Правила жизни Флавио Бриаторе
Я никогда не предпочитал веселье работе и наоборот — у меня все получалось естественно. Нужно очень тонко чувствовать, что важнее в данный момент — провести переговоры или просто выпить бокал шампанского.
Удача — это результат последовательности действий. Есть еще, правда, такая вещь, как судьба — и если удачу нужно постоянно самому поддерживать, как огонь в камине, то к судьбе нужно всего лишь быть готовым. Тоже непросто.
Я взрослел в конце шестидесятых — тогда в моде были свобода, революция и всякое такое. Но я лично в те годы просто вкалывал — мне нужно было платить за обучение. Я совершенно не революционер по натуре. Я предпочитаю крепко стоять на земле, работать и развлекаться. В этом смысле у меня типично итальянский образ мысли.
Я не люблю слово «богатство». Оно ничего не значит. Качество жизни не всегда зависит от денег. Я не хочу стать еще более богатым — жизнь одна, и нужно просто повышать ее качество. Это ощущение за деньги не купишь, оно должно быть внутри. Если оно у тебя есть — деньги приложатся.
Все, что я делаю — будь то «Формула-1», гостиничный или клубный бизнес, линия одежды — в конечном итоге имеет одну цель. Я ищу новый стиль жизни.
В жизни я общался всего с двумя гениями, но это были настоящие гении. Одного звали Лучано Бенеттон, второго — Берни Экклстоун. Никто не повлиял на меня сильнее.
Джинсы я ношу либо Levi’s, либо Billionaire. Что мне на самом деле нравится в марке Billionaire — это рубашки и тапочки. А так, я, в принципе, в одежде неприхотлив — сойдет и Zara под настроение.
У меня репутация плейбоя просто потому, что я, в отличие от многих, никогда не скрывал, что хочу развлекаться. У меня были фантастические любовницы, я с ними дружу до сих пор. Я всегда серьезно подхожу к любому делу — а развлекаться тоже надо уметь. При этом я работал как заведенный. Кодекс чести плейбоя предполагает, что у тебя есть дело в жизни. Я знал очень много богатых людей, и среди них не было ни одного бездельника. У меня энергии было до черта. Восемь утра — а я уже в офисе, хотя мы всю ночь кутили. мне 29 лет. По крайней мере, мой дух остановился на этой отметке. Кто-то умирает в 18, кто-то — в 40, кто-то — в 80 — я наблюдал и первых, и вторых, и третьих. Надо сделать так, чтоб тебе повезло, чтоб ты умер попозже.
Я сделал себя сам, я ничей не наследник. Все в моей семье были учителями, а я лично не хотел никого учить. Во времена моей молодости у людей было гораздо больше возможностей, нежели сейчас. Раньше было как? Если у тебя были мозги, то назавтра же ты получал хорошую работу. А сейчас студенты-умники вынуждены работать официантами.
В молодости я работал лыжным инструктором на альпийском курорте. Похоже на кино: молодой итальянец учит богатых американок взбираться на гору. На самом деле, мне не нравилось. Я не выношу холод. Я люблю море. Просто я родился в горах, у нас там, бывало, выпадало по два метра снега — поэтому я поневоле умел кататься на лыжах.
Я никогда не бил папарацци. Иногда мог в них чем-то запустить, но это часть игры. У папарацци есть семьи, их нужно кормить, я понимаю. У меня с ними договоренность: летом я выделяю два дня и разрешаю снимать все, что угодно — чтобы только потом они оставили меня в покое.
Вечеринки — это, в принципе, всегда скучно. Организовать веселую вечеринку — сложнее, чем заработать приличные деньги. Вечеринки зависят от людей, а люди, по большому счету, редко когда умеют по-настоящему веселиться.
Деньги — это примерно как температура тела, она должна у тебя быть.
Чтобы я влюбился, женщина должна уметь меня рассмешить. В дальнейшем она должна соблюдать два условия: хранить мне верность и не действовать мне на нервы. Не так уж много я и требую, если разобраться.