Правила жизни Сергея Рахманинова
Если вы хотите меня знать, то слушайте мою музыку.
С самых первых дней мы были приучены к тому, что «для всего есть свое время». Кроме подробного расписания уроков строго определенные часы отводились игре на фортепиано, гулянию, чтению, и только чрезвычайные обстоятельства могли нарушить этот четкий распорядок. Между прочим, с тех пор я усвоил эти правила и теперь твердо придерживаюсь принятого мною дневного распорядка, причем нахожу такую привычку все более и более ценной.
Писать музыку было для меня так же естественно, как говорить, и часто моя рука еле-еле успевала уследить за ходом музыкальной мысли.
Чайковский считал, что у меня есть талант и всячески поощрял меня, помогал моему развитию. На премьере моей первой оперы «Алеко» он выразил пожелание, чтобы его одноактная опера «Иоланта» была исполнена вместе с моим первым оперным опытом. <...> Я был буквально опьянен радостью. Покровительство такого великого музыканта помогло моей карьере.
Я чувствовал, что могу дирижировать, хотя и не имел ни малейшего представления о технике дирижирования.
Я сам никогда не взялся бы писать в современном стиле, который полностью расходился бы с законами тональности или гармонии. <...> Слишком современная музыка — это сущее мошенничество, и вот почему: тот, кто сочиняет ее, производит коренную ломку законов музыки, не изучив их сам.
Любая музыка, только смолкнув, перестает существовать.
Красивая женщина,— конечно, источник вечного вдохновения. Но вы должны бежать прочь от нее и искать уединения, иначе вы ничего не сочините, ничего не доведете до конца.
Хороший дирижер должен быть хорошим шофером. Обоим нужны одни и те же качества: сосредоточенность, непрерывное напряженное внимание и присутствие духа. Дирижеру остается лишь немного знать музыку...
Ничто не помогало мне больше, чем одиночество. По-моему, сочинять можно только в полном одиночестве и в полной изоляции от внешних обстоятельств, которые могут спугнуть спокойный ход мыслей.
Как особое напутствие студентам, всем и каждому я сказал бы одно: «Работайте! Работайте!»
Я не люблю слушать музыку по радио и делаю это чрезвычайно редко. Не могу поверить, что даже самое лучшее из услышанного мною способно удовлетворить требовательного художника.
Сочинять музыку для меня такая же насущная потребность, как дышать или есть: это одна из необходимых функций жизни. Думаю, что в жизни каждого композитора музыка должна выполнять именно эту функцию. Любая другая сделала бы ее чем-то второстепенным.
Чем старше мы становимся, тем более теряем божественную уверенность в себе, это сокровище молодости, и все реже переживаем минуты, когда верим, что все сделанное нами – хорошо.
Я никогда не мог разобраться, в чем же состоит мое истинное призвание, кто я – композитор, пианист или дирижер. Эти сомнения преследуют меня и по сей день. Временами мне кажется, что я прежде всего композитор; иногда думаю, что способен только к игре на фортепиано. Теперь, когда большая часть моей жизни уже позади, я постоянно терзаюсь подозрениями, что, выступая на многих поприщах, может быть, прожил жизнь не лучшим образом. Согласно русской пословице, я «погнался за тремя зайцами». Могу ли я быть уверен, что убил хоть одного из них?