Ярослав Андреев — создатель главного TikTok-хауса в России и тот самый Эльф-Торговец: «Богатство приносит только грусть, разочарование и депрессии»

На валюте из популярных онлайн-игр вроде Warcraft и Lineage Андреев еще в 22 года зарабатывал в разы больше, чем преподаватели его университета. В итоге он бросил учебу, чтобы сотрудничать с первыми сверхпопулярными блогерами вроде Макса +100500, а еще помогал брендам с интернет-рекламой и открыл свое первое продюсерское агентство. Дела шли так хорошо, что вскоре «ВКонтакте» пригласил Ярослава на должность директора по маркетингу. Но через полтора года ему стало тесно в большой компании, и он открыл агентство WildJam — на данный момент крупнейшее в России из тех, что работают с блогерами.

А потом в Россию пришел TikTok. Одновременно с началом пандемии, в марте 2020-го, Андреев запускает новый проект — TikTok-объединение Dream Team House. По примеру американского Hype House он собирает 13 звезд соцсети, которые переезжают в загородный дом, чтобы вместе делать контент. Ярослав признается, что еще в начале прошлого года понятия не имел, как устроена китайская соцсеть коротких видео. Спустя год его проект набрал 9 миллионов подписчиков в TikTok и 4,5 миллиона — в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). А прибыль объединения исчисляется сотнями миллионов рублей.

По просьбе Правила жизни Настя Полетаева поговорила с Ярославом об удаче, деньгах, политике, работе с юными блогерами — и о том, почему важно перебороть страх смерти.

Из твоих интервью складывается впечатление, что все журналисты пытаются ответить на вопрос «Как у него вообще это получилось?». Еще недавно не было никаких тикток-хаусов, и вот пришел какой-то Ярослав — и все заработало. А ты как будто пытаешься сказать, что сам не знаешь, откуда в твоей голове возникла такая идея.

Нет, я не пытаюсь сказать — я прямо говорю: «*** его знает». Отвечаю так на все вопросы типа «А почему Милохин? А почему DreamTeam? Почему этот клип зашел? Почему фит с Басковым? Как ты догадался прийти в "Кураж-Бамбей"?». Я не знаю. Просто ты все время что-то пробуешь — и вдруг срабатывает. А самое страшное (даже для меня) — я не могу это повторить. Если я возьму те же самые исходные и сделаю все то же самое еще раз, оно не сработает. На самом деле я каждый раз боюсь, что больше такого [результата] не будет. И каждый раз, когда я снова к чему-то уникальному напрямую или косвенно причастен, я кайфую.

Ты считаешь себя удачливым или везучим человеком?

Не назову себя ни удачливым, ни везучим. У меня очень сложная, отвратительная даже жизнь. Вот знаешь, у Милохина жизнь непростая (тикток-звезда Даня Милохин рос в детском доме. — Правила жизни) — и у меня она была не проще. Но этот как с игрой в дартс: если профессионал берет дротик, он постоянно попадает в яблочко; а если мы с тобой возьмем по дротику и кинем в мишень сто раз, то как думаешь, попадем в яблочко хоть раз?

Хочется верить, что я попаду.

Это удача, везение или что это?

Это теория вероятности, во-первых.

Да-да, ты делаешь кучу попыток в сфере, в которой совершенно не разбираешься, — как обезьяна, которая может случайным образом напечатать какую-то фразу на печатной машинке. Но мне кажется, что эта удача...

...обусловлена количеством попыток?

Абсолютно! Количеством попыток, выбором поля игры. Я играю только в новые вещи — в тех сферах, которые только зарождаются.

Когда стартаперу 20 лет и он что-то постоянно пробует и бросает, это одно дело. Тебе 37 — появился страх браться за новое?

