Правила жизни Ларса фон Триера

Кино должно быть неудобным — как камешек в ботинке.

Мне насрать, что вы обо мне думаете. Журналисты часто искажают смысл моих слов, но я научился относиться к этому спокойно. Слышали такое выражение — «в чернилах рук не отмыть»? Я его всегда вспоминаю, когда даю интервью.

Я из семьи левых активистов, увлекшихся нудизмом. В детстве мне разрешалось все, что я хотел, и родителей никогда не интересовало, пошел я сегодня в школу или напился.

Родители часто брали меня в нудистский лагерь. У меня нет никаких эротических воспоминаний об этом месте, но я очень хорошо помню небольшое почтовое отделение, которое там работало. Ты заходил внутрь, а на почтовом служащем была только шляпа. Вернее, у него еще был свитер — потому что там, внутри, было довольно холодно — но как только кто-то входил, он обязан был его снять. И это было очень честно.

Когда моя мать сказала мне, что тот, кто воспитал меня и кого я долгое время считал своим отцом, на самом деле не мой отец, я подумал: ну вот, хоть что-то для биографии.

Ни о чем не сожалею в жизни, кроме одного. Когда я был маленьким, у меня жила птичка, и я кормил ее, но однажды, на каникулах, забыл, а когда через несколько дней пришел домой, она была мертва. Вот о чем я действительно сожалею. А когда на меня набрасываются за сказанное мною на Каннском фестивале (высказывание Триера о Гитлере было расценено как оправдание нацизма. — Правила жизни), я чувствую себя как ребенок, который упал с велосипеда, а на него орут родители.

Я очень горжусь своим статусом персоны нон грата Каннского фестиваля и чувствую, что он полностью мне подходит. Кажется, в истории Канн это единственный случай.

Политкорректность — худшее, что дала миру Америка. Именно политкорректность убила честную дискуссию, потому что многие люди сегодня предпочитают молчать, боясь быть в чем-то обвиненными.

Я симпатизирую огромному количеству американцев, но у меня нет никакой симпатии к их государству. Впрочем, мир сейчас устроен так, что если ты говоришь что-то против государства, всем начинает казаться, что ты ненавидишь и народ тоже.

Не могу провести вместе с кем-то и трех часов, не сказав ему что-то, от чего он меня возненавидит.

Если кто-то хочет избить меня, он волен сделать это. Но должен предупредить: я могу получить от этого удовольствие.

Извращения? Не вижу в этом ничего плохого — по крайней мере, до тех пор, пока это не причиняет неудобств другим.

В этом мире практически невозможно жить так, чтобы не причинять кому-то боль. Даже вдыхая воздух, ты отнимаешь его у кого-то. Но что касается меня, то кроме рыбы я стараюсь не причинять боль никому. Конечно, мне жаль и рыб, но я также думаю о том, что, выуживая одну старую рыбу, я, возможно, освобождаю место для другой рыбы, молодой и счастливой. Или, думаю я, та рыба, которую я только что выудил, уже несколько месяцев была в депрессии и хотела покончить с собой, но не знала — как. Ведь это не так просто, если ты рыба.

Подсознательно человек всегда стремится к меланхолии. Несчастная любовь романтичнее счастливой любви, и — как тоску или как боль — мы чувствуем меланхолию острее, чем счастье.

Не так давно я спросил одного астронома, через сколько лет какой-нибудь астероид может врезаться в Землю. Он сказал, что в обозримом будущем этого не случится, и меня это очень успокоило.

Я человек множества фобий, но делать что-то необычное с камерой — точно не одна их них.

Я такой же, как все: мне нравится получать награды, но они не делают меня счастливее.

Самая распространенная и тщательно поддерживаемая ложь мира кино заключается в том, что снять фильм якобы очень сложно.

Сюжеты живут вокруг нас. Даже эта комната хранит тысячи историй. Вы знаете, как здесь оказался этот стул? Кто на нем сидел? Почему здесь именно он, а не другой точно такой же? И где тот, который сюда так и не привезли?

Я придумал сюжет «Догвилля» благодаря песне пиратки Дженни из «Трехгрошовой оперы» (пьеса Бертольда Брехта. — Правила жизни). Это песня о девушке, работающей в маленьком отеле, которая мечтает о корабле, который зайдет в порт и разгромит все вокруг, и люди с корабля спросят ее, кого они должны ради нее убить, а она скажет «всех».

Что значит, я не снимаю комедий? Большинство моих фильмов — комедии, просто они очень меланхоличны.

Мир катится в преисподнюю, но это не значит, что мы не должны улыбаться.

Смотреть на лицо человека, наблюдающего за концом света, гораздо страшнее, чем увидеть на экране сам апокалипсис.

В кино очень легко изобразить абсолютное зло, потому что зло визуально в принципе, и у каждого из нас в голове тысячи стереотипных изображений зла. Но попробуйте изобразить добро, и вы поймете, что визуальное воплощение добра всегда выглядит уныло и лживо. Что это будет? Солнечные лучи, расходящиеся от головы? Нимб?

Моя жена — одно из немногих явлений в этой жизни, которое меня полностью устраивает.

Детей у меня четверо, и я разрешу им смотреть мои фильмы, когда им исполнится пятьдесят.

Агнес — моя старшая дочь, — кажется, готова пойти по моим стопам. Когда она училась в художественной школе, я был очень горд, что она только и делала, что лепила из гипса влагалища. Это ее специализация, да. Знаете такую книгу «Где Уолли?» (серия иллюстрированных книг для детей, где на картинке с большим количеством людей нужно найти юношу в полосатом свитере. — Правила жизни)? Ее вступительная работа в художественную школу называлась «Женщина, которая забралась в собственное влагалище и нашла Уолли».

Глупо утверждать, что у меня нет принципов. Мне не наплевать на людей, и у меня есть политические убеждения.

Если замысел Господа так велик и мудр, почему людям кажется, что он требует от нас становиться перед ним на колени? Мне не нравится это унижение при общении с Богом. Если ты веришь в него, он уже велик. И если ты истинно верующий, тебе не нужно становиться на колени, чтобы отдать дань его величию. Ты смотришь на маленький лепесток и чувствуешь смирение и трепет. Не надо часами стоять в церкви на коленях, называя себя маленьким грешником, достаточно просто посмотреть на маленький лепесток.

Выдры всегда казались мне самыми прекрасными из животных.

Нет, у меня нет футболки «Хаос правит» (реплика из фильма «Антихрист». — Правила жизни), но это неплохая идея, потому что хаос действительно имеет такое свойство.

Пожалуйста, прекратите обсуждать мои фильмы. Идите и снимайте свои.