Интервью с главным продюсером «Амедиа Продакшн» Анной Ольшевской: о сериале «Душегубы» и противостоянии стримингов и телевидения
Рекорды по просмотрам в Amediateka последние две недели бьет российский сериал «Душегубы» производства студии «Амедиа Продакшн». Он основан на резонансной истории, державшей в страхе Беларусь и в целом СССР с 1971 по 1985 год. Речь о поисках «витебского душителя» Геннадия Михасевича, убившего за 14 лет более 40 женщин. В сериале за криминальный долгострой берется следователь Леонид Ипатьев (Сергей Марин): он прибывает в Витебск и сразу окунается в опасную жизнь области. При невыясненных обстоятельствах убит милиционер, кто-то грабит склады и магазины, и все это — на фоне череды удушений женщин. Принципиальный Ипатьев пытается объединить несколько дел в одно, но терпит неудачу — во многом из-за звезды местного следствия Шахновича (Александр Самойленко). Несмотря на подножки Шахновича, часто выходящие за рамки закона, Ипатьев быстро понимает, что взял след: обвиняемые в убийствах отбывают срок на основании чистосердечных признаний. На том же основании некоторых расстреливают. Все это — лишь бы не подорвать статистику раскрываемости преступлений, которую Шахнович за годы службы возвел в абсолют.
«Душегубы» — сериал, основанный на истории «белорусского Теда Банди» Геннадия Михасевича. Каково работать с такой интересной своей кровожадностью и при этом тонкой и сложной историей? Как удалось не погубить документальный материал?
Действительно, материал настолько же сложный, насколько интересный. Мы все время помнили о том, что многие родственники жертв Михасевича живы, как и участники тех событий. Это не просто дела, а личные трагедии людей, поэтому мы старались максимально бережно обращаться с материалом. Имена, фамилии, узнаваемые особенности жертв и их родственников были изменены. При этом мы сохранили все документальные факты и повороты этой истории. Даже самые невероятные и кажущиеся при просмотре сериала невозможными — документально достоверны.
Я же правильно понимаю, что вы как продюсер работаете в том числе с группой сценаристов?
Да, я в том числе креативный продюсер. Несколько лет назад эту историю показала мне сценаристка Юля Шунто. Меня вдохновил прототип главного героя (следователь по особо важным делам прокуратуры БССР Николай Игнатович. — Правила жизни). Удивительный человек, бросивший вызов беспощадной правоохранительной системе, рисковавший своей жизнью и карьерой. Мне показалось важным про него рассказать. Мы начали работу над сценарием, которая продолжалась чуть больше года.
Я знаю, что, когда стриминговая платформа Start снимала сериал об «ангарском маньяке», продюсер Ирина Сосновая ездила в колонию к Михаилу Попкову, чтобы лучше понять, что он за человек. Насколько вашей сценарной группе было важно не просто изучить материалы дела, но и, например, лично пообщаться с жертвами или со следователями, которые искали Михасевича?
Этим занималась автор сценария Юля Шунто, которая сама родилась в Витебске, ее родители жили в эпицентре тех ужасных событий. Юля проделала большую работу — занималась сбором материалов, встречами с очевидцами, ей даже удалось пообщаться со следователем — единственным получившим реальный срок (речь о зональном прокуроре транспортной прокураторы Валерии Сороко, приговоренном к четырем годам лишения свободы. Помимо него к ответственности привлекли более двухсот человек. — Правила жизни). Он даже книгу написал, когда освободился — о том, что никакого маньяка на самом деле не было, что их всех подставили (имеется в виду книга «Витебское дело», или Двуликая Фемида». — Правила жизни). Человек не сдается до сих пор и не признает вину. Эта кропотливая работа Юли, собранные уникальные детали и подробности легли в основу работы над персонажами.
На ваш взгляд, почему именно сериал про поиски маньяка заинтересовал «Амедиатеку»?
В «Амедиатеке» есть человек, который отбирает сериалы HBO и других поставщиков контента. В том числе он смотрит все, что производит «Амедиа Продакшн». В случае с «Душегубами» решили, что готовы к эксперименту, ведь поставить сериал собственного производства в один ряд с проектами HBO, безусловно, смелый эксперимент. Вероятно, увидели в сериале соответствие уровню, запросу их зрителя, имиджевой политике.
Насколько я понимаю, ваши проекты выходят в основном на ТВ. Каково работать на телевидении в эпоху платформ? Засилье стримингов вас мотивирует или мешает вам? Насколько здоровая конкуренция, ощущаете ли вы ее вообще?
Скажу так: никто никому не мешает, поскольку зрители телеэфира и платформ в некотором смысле разные миры. Те же «Душегубы» — яркий пример. Премьера прошла сначала на канале «НТВ», а на следующий день — в интернете, эксклюзивно в Amediateka. Проект оказался успешен и там и там. Никто никому не помешал. Что касается работы с телепроектами в эпоху платформ, это стимулирует повышение качества контента. Конкуренция увеличивается, заставляет индустрию шевелиться. Классные актеры, режиссеры и операторы выбирают качественный сценарный материал. Если ты хочешь работать с лучшими — соответствуй! На мой взгляд, это позитивная тенденция.
