Сергей Гилев — об алкоголе, деньгах и туманном будущем в профессии

Концепция «Пассажиров» довольно любопытна: главный герой застрял между двумя мирами — живых и мертвых — и должен помочь новопреставленным душам разобраться с неоконченными делами, чтобы отправиться на небеса. Помогает герою старенький мерседес с автопилотом покруче любой Tesla.

Мы встретились с Сергеем в одном из просторных залов «Электрозавода» и пообщались на две главные темы: пьянство и профессия. Получилась рефлексия главного героя по поводу своего места в современном мире.

Потому что я уже 15 лет не пью. Правда, в какой-то момент я начал пить вино, а потом снова бросил.

Вино — злая штука, потому что оно хитренькое. Ты его пьешь, вроде не пьянеешь, выпиваешь много, а в итоге оказывается, что ты опьянел. С утра тебе уже плохо от него. Мне неприятно, когда я выпиваю больше чем полбутылки. А полбутылки вина выпить очень легко, особенно если пьешь один. Поэтому с утра болит голова и плюс рожа пухнет. У кого-то это совершенно не отражается на лице, а у меня отражается. Я подумал: «Нет, больше я опять не буду пить» — и опять бросил.

А там я просто пил каждый день, просыпался и опохмелялся, потому что у меня была такая работа — куда можно было ходить под пивком.

А кем я тогда работал? А! Я тогда грузчиком работал. Однажды было лето, +35 градусов, такой денек хороший, я с ребятами выпил, а с утра мне нужно было идти на собеседование на новую работу. Опохмеляться нельзя было, как-то неприлично. В общем, момент был упущен, и мне было очень плохо. Давление, все остальное, и я подумал, что если не помру, то больше пить не буду. И вот не пью 15 лет. В день, когда я последний раз пил, я стоял на Никитской у рюмочной, а из соседнего подъезда вышел Караченцов. Тот самый! Он тогда еще ходил, был вполне здоровым человеком. Выходит, смотрит на меня, а я стою на корточках, на карачках, и говорит: «Эх, поганая молодежь!» Я подумал: «Да, надо завязывать» — и завязал резко.

Тоже с Караченцовым?

Это же затягивает, ты просто не понимаешь, чем еще заниматься. Просто пьешь и пьешь. Дело в том, что я начал пить, когда мне было 18 лет, мы собирали на это копейки, было по-настоящему нечем заняться. Кинотеатров не существовало, кафешек не существовало, денег не было вообще. Если кто-то сдавал три бутылки, можно было купить полтора литра пива. И еще папа даст 20 копеек. Копейки были! Копейки! Чудеса какие-то... Я помню, что сигарета стоила 50 копеек поштучно — это был Camel у бабушки на остановке. Бабушки продавали семечки и сигареты поштучно. Еще ведь кучу всяких гадостей делают пьяные люди. Трезвый ты себя контролируешь. Тебе, может, не так весело, но хорошо.

Хорошо, если ты добрый, когда пьяненький, а если злой — это совсем беда. Многие же люди злые, а некоторые лезут за руль в таком состоянии — это вообще никуда не годится. Я переехал из Ижевска в Москву, и было пару раз, когда я просыпался на боковой полке поезда. Думал: «Почему я здесь?» Я по-настоящему не помнил, как оказался в поезде, а это я вечером, видимо, так загрустил, что захотел к ребятам в Ижевск. Тут же сел в самый последний ночной поезд, который идет еще не до самого Ижевска, а до города Глазова. Три часа от него надо до Ижевска еще добираться на автобусе. Кошмар. В поезде очухиваешься — денег нет, ничего нет. Куда я еду? Зачем? Ужас. Смешно. Но зачем мы о плохом, давай о хорошем.

Наоборот, с этого начинается путь вниз, в никуда. Очень здорово, когда люди проходят мимо всего этого. Посмотрим, например, на Марка Цукерберга — у него ничего подобного не было, и какой успех у человека.

Это же здорово! Павел Дуров, например, тоже успешный человек, и ничего подобного у него не было. Вряд ли он пил.

А может быть, и нет. Никто никого никогда не слушает. Только себя. Пока сам не дошел до чего-то, ничего не меняется.

