Как Голливуд разочаровался в Мэрилин Монро, но пытался найти ее почти в каждой актрисе
Красные губы, темные брови, белые кудри, детский голос и женское тело — это Мэрилин Монро. Актриса, для многих по-прежнему самая сексуальная женщина в мире. «Да, было что-то во мне особенное, — говорила она сама о себе на страницах своей так и не законченной, но все-таки вышедшей автобиографии. — И я знала, что именно. Я была одной из тех девушек, которых находят мертвыми в спальнях, с зажатым в руке пустым бутыльком от снотворного». Едва ли хоть кто-то, глядя на сияющую улыбку актрисы, мог с ней согласиться. Но права оказалась все-таки Мэрилин.
Автобиография My Story вышла через десять лет после того, как Монро нашли мертвой в собственном доме в лос-анджелесском Брентвуде. Актриса лежала лицом в подушку, совершенно голая. Рядом валялся пустой пузырек от снотворного. Полицию вызвали не сразу: нужно было утвердить план действий со студией «XX век Фокс». Умерла самая красивая женщина. Умер секс-символ, американская мечта.
Телом Мэрилин занималось похоронное агентство Abbott and Hast, популярное среди знаменитостей. И в 2015 году Алан Эббот на страницах Daily Mail — и собственной книги — делился впечатлениями от встречи с легендой. Монро, когда он ее увидел, «выглядела как обычная стареющая женщина, которая не очень-то ухаживала за собой». Оценил он и ее неряшливый маникюр, и отросшие корни, и волосы на ногах, которые актриса к моменту смерти не брила «минимум неделю». «Что случилось с ее грудью?» — вспоминал он реакцию других людей, готовивших труп. Та изменила форму после того, как вскрыли грудную клетку. И вообще, как заявил Алан Уайти Снайдер, ее визажист, к 36 годам начала обвисать. Так что за ворот платья мертвой актрисы натолкали ваты: «Вот теперь в самом деле похоже на Мэрилин Монро!».
Под конец жизни Монро и впрямь уже не справлялась с задачей быть той самой Мэрилин. Норма Джин Бейкер — так актрису звали при рождении — всегда, говорила она в My Story, казалась ей «никому не нужной», «рабыней-сироткой», «маленькой служанкой». Тем, кто никогда и никем не станет. Другое дело — Мэрилин Монро. Идеальная, сияющая, такая красивая — и при этом не бесконечно далекая, как аристократка Грейс Келли. Монро — простая, как все мы. И на нее есть право у каждого. Только не у самой Мэрилин.
Она не хотела быть просто лицом и телом. Не хотела быть глуповатой блондинкой. Или секс-символом: «Проблема в том, что секс-символ стал вещью. А я ненавижу быть вещью.» Но кто ее спрашивал?
«Люди сами решили, кто я, создали у себя в головах свой образ меня и ведут себя так, словно настоящей меня внутри этого образа нет, — говорила когда-то... нет, не Мэрилин. Она жила не в те времена, чтобы говорить об этом. Это слова Линдси Лохан. — Так было и с Мэрилин». «Вы не знаете, как тяжело живется женщине с моей внешностью, — говорила Джессика Рэббит, анимационная секс-бомба из "Кто подставил Кролика Роджера". "Я не плохая, меня просто так нарисовали". И хотя рисовали ее с Риты Хейворт, она все-таки Мэрилин. Не из-за фигуры и переливающегося красного платья. Из-за того, что ту тоже — нарисовали.
Их много — таких вот Мэрилин. Женщин, которые хотели выйти за пределы своей красоты. Или просто — чужих представлений. Хотели, чтобы в них увидели людей — настоящих, живых. У кого-то из них получилось, у кого-то — не очень.
Вот еще одна блондинка лежит в постели. Тоже секс-символ, тоже со страниц Playboy — только уже 1990-х. И она тоже мертва. Вскрытие покажет, что причиной смерти, кажется, стала передозировка лекарств. Женщину зовут Анна Николь Смит, и она говорит — вроде в шутку, — что ее настоящей матерью была Мэрилин. А кажется, что сестрой: уж очень их истории, от бедности и насилия до статуса секс-символов и одного финала, похожи.
Вот другая блондинка, которую так и называли — Телом. Или самыми известными сиськами в мире. Или «Мэрилин своего поколения» — так говорил Хью Хефнер. Это, конечно, Памела Андерсон. В ее прошлом — тоже сексуальное насилие, тоже статус секс-символа, тоже насмешки — из-за внешности ее, как и Монро, считали глупой. «За годы я превратилась для людей во что-то вроде мультяшного персонажа, — жаловалась она в интервью Vogue. — Не стоит думать, что это и есть я. Людям сложно это принять. Я постоянно будто в этой нелепой битве, в бесконечных попытках убедить окружающих, что мне есть что сказать... Отстаньте! Дайте мне просто быть собой. Я сама скажу, кто я!».
Эту нелепую битву за возможность просто быть собой ведут многие красивые женщины, ставшие объектами поклонения. Попавшие в фокус общественного внимания. Вспомним Меган Фокс, которую так же в прессе величали Телом. Которую именно на роль тела Майкл Бэй и взял во франшизу «Трансформеры». За пределами экранов Фокс видели исключительно так: ожившей фантазией, которая может быть «безумной» и «дикой», как о ней говорили — но только пока это секси. Если у горячей красотки из твоих влажных мечтаний появляется собственный голос — это уже предательство. И когда Фокс возмутилась своим статусом Тела, попыталась выйти за его рамки, ее тут же закэнселили.
