Правила жизни Паоло Соррентино

Я не знаю, что чувствует пятидесятилетний мужчина. Мне 48.

Моя жизнь не делится на до и после «Великой красоты».

Не люблю интервью. Я снимаю фильмы, и они рассказывают обо всем. Все, что я хочу сказать, я говорю в своих лентах. Беседы с журналистами все только портят.

Первое, что приходит на ум, когда я вспоминаю о школе, — чувство тревоги. Мне всегда было страшно, потому что я ни черта не учил и всегда был не готов.

Я пишу книги, потому что мне смешно от того, что я пишу, а мне нравится смеяться.

Мои книжные герои часто пукают. Мне по-прежнему восемь лет, и это веселит меня.

Кино утомляет. Ты управляешь людьми и огромными бюджетами. Настоящая свобода наступает лишь тогда, когда я сажусь писать книгу.

Разогретая паста лучше, чем свежесваренная, потому что напоминает нам о временах, когда мы были молодыми, возвращались домой под утро и разогревали еду.

Я не думаю о собственных фильмах, когда возвращаюсь домой со съемок. С 18 лет я живу со своей женой, у нас трое детей, и мне есть о чем подумать.

Я никогда не сниму фильм о детях.

«Великая красота», «Молодость», «Молодой папа» — нет темы более важной, чем утрата времени.

Время уходит, и в какой-то момент всем нам придется умереть.

Мой последний фильм вновь о красоте... о красоте вульгарности.

Я не соглашаюсь снимать клипы даже за большие деньги, но для The Rolling Stones я сделал бы это бесплатно.

Я никогда не был на вечеринках, подобных тем, что показываю в своих фильмах. Все тусовки, на которых я был когда-то, проходили гораздо скучнее. Я показываю праздники, на которых, наверное, сам хотел бы оказаться. Но важнее для меня снять не вечеринку, а ее конец, когда приходит разочарование.

Я не люблю компьютерные технологии в кино — это тяжело и долго.

Фeйсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) для меня тайна. Меня никогда там не было, и я даже не представляю, что это такое.

Финальная сцена «Нелюбви» Звягинцева — это один из редких примеров поэзии в кино, один из лучших моментов, что я когда-либо видел.

Россия и Италия — два редких государства, в которых, в отличие от многих других, есть все — и хорошее, и плохое. Это делает их великими.

Кино для меня всегда раскрывает тайны. А большинство тайн в Италии связаны с церковью, политикой или мафией.

Чтобы показать правду, ты должен создать свой собственный мир. В нем твоя правда и будет жить. Это главное, чему научил меня кинематограф.

Ты можешь создать фильм, не зная, как снимается кино. Чтобы написать музыку, нужно научиться играть на гитаре или на пианино. Для создания кино тебе ничего не нужно, кроме поэзии в твоей голове. Если ты знаешь, как перевести эту поэзию на язык изображения, ты можешь снимать кино.

Если выбирать между сексом с красивой женщиной, благополучием Италии или голом «Наполи» в финале Лиги чемпионов, я выберу первое.