Я в медиа попал в детстве и даже не знал, что в медиа работаю. Кажется, это слово еще не использовали, когда я работал на радио в Ижевске. Потом был перерыв небольшой, а потом снова попал в медиа. Получается, всю жизнь работал грузчиком, охранником либо в медиа. Очень интересно. Если ты думаешь, что самая лучшая работа на свете — актер или режиссер, но при этом пока не стал ни тем ни другим и вообще не представляешь, как попасть в кино, медиа — хорошая замена. Там тоже все творческие. На Sports.ru я постоянно общался с людьми, потому заведовал блогами. Нужно было сделать так, чтобы люди как можно чаще писали в эти блоги, а все написанное читали как можно больше. Но это надоедает, потому что ты понимаешь, что в медиа на Руси очень трудно быть хорошим автором. А если ты хороший автор, тебе все равно мало платят. Все хорошие авторы превращаются в редакторов, чтобы им хоть сколько-то платили. Ты все время думаешь: «Почему же мы такие бедные, как же нам жить?», но при этом все время путешествуешь. Ездишь то в Таиланд, то в Италию на футбол, то куда-то в Европу, Америку объехал несколько раз. И все равно тебе постоянно кажется, что ты немножко бедный. Понимаешь, что на деньги, которые зарабатываешь, никогда не купишь квартиру. Хотя как-то люди умудряются. Я не знаю, как они это делают. Особенно в Москве. Видимо, ипотека. Видимо, у них есть старая квартира в городе, из которого они приехали, которую они могут продать, а потом сделать первый взнос и на 40 тысяч лет взять ипотеку. У меня не было ни на первый взнос, ни на что. Я просто тратил всю зарплату на еду и развлечения, ездил по миру и думал, что я бедноват. При этом если сравнивать нас с преподавателями в школах и вузах, особенно не в Москве, то мы, кажется, довольно богатые люди. Это странно. Насколько же мало мы зарабатываем у нас в стране. Если бы мы больше зарабатывали, все было бы лучше, нам бы очень хорошо жилось. Мы бы радовались жизни, хлопали в ладоши, и все вокруг нас было бы нарядней. Может, мы бы даже держали дистанцию в очереди. Я прям наблюдаю, как люди, которые больше зарабатывают, чаще держат дистанцию.

Оказалось, что чем беднее семья, тем чаще ребенка ругают. В богатых семьях ребенка будут чаще хвалить, чем ругать. Когда ребенка ругают, он вырастает не очень счастливым. Не очень счастливый человек не думает о том, что надо держать дистанцию в очереди. Он думает: «Встану поближе к этому человеку, прижмусь к нему со своими продуктами, потом быстро поставлю все на кассу. Наплевать на то, что есть коронавирус, даже маску не буду надевать. Может, помру».

И так, значит, появился сериал «Пассажиры» — про мертвых.

Люди делятся на несколько типов — у которых лица вытянутые, квадратные и круглые. Вот у Райана Гослинга и Кирилла Кяро вытянутые лица. Гослинг в том фильме ездил на автомобиле и был в короткой куртке. Кирилл здесь ездит на автомобиле и в короткой куртке. И тоже не крупным планом встал в позу задумчивую. Только поэтому он похож, а так он совершенно непохож на Гослинга. Просто они друг друга чем-то напоминают. Дай бог обоим здоровья.

Это говорит о том, в какой стране мы живем и какие мы люди. Часто женщины писали, что он негодяй, подлец, сволочь, говно, но он секси! Мы за всю нашу историю, видимо, привыкли к тому, что насилие — это какая-то обязательная часть жизни и это более-менее нормально. Это обидно.

Просто есть конкретная ситуация, ты идешь и играешь ее. Если тебе все объяснили, что делать, становится еще проще. Самое главное, что злодейство никогда не видно вживую на площадке. Так было несколько раз — люди после дубля говорили: «Блин, ну как-то не страшно». Я думаю, что это делается некоторыми другими методами — зато на экране будет страшно. Так оно и выходило.

Конечно! Особенно когда ты снимаешься раз в год в эпизоде, а тебе постоянно ставят в пример актера, который снимается везде и повсюду. На твой вопрос: «Почему? Как так выходит?» — отвечают: «Ну продюсеры и режиссеры знают его». Они знают, насколько он вынослив, как он чувствует себя во время 12–14 часов на площадке. Как он чувствует себя, когда таких дней 45. Насколько он капризный, насколько сговорчивый. Как он умеет взаимодействовать с режиссером, как они вместе разрабатывают роль, как он ее держит от начала до конца, а потом развивается внутри этой роли. Ты же снимаешь сегодня седьмую серию, а завтра вторую. Послезавтра — первую, а потом — четвертую. Тебе нужно быть абсолютно разным – что тут, что там. Поэтому мне надо было попасть на главную роль, чтобы приходить работать каждый день. Посмотреть, как это сложится от начала к концу — получается или нет. Чтобы всем остальным показать: «Да, ребятушки, могу! Берите меня на главные роли». Главная роль же удобней. Если ты участвуешь в главной роли в паре сериалов, можешь этими проектами и ограничиться.