Вообще нет. Наверное, бросать боятся те, кому страшно что-то потерять. А мне не страшно. Ко мне часто приходят с вопросами «А если YouTube закроют? А есть TikTok закроют? А если твое агентство закроется?». Ну, значит, я откачусь назад и начну делать что-то еще. Жизнь — это такой процесс. Плюс мне правда легче пробовать новое, потому что у меня уже большой опыт во многих вещах: я чуть лучше вижу какие-то возможности, чуть лучше понимаю людей и бизнес, мне чуть проще продавать или привлекать каких-то партнеров, деньги. Если завтра у меня не будет ничего, я все равно не останусь с голой жопой. А в 18 бы остался.

Понятно, что у тебя никто не отнимет твой опыт. Но люди чаще боятся все бросить, потому что им страшно банально остаться без денег. У тебя нет страха лишиться того, что ты заработал за столько лет?

Во-первых, я уже однажды из большой жопы вылез. Во-вторых, я несколько раз терял все. Поэтому я не переживаю. Да, мне будет некомфортно, что я не могу себе позволить полететь куда-то отдыхать, что не могу есть и пить что хочу. Но не более. Скорее, я чувствую страх, что я не смогу обеспечить самые базовые вещи себе и близким. Потому что мне не хочется обратно. Получается парадокс: я вроде бы и боюсь туда вернуться, но при этом я не боюсь все потерять.

То, что ты говоришь, звучит как позиция человека, который внутренне очень спокоен.

Абсолютно! Я как парашютист, который боится высоты, но при этом знает, что у него есть парашют. У меня все равно есть сбережения, которых хватит на какое-то определенное количество времени. Я не скупаю Rolls-Royce, Ferrari и так далее.

А хотелось, когда пошли первые большие деньги?

Я очень быстро наигрался. Когда ты покупаешь первую футболку за 20–30 тысяч рублей — это кайф. Я помню свои ощущения до сих пор. А когда ты купил уже 10, 20, 30 таких вещей, ты заходишь в Zara, H&M и Louis Vuitton с одинаковыми эмоциями — да, вещь, ну да, классная. Но это уже не вызывает восторга. Я даже когда автомобиль покупал, сказал менеджеру: «Ну, спасибо большое», а она: «У вас ни эмоций, ни радости. Ваш друг рад больше вас». Многие мои знакомые блогеры, с которыми я работаю, покупают себе Rolls-Royce, Ferrari — для них это важно. Ну а я не вижу в этом чего-то важного.

Деньги сами по себе быстро перестают тебя радовать?

Когда ты пресытился, ты либо перестаешь потреблять, либо пытаешься все время повысить планку: покупаешь Ferrari — и через год понимаешь, что тебе нужно купить два Rolls-Royce, а еще через год Bugatti, а еще через год вертолет, потом самолет. Тебе всего мало, ты не получаешь удовольствия от мелочей. Мне очень понравился на эту тему пост Артемия Лебедева про эффект хорошего матраса. Допустим, у тебя дома плохой матрас — и ты к нему привык, но замечаешь, что когда останавливаешься в хорошем отеле, спишь гораздо лучше. Поэтому ты покупаешь себе отельный матрас: первую неделю кайфуешь, на вторую неделю привыкаешь, и для тебя это уже нормальный матрас. Но теперь тебе везде некомфортно — даже в хорошем отеле, потому что в этом отеле матрас такой же, к какому ты привык, или хуже. Я это быстро понял, и пытаюсь теперь себя чуть притормозить. Два года назад у меня был S-класс с водителем — я его продал и год катался на метро или на такси. Первые пару недель было некомфортно, а потом ты понимаешь, как это классно, как удобно. Опять же, S-класс начинает снова радовать.

Это такой европейский подход: когда ты не покупаешь себе золотой унитаз и бриллиантовые котлы, чтобы показать, сколько у тебя денег. Но мы не в Европе, Россия — бедная страна, и эта травма бедности идет по пятам за большинством россиян, в том числе за теми, кто разбогател. Как ты от нее отделался?

