Правила жизни Жана Бодрийяра

Реальность — сука. Впрочем, чему здесь удивляться, коль скоро она плод блуда глупости и духа расчета, выкидыш сакральной иллюзии, брошенный на растерзание шакалам от науки?

Реклама — самый живучий паразит нашей культуры. Она переживет даже ядерную войну. Это наш Страшный суд.

Мы больше не знаем, что нам делать с реальным миром. Реальность простаивает, как заброшенный завод. Наверное, можно было бы сделать из нее ностальгический аттракцион.

Что делать с рабочей силой в информационную эпоху? Что делать с этими отбросами, которые к тому же еще и плодятся экспоненциально? Выбросить на свалку истории? Вывести их на орбиту, услать в космос?

В центре всего — злой дух рекламы, трикстер, блестящий сценарист, который увлек мир в фантасмагорию, а мы — его завороженные жертвы.

Поразительно полное отсутствие в «Матрице» иронических интонаций, которые позволили бы взглянуть на этот сборник спецэффектов отстраненно. Именно это превращает фильм в симптом, делает его фетишем того мира экранных технологий, где реальное неотличимо от вымышленного.

Мы мечтаем, что компьютеры однажды станут разумными. Но иметь собственную волю мы им не позволим. Никакого желания, никакой сексуальности — мы хотим, чтобы они были совершенны именно в этом.

Никогда не доверял философам. У меня аллергия на их манеру выражаться.

Я начал писать, когда захотел, и закончу, когда смысла делать это больше не будет. Я нуждаюсь в вызове. Что-то всегда должно стоять на кону. Иначе я брошу — я же не сумасшедший.

Я намеренно играю роль лафонтеновского крестьянина с Дуная: того, кто ничего не понимает, но что-то чует. Я отстаиваю свое право быть неотесанным. Неотесанным в прямом смысле, то есть тем, кто отказывается быть воспитанным и образованным, а значит, не может быть пойман в ловушку знаков.

Раньше, если верить Фуко, вся культура была занята признанием секса. Теперь она переориентировалась на признание убожества.

За попытками уравнять людей всегда кроется презрение. «Можно надеяться, что однажды президентом Республики станет женщина или гомосексуалист», — заявил один из кандидатов на этот пост. Как будто должность президента сделает в его глазах женщину или гомосексуалиста полноценным человеком! Нет сомнений, что однажды президентом станет больной раком слепой альбинос с синдромом Дауна.

Кончена оргия, освобождение состоялось, секса больше никто не ищет, все ищут свой гендер — сочетание модного лука с правильной генетикой.

Теперь соблазняют благодаря презервативу. «Она сопротивляется, он достает презерватив, она падает в его объятия». Раньше ее привлекла бы эрекция, теперь привлекает протекция.

Цифровой комбинезон виртуальной реальности уже натягивают на нас, как презерватив.

Война превратилась в какой-то нелепый танец с саблями, где противники соревнуются в деэскалации — как будто сама искра, само событие войны стало чем-то невыносимо обсценным, впрочем, как и любые реальные события, которые мы более не в состоянии воспринимать.

В наше время симпатии стали неопределенными, определенно лишь чувство отвращения. Не имея возможности точно знать, чего нам хочется, мы твердо знаем, чего не хотим.

Всякая страсть — оскорбление всеобщего безразличия. Тот, кто своей страстью обнажает наше безразличие, наше малодушие или равнодушие, должен быть уничтожен.

Боязнь перехода к действию определяет сегодня все наше поведение: боязнь всякой реальности, всякого реального события, всякого реального насилия, всякого слишком реального наслаждения.

Псевдо-Фрейд, который берет слово в конце «Матрицы», очень точно замечает, что Матрицу в какой-то момент перепрограммировали таким образом, чтобы она принимала в расчет даже отклонения, аномалии. Так что теперь и вы, оказывающие ей сопротивление, зависите от нее в каждом своем действии.

«Матрица» — это фильм о Матрице, который могла бы снять сама Матрица.

У американцев нет личности. Подумаешь! Зато зубы у них просто отличные.