Правила жизни Сергея Бодрова
Я вырос в поселке Шмаковка. Мой дедушка был там начальником военного санатория, полковником, а бабушка полковницей. Мама, студентка, оставила меня им — они купили козу и так меня и вырастили. Бабушка прибегала с работы — а дома четыре ружья, собаки, — хватала ружье, бежала за забор в поле, стреляла двух фазанов и быстро-быстро их ощипывала. А зимой мы лепили пельмени, несколько тысяч штук, замораживали, а потом ели. Это рай был.
В Аризоне у меня дом, земля, две собаки, животные бегают, дикие кабаны, олени. И я нашел себе маленький остров в Таиланде. Понимаете, я много лет провел в сугробах, я устал.
Я видел жизнь. Я проработал в «Крокодиле» семь лет, изъездил всю страну. Мы получали мешки писем — все писали и жаловались. Из Свердловской области, из маленького поселка, как-то пришло письмо. Завотделом культуры района там служил бывший моряк. Он приехал в этот поселок, и все, что ему пришло в голову, — это купить огромную карусель. Неплохая идея, но карусель стоила дико дорого. На нее ушел весь годовой бюджет, а в него были заложены расходы и на библиотеки, и на другие вещи. Эту карусель привезли и поставили, но она была такая мощная, что когда ее включали, весь поселок погружался в темноту. А включали ее каждый раз, когда приезжали гости. И жители в своем письме просили: нельзя ли как-то график наладить — может, только по ночам гостей катать?
Мне не очень сейчас интересны современные сюжеты. Я стал старше. Можно идти и ловить маленькую рыбу, но рано или поздно тебе хочется поймать большую.
Хорошо взять какое-нибудь клише и иначе повернуть его. До недавнего времени причиной всех бед были монголы. Чего так плохо живем? Да монголы. Чего отстали? Чего рожь не растет? Почему грязь и дорог нет? Все монголы, монголы. Мы любим поговорить о том, какие тогда варвары жили, звери. А мы на себя смотрели? XX век — это нацистские лагеря, атомная бомба. А мы судим человека, который на коне с саблей мчался вперед и смотрел своему врагу в лицо.
Мандельштам, про которого я хотел бы сейчас снять кино, для меня пример маленького человека, в общем-то боязливого в своей частной жизни, который становился совершенно бесстрашным, когда брал в руки перо. За что и был убит. Когда на Страшном суде всех спросят, а что же вы, мол, такие суки все были и молчали, почему никто не выступил — они скажут: а у нас был Осип Эмильевич.
Можно быть свободным и в тюрьме. Но только в том случае, если ты готов умереть за эту свободу.
Первое, что меня сейчас спрашивают, — это про Грузию. Когда воюют две страны, обе и правы, и неправы. Но у большей — больше ответственности. Руки больше в крови, а за это всегда потом приходится расплачиваться.
Наш премьер-министр хочет править,как Сталин, а жить, как Абрамович. Но так не получится.
Мне нравятся нищие. Раньше в Америке они писали: «Я — ветеран. Подайте». А сейчас пишут просто: «Не хочу врать. Дайте на пиво».
С людьми, которые все хотят делать сами, я расстаюсь. Надо уметь отдавать работу и другим.
Русский актер приходит на кастинг и говорит: «Ой, я не знаю текста». Приходит американец — и он уже готов. Он все знает про фильм, знает роль, у него есть предложения, он может так сыграть, а может иначе. В Лос-Анджелесе все официанты — актеры, и это потрясающе. Но с другой стороны, я нигде не встречал такого количества отчаявшихся людей.
Я научился работать с китайцами. Главное, когда они тебе говорят «да», не верь. Просто они не умеют говорить «нет». Детям всем надо учить китайский. Эта страна сохранила лучшие человеческие ценности — вот это потрясающе. Люди тащат на себе мать, потому что старая мать хочет в монастырь, а дороги там нет.
Соглашаться надо только на то, что пугает.