Если аудитория сегментирована по возрасту, месту жительства, значит и контент должен быть сегментирован. У вас, как у продюсера, нет цели сделать контент более однородным? Объяснить телепродюсерам и телезрителям, что такие-то истории заходят на стриминговых платформах — почему бы подобное не показать по телику? Или существуют четкие, незыблемые правила телевидения и приучить аудиторию к чему-то минимально новому почти нереально?
Это скорее вопрос к боссам телеканалов, потому что они очень хорошо понимают свою аудиторию и руководствуются исследованиями рынка. Каналы — это экономика, не только творческие амбиции, но и задача достигать определенного финансового результата. Тем не менее последние годы на телеканалах запускаются и снимаются экспериментальные, революционные проекты, несмотря на, возможно, меньшую рентабельность. Какие-то проекты находят своего зрителя, а есть те, которые телевизионный зритель категорически не принимает.
А можете привести пример?
Нет, это коммерческая тайна. Могу лишь сказать, что это объективная картина, потому что мы видим рейтинги телеэфиров. Сегментированность существует. Это связано с разницей поколений, у телеэкранов более возрастные зрители. Нормально, что в разные периоды жизни людям нравятся разные истории, они интересуются разными темами.
Вы специализируетесь на драмах и детективах. Почему это вечнозеленые жанры?
Все просто: потому что они остросюжетные. Они будоражат, касаются тех сфер жизни, тех событий, тех драматических и экстремальных происшествий, которых все боятся.
Эмоции, которые позволяет пережить хорошо сделанный остросюжетный сериал, максимальны, но безопасны, поскольку происходят не в реальной жизни. Это всегда привлекает зрителя. Так же как и легкий жанр. Сделать успешную комедию — высший пилотаж. Я восхищаюсь продюсерами и сценаристами, которые способны успешно работать в комедийном жанре.
У шоураннеров ситкомов есть понятные библии типа «Друзей» и «Клиники». На что опираются шоураннеры остросюжетных сериалов?
Я не очень люблю референсы. Конечно, мы все смотрим успешные сериалы, замечаем какие-то приемы, удачные моменты, сценарные конструкции, чему-то учимся. Все дело скорее в правилах драматургии конкретных жанров и умении создавать интересных зрителю персонажей. Нарушать каноны можно, только если ты очень хорошо их знаешь и понимаешь, что будет, если от них отказаться.
Как вам удается много лет быть вовлеченной в социально тяжелые, страшные, шокирующие истории и при этом не сойти с ума? У вас бывает выгорание?
Работать с остросюжетными и драматическими темами непросто, потому что они в тебя прорастают. Важно намеренно сохранять высокий уровень эмпатии, чтобы проект получился достоверным. Нужно чувствовать все, что чувствовали эти люди, главные герои, жертвы, их родственники. Нужно понимать, что такое потеря, буквально переживать ее вместе с персонажами. Как потом спасаться? Никак. Возможно, почаще переключаться. Но все продюсеры и тем более сценаристы подтвердят, что это сложно, потому что мы живем в своих историях.
А как у вас складываются отношения с режиссерами? Бывало ли, что, например, он приходит на площадку и говорит, что хочет делать а-ля true detective — то есть человека все-таки кренит в сторону стримингового контента?
Это происходит не на площадке, а гораздо раньше — в процессе подготовки, в период сценарного производства. Важно помнить, что проект мы делаем не для себя, а для зрителя, у которого есть определенные ожидания. Понимать, предвидеть эти ожидания и направить работу в нужное русло — одна из задач креативного продюсера. Все обсуждается на этапе подготовки, разрабатывается стилистика и визуальные решения, персонажи. Чаще всего компромисс удается найти, а иногда случаются волшебные совпадения.
Пример такой максимально комфортной работы — режиссер «Душегубов» Давид Ткебучава, замечательный профессионал, талантливый, чуткий. Редкий случай, когда результат даже превзошел ожидания.
Насколько вам мешает телевизионная цензура? Например, хотелось бы вам снять драму, в которой главный герой — гей, но вы останавливаете себя, потому что на телевидение такое не пропустят?
Проблем пока не возникало, я не склонна к подобному экстриму. В 95% случаев все, что мне хочется делать, я делаю. Да, есть темы, которые не принято затрагивать в телеэфире, но это связано с тем, что телевидение смотрят дети и их сложно защитить от ненужной информации. Я, как мама, понимаю, что платформы — взрослая территория, а телевидение открыто для всех, что накладывает на продюсеров определенную ответственность.
Вы сказали, что каналы уже готовы к экспериментам и некоторые даже экспериментируют. Появляется ли сейчас новый сериальный герой — в противовес ментам и врачам? Может, он гениальный айтишник, крутой бизнесмен? Про кого сейчас нужно писать и снимать?
Еще Аристотель говорил, что главный герой должен обладать благородством. А благородство — это готовность прийти на помощь, отдавать, а не брать. В наше время ничего не изменилось: мы по-прежнему нуждаемся в таких людях, в таких героях. На них держится и искусство, и жизнь.