Правила жизни Владимира Меньшова

Я, кажется, уже давал интервью «Правила жизниу». Нет? Ну, черт с вами.

Я, вообще, ленивый человек. Если меня не подгонять какими-то обстоятельствами, то я просто лежу и читаю. А подгоняют меня обстоятельства такого рода — заработки.

Свой первый сценарий я написал к столетию со дня рождения Ленина — «Требуется доказать», по мотивам его книги «Детская болезнь левизны в коммунизме». Получилась довольно лихая вещица — триллер такой, в котором обсуждается вопрос, где кончается компромисс и начинается предательство. В книге ведь буквально об этом разговор.

В той книге есть один пример. В 1918-м Ленин с шофером ехал на машине в Сокольники — встречать Новый год. Их остановила банда. Они не узнали Ленина и просто забрали машину. И вот, Ленин спрашивает: где тут компромисс, а где предательство? Что правильнее — отдать машину и оружие или вступать в перестрелку и погибнуть? Смешно сейчас вспоминать, но было в истории страны такое время, когда главу государства спокойно высадили из машины, потому что не узнали.

Силы, которые движут историей, гораздо более высокие, чем те, о которых мы предполагаем мозгами. История не делается за четыре года, пока ты избран на срок.

Историю партии я учил, как все. Но я учил ее как: в истории партии можно найти историю мира. Так и в истории, скажем, Московского художественного театра вы можете модель мира разглядеть. Вся жизнь развивается по одним сценариям.

Те, кто нес деньги Мавроди 20 лет назад, — они просто доверчивые. А те, кто несут деньги таким же, как он, сейчас — подлые. Они думают: может быть, мы в самые первые ряды попадем, тогда успеем удвоить капитал, а там — пускай.

Первая советская нефть пошла за границу в конце 1960-х или начале 1970-х. И мы вдруг выяснили, что фантастически богаты. Но жили же мы без этих нефти и газа, и стали при этом мощнейшей мировой державой.

За 10 лет афганской войны мы потеряли меньше людей, чем у нас гибнет за год в автомобильных катастрофах сегодня.

Стада разные есть, но все равно стада. Там пасутся на лугах очень тучные коровки, которые разделяют позицию партии. А рядом — тоже стадо: несогласные, которые говорят, что это все говно, все не так, не туда идем и не то делаем. Я остановился где-то посередине между этими двумя стадами, но это очень непросто.

Еда раньше была вкуснее, это точно. У меня очень чуткий организм, и я вынужден питаться с базара. Езжу по выходным.

«Москва слезам не верит» запустила меня ракетой. Но меня оберегло от головокружения то, что я вступил в пору известности уже взрослым человеком. Молодая слава очень опасна: она вскруживает голову и всю дальнейшую жизнь скособочивает.

Долгое время я был наивным провинциалом. Слишком много потратил душевных сил на восторги перед чужими талантами.

Я молодым говорю много комплиментов. Вот сейчас, когда вы пришли, мы смотрели с женой фильм «Горько», новый. Так талантливо! Но кто он такой? Откуда он взялся, этот Крыжовников?

Режиссера очень трудно возвратить на землю, если картина не получилась. Попробуйте Михалкову сказать, что «Предстояние» не получилось, — он укажет на тысячи причин, по которым ему просто загубили картину, но он уверен, что снял превосходный фильм. Сталкивались с тяжелобольными детьми в семьях? Попробуй родителям сказать, что их ребенок — больной.

Быть интересными друг для друга — самая важная составляющая брака. Если она пропадает, все разваливается.

Я всегда живу с фильмом «восемь с половиной» — живу, вспоминаю. А еще есть советский фильм «Родная кровь», который я обожаю и рыдаю каждый раз в одном и том же месте.

Хороших ремейков я не видел. Думаю, рано или поздно доберутся и до «Москва слезам не верит», но я дистанцируюсь от этого.

Нет, я не пользуюсь компьютером. Это надо начинать, когда тебе пятнадцать лет, и тогда этот мир твой. А я и без этого доживу.

Это так скучно: не снимать фильмы, а сидеть в президиумах и надувать щеки.

Мне доводилось нечасто драться в жизни, буквально раз пять. Выяснить отношения это не помогало.