Внимание публики довело Фокс до депрессии: все, что расходилось с образом горячей красотки, высмеивалось. Она говорила, как ее сексуализировали еще подростком — над ней смеялись: а чего ты хотела, если так выглядишь? Она говорила о проблемах на площадке — ее объявляли «неблагодарной безвкусной сукой». И никто не спешил ее защитить — наоборот. Вернулась на сцену Фокс в итоге лишь пару лет назад. Когда все признали, что с ней поступили несправедливо — как и с ее последним фильмом той самой первой волны популярности, «Телом Дженнифер». Тогда его разгромили критики. Сегодня — переосмыслили как феминистский манифест. Историю о женщинах, которые пытаются нащупать идентичность за пределами своей внешности. Бороться за нее.
Линдси Лохан не воспринимали как секс-символ. Она стала заложницей другого образа. Сперва — девочки, растущей у всего мира на глазах. Славной девочки, которая обязана была оступиться. Потом — оторвы, за чьим долгим падением все с удовольствием наблюдали. Она годами пыталась выбраться из этого образа. Убежала от него в Дубай. Потом — в Грецию, где открыла клуб Lohan Beach House. С этого клуба начался ее камбэк: она вернулась на MTV с реалити-шоу о его открытии. В образе уже бизнес-леди, а не тусовщицы, в каждом кадре подчеркивая: я изменилась, прошлое остается в прошлом. О былой славе речи уже не идет. Но Лохан вернула себе контроль за собственной историей, которого так хотела. И ее историю тоже начали переосмыслять — как еще одной девушки, с которой, как с Андерсон, как с Фокс, как с той же Бритни Спирс, поступили несправедливо.
Времена изменились. Сегодня у знаменитостей гораздо больше возможностей, чтобы самим контролировать свой нарратив. У нас как минимум есть интернет, а значит, собственная площадка для высказываний. У Мэрилин Монро шансов выйти за пределы образа, созданного СМИ и зрителями, было немного. Она поддерживала права темнокожих: самой известной стала история с Эллой Фицджеральд. Чтобы певицу пустили выступать в ночном клубе Mocambo на бульваре Сансет, Мэрилин позвонила туда и пообещала лично присутствовать на выступлениях каждый вечер, занимая столик у сцены. Так и поступила. Многие уверены, что это легенда или что речь шла о менее известном клубе. Но факт остается фактом: Монро с Фицджеральд дружили, и та называла актрису женщиной, опередившей время. Не боялась Мэрилин Монро и других политических вопросов. Актриса открыто выступала за разоружение, критикуя политику правительства. И из-за подозрений в связи с коммунистами стала одним из объектов слежки ФБР Эдгара Гувера — его Монро открыто ненавидела. Но часто ли сегодня вспоминают об этих сторонах ее жизни? Кто был готов слушать блондинку, когда на нее было так приятно смотреть?
В 1949 году, еще будучи неизвестной, Мэрилин Монро согласилась позировать обнаженной фотографу Тому Келли. А потом ее кинокарьера пошла в гору. И фотографии ушли в народ. Хью Хефнер выкупил права на один из снимков и опубликовал в первом номере Playboy. Тот разлетелся тиражом более 50 тысяч экземпляров. Эти фото могли отрезать девушке путь в Голливуд — но зрители простили Мэрилин: ведь она была всего лишь начинающей артисткой, отчаянно нуждавшейся в деньгах.
В 2014 году модель Эмили Ратаковски узнала, что снимок из ее личного аккаунта в Instagrаm (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), на котором она раздета, висит на выставке Ричарда Принса. Фотограф распечатывал Instаgram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)-фото других людей в большом формате — и продавал. Все, включая ее бойфренда, говорили, что это большая честь — стать частью нарратива такого значимого художника. В 2020-м модель написала для The Cut колонку о том, как ее собственное лицо перестало ей принадлежать. Как все восхищались книгой с ее обнаженными снимками — сделанными фотографом, который напоил ее. И модель ничего не могла с этим сделать, потому что любые ее слова привлекали лишь больше внимания к этим альбомам. А в 2021 Ратаковски выпустила NFT с работой «Выкупить себя обратно: модель перераспределения» — это ее способ законным путем отвоевать права на собственное изображение.
Во времена Монро подобное было невозможно. Ни судиться с Хефнером, ни пытаться убрать фотографии она и студия не стали — да и что бы из этого вышло. Все остальные обнаженные съемки создавались уже с ее и студийных боссов одобрения. Но можно ли это назвать настоящим контролем над своим образом? Могли ли она этого не делать? Вряд ли. Ведь не остановила людей, жаждущих обладать, любоваться ее образом, присвоить его себе, даже смерть актрисы. Речь уже даже и не про фото — про ее тело. Обсессия Хефнера продолжилась даже после смерти его собственной — он выкупил соседнюю с Мэрилин Монро ячейку на кладбище. И теперь лежит рядом. А прямо над Мэрилин лежит бизнесмен и безумный фанат актрисы — Ричард Пончер. Ячейку над ней он выкупил еще в 1954 году за $4,6 миллиона. И после смерти завещал похоронить его лицом вниз, чтобы вечно смотреть на нее — и наконец оказаться сверху. Его желание, отмечает жена, было исполнено.