, в таком-то бренде огромные скидки! Вот, я тебе заказал то, то и то, примеришь. Я такая: ну ладно.

— Как тебе альбом [SALUKI] BOLSHIE KURTKI?

— Не знаю, что это. А, точно, видела где-то! Советуешь послушать?

— Ноябрь — месяц больших курток в нашей музыке, так что да.

— Забавное совпадение!

— Теперь боишься выходить в пуховике?

— Пока нет. (Смеется.)

— Какие самые необычные слова поддержки ты получала за последнее время?

— Мне написал парень, который сидел на форуме игры Sims. Я тоже там сдела и провела свой пубертат под никнеймом RUSHA, так что сложно было меня не ассоциировать. Так вот: он узнал меня!

— Кого ты сейчас слушаешь из нашей сцены?

— Если честно, мало кого. Недавно открыла Петра Налича. Хор Сретенского монастыря (смеется) — «Яндекс Музыка» подкинула. Мне понравился альбом Yerkatt. «хадн дадн» — легенды! «Деревянные киты» — я фанатка. «Группа ил» — последний альбом крутой. Ну и друзья-музыканты: есть классная девчонка аннушкаа, например. За нее переживаю и болею.

В целом в последний год, пока я делала альбом, заново открыла для себя The Beatles, потому что мои ребята (музыканты в группе) — битломаны. Кстати, интересно, что у нас в селе Толбазы, в глубинке Республики Башкортостан, учителя английского прививали любовь к The Beatles!

The Cure для себя сейчас открываю, очень нравятся.

— Как справляешься с ноябрьской тоской?

— Слушай, да отлично! Только просыпаться тяжело по утрам. Но происходит много чего хорошего.

— У тебя есть песня на башкирском. Хочешь ли ты писать на нем дальше?

— Да. Мне очень хотелось набрать массы (смеется), чтобы потом...

— ...Общаться с аудиторией с позиции силы?

— О да! (Смеется.) Нет, ну на самом деле мне интересно было бы писать песни на башкирском.

Московский концерт Рушаны в клубе Powerhouse состоится 25 декабря. Билеты можно приобрести здесь.