Это значит, что ты достаточно заработал и можешь жить на эти деньги. Ты достаточно отдохнул между проектами и много сыграл. В итоге в достаточном количестве появишься на экране. Тебе было что делать, тебе будет что жрать, и тебе есть что показать аудитории. Если тебя не берут на главные роли, заявляешься на вторые, эпизодические. А вторых и эпизодических за год можешь нахватать с десяток. В итоге окажется, что ты снимался куда меньше, при этом появился в десяти разных сериалах и о тебе начали говорить: «Он нам надоел. Почему мы снимаем одних и тех же?» Сначала это говорят зрители, потом продюсеры. Сначала ты частишь, а потом попадаешь на главную, если тебе везет, закрепляешься и делаешь так, чтобы тебя не было много. Чтобы люди не успели объесться тобой.

Так работать становится в удовольствие. Ты успеваешь каждый раз выдумать что-то интересное, можешь быть совершенно новым, разным. Отрастить или сбрить волосы, вырастить живот, бороду, накачаться или сдуться. Если у тебя есть большие перерывы — везет, ты молодец.

Для этого нужно время и супермегапроект. Как-то раз я говорил уже об этом, но меня неправильно поняли. Кристиану Бейлу платят так много, что он может не сниматься пару лет и у него все равно все будет хорошо. Если мы перестанем сниматься пару лет здесь, деньги кончатся почти у всех. И ты уже начинаешь думать: «Как мне быть? Не теряю ли я чего-то?» За год или за пару лет ты можешь как раз набрать или потерять вес, накачаться или еще как-то измениться. Хотя бы за полгода. Ну хорошо, ты изменишься у нас ради чего-то, а часто наши большие проекты порой проходят так...

Совсем, да. У актеров, разумеется, денег куда больше, чем у водителей скорой помощи или пожарных. При этом кажется, что этой работой можно заниматься до 90 лет, но нет. Тут тоже есть цикл, как у спортсменов. Правда, спортсмены представляют себе эти границы четко. Ты точно знаешь, что годам к 17-18 должен попадать в профессионалы и зарабатывать этим. В 25 лет выходишь на свой пик, в 30 лет — на второй пик, если будешь правильно себя вести. Дальше подходишь к концу карьеры и задумываешься, чем будешь заниматься всю оставшуюся жизнь. Хватит ли тебе этих денег? Если ты супермолодец, играешь до 40 лет. А если ты актер, у тебя есть пик — когда ты всем в новинку, когда все сложилось, ты еще никому не надоел и ты не старый. После 40 или 50 лет становится меньше главных ролей. Дальше ты можешь плохо состариться, просто всем надоесть или сняться в чем-то, после чего тебя никуда не берут. Так и теряешь профессию. Сидишь полгода, год, а пробы проходят раз в три месяца. Ты вроде ходишь на них, но тебя не берут. Есть вещи, которые от тебя не зависят. У нас рынок меньше, поэтому за каждую роль платят меньше. Бейл за свои фильмы всю жизнь получает что-то. На Руси ты зарабатываешь только в момент, когда снимаешься, а дальше — ничего. Я понимаю, что если ты живешь на окраине Брянска в аварийном жилье и работаешь в садике, тебе куда хуже. Но у каждого есть проблемы, о которых он думает вполне серьезно. Если сравнивать с кем-то, актеры — абсолютно счастливые люди, им не на что жаловаться.

Наверно, да. В конце концов у всех бывает депрессия. Когда ты живешь в Ижевске и у тебя есть три бутылки, которые ты можешь сдать, ты думаешь: «Да какая может быть депрессия у этих актеров?» Если ты можешь ездить по миру и даже думать о том, что однажды заработаешь достаточно, чтобы купить квартиру в Москве, какая у тебя может быть депрессия? Ну-ка дай я отхлестаю тебя по щекам. Я каждый раз размышляю о том, чем занимаюсь и куда иду. Каждый раз пытаюсь понять, надо ли согласиться сейчас на что-то супермасштабное, но это супермасштабное мне не так сильно нравится, как маленькая штучка, за которую заплатят меньше. Хотя бывает масштабная творческая штука, а бывает маленькая дрянь. Это миф о волшебных авторских короткометражках. Когда становишься заметным актером, тебе иногда предлагают сниматься в коротком метре бесплатно. Окей, почему нет? Но ни разу за полтора года мне не прислали короткометражку и я бы сказал: «Вау! Ребята, я обязан в этом быть».

Когда я думал о том, чтобы быть актером, в детстве, начинался золотой век кино. Были и до этого выдающиеся фильмы, но, кажется, лучше того, что сняли в 1990-е и нулевые, никогда не было и не будет. Если мы посмотрим какой-нибудь «Кинопоиск», топ-250 фильмов за всю историю, большая часть топа будет из 1990-х и нулевых. То есть я рос на фильмах абсолютно вечных и лучших. Причем смотрел их, как только они выходили в кинотеатрах.

«Матрица», «Бойцовский клуб», «Титаник». Все лучшие режиссеры — Линч, Финчер, Коэны, Андерсон, другой Андерсон. Девяностые, нулевые и чуть-чуть десятые зацепили. Когда ты растешь на этом, тебе кажется, что ты должен сниматься в чем-то вечном. А попадаешь совсем в другое время, когда развиваются платформы и производится невероятное, беспрецедентное количество сериалов и фильмов. Их так много, что они никогда не будут вечными. Вот я люблю развлекать друзей доброй беседой за столом каким-нибудь вечерочком. Отель в лесу, сели на веранде, затопили костер или камин и сидим под винишком болтаем. Это просто вечер, он не останется в вечности. То же самое с индустрией. Тем более что параллельно существуют Reels по 15 секунд — и дальше ничего нет. А у любого нормального такого видео больше просмотров, чем у всех сериалов любой русской платформы, вместе взятых. Просто потому, что люди не должны за него платить.

Я не думал, что о первом сезоне «Пассажиров» будет столько хороших отзывов. А людям он как-то от всей души понравился. Для такого количества добрых отзывов первый сезон мне казался простым. Потому что там история заканчивается вместе с серией. Одна серия — одна история. Часто ты не можешь удержать аудиторию, и после третьей-четвертой серии она отваливается. Эта ошибка исправлена во втором сезоне. Мне кажется, на уровне сценария второй сезон интереснее, чем первый. А если первый понравился людям, то, надеюсь, второй понравится еще больше. На что я еще надеюсь? Сейчас мы находимся на стадии роста. Мы, все платформы российские, в том числе START, который постоянно растет и набирает новых подписчиков, каждый месяц на чем-то свежевышедшем ставит рекорд. Последнее — «Карамора». Надеюсь, мы с «Пассажирами» пробьем какой-нибудь рекорд платформы на данный момент. Хочу, чтобы какое-то время его никто не смог побить. Надеюсь, мы будем смотреть и думать: «Да, мы сделали хороший сериал».

У меня странная шкала оценки самого себя. Я смотрю что-то и думаю: «Окей, мне за себя здесь не стыдно». То есть я не буду прижимать руку ко лбу и такой: «Бл***. Пожалуйста, спрячьте меня. Почему я сделал все так плохо». При этом я очень радуюсь тому, что там творит Аня Чиповская, как там нарядно все снято, и как друг за другом все перестраивается, и как ведут себя люди, которые появляются в каждой серии.

Я бы с радостью писал, просто сейчас понимаю, что писать мне в общем-то не о чем и единственное, что я умею, — описывать события какими-то более-менее складными предложениями, составлять слова. В целом я не умею выдумывать истории. Я бы и хотел написать какой-то классный сценарий, но не очень умею это делать. Вроде бы ты можешь выдумать все что угодно, а потом, когда начинается это что угодно, — а что угодно? Единственный фильм, который я снял, был «Великий русский фильм». Он странный. Вот я люблю просто странное. Я его снял, когда работал на «Кинопоиске». Он мне самому нравится. Я смотрю и смеюсь. Люди писали в комментариях небольшие идеи, а мы по ним снимали фильм. На «Кинотавре», кажется, в 2019 году я подходил к актерам и говорил: «Послушай, Денис Шведов, пойдем сниматься к нам». Он говорил: «Ну хорошо». Я отвечал: «Нам надо полчаса, не больше». Потом это все стало фильмом. Я уже договорился с «Кинопоиском», что сниму вторую часть и сделаю ее поинтереснее.

Хочется подольше относиться к этому не только как к работе. Чтобы это было радостно и весело. Второе — стать таким хорошим актером, чтобы сыграть кого-то настоящего. Например, Лимонова.

У меня так же растут волосы на бороде. Егора Летова, наверно, поздно, потому что он умер, когда ему было 40 с чем-то, и волосы длинные такие у меня не растут. Если бы я стал таким актером, который может играть настоящих людей, это было бы классно. Это мастерство. Это другой уровень.