А я не отделался. Я бедный человек с бедным мышлением. Я не умею правильно медленно питаться и моментально сжираю все на столе, потому что я в своей жизни много голодал. Я постоянно живу в ощущении, что завтра будет *** [пипец], будет кризис, что у меня все отнимут.

Ты привык к страху?

Привык, да. Когда тебя в первый раз ударили — это больно, в сотый раз ударили — ну и что? Но мышление бедного человека у меня осталось на сто процентов. Я общаюсь с людьми другого склада — европейцами, американцами, азиатами, даже русскими, которые смогли с собой справиться. А я питерское быдло. Я не умею разговаривать, не умею быть вежливым, всем тыкаю.

Звучит немного как кокетство — ты же понимаешь, с какой позиции ты это говоришь. У тебя все отлично.

Я человек, который пытается прийти к чему-то. Но все детство я видел мясо только по праздникам, донашивал за отцом портфель в школу. Шоколадки, рестораны и прочее не были нормой. Зато как норма воспринималось, что тебя могут *** [избить] за какую-то одежду или музыку во дворе. И все это остается в тебе. Во мне есть этот след. Понятно, что мне очень повезло. Есть те, кто остался бедным, а я вылез из нищеты. А еще знаешь, чем отличается мышление бедного от мышления богатого человека? Его отличает желание скопить, сохранить деньги. В отличие от желания рисковать, созидать, что-то делать и так далее. Посмотри на богатых чиновников, олигархов: все чахнут над златом. Все мои не очень успешные знакомые говорят, что мне надо купить квартиру, потому что она только твоя, а я отдаю чужому человеку за аренду — вот это и есть мышление бедности. Я пытаюсь от этого избавляться.

Это, наверное, историческая память. В XX веке довольно много произошло неприятного, что люди так думают.

У нас каждые восемь лет что-то неприятное происходит.

Если ты все свои деньги можешь, условно, сложить в какой-то чемодан и увезти, это ощущается надежнее, чем инвестировать в акции, которые нельзя потрогать, потратить в случае чего.

Поэтому я постоянно повторяю, что в любой момент сдохну.

Ты с этим смирился?

Да. Жизнь конечна, и когда люди говорят, что проживут еще 20 лет, я отвечаю, что умру завтра. Не буквально — я имею в виду, что смерть всегда внезапна. То же самое с доходом, богатством и всем остальным. Принимая этот факт, начинаешь любить жизнь в любом ее проявлении, какой бы *** не случился. Вот я перед Новым годом палец на ноге сломал — жуткая, острая боль, я падаю, валяюсь — и начинаю ржать. Потому что это смешно — сломать палец об табуретку. Она даже не шелохнулась. Пытаешься искать такие вещи — и проще начинаешь к ним относиться.

Это как советы «больше отдыхай — меньше нервничай»: звучит просто, а на самом деле тяжело. То, что ты рассказываешь, — это практически буддистское состояние нирваны. Это результат внутренней работы над собой?

Наверное, это результат боли. Потерял первую 1000 рублей — было больно, потерял первый миллион рублей — больно, первые 10 миллионов — очень больно. Ну ладно. Но жизнь продолжается, а потом она закончится. Ну окей, тогда попробую пожить сегодня в кайф.

Насколько у тебя близкие отношения с твоими подопечными-блогерами?

Настолько, насколько могут быть близки отношения директора и артиста. Если они пригласят меня поехать с ними отдыхать или остаться у них в доме, я ни за что в жизни этого делать не буду. Должна быть дистанция: если я с ними буду тусить, бухать, веселиться — то все, я для них братан. Даже муж и жена должны держать определенную дистанцию. Самые мои ужасные отношения были, когда мы были как сиамские близнецы. Нельзя этого допускать ни с артистом, ни с братом, ни с любимой женщиной. При этом я для большинства артистов не истина в последней инстанции. Скорее, я человек, к которому они могут прийти с любой проблемой. Вообще с любой. Нанюхались, изменили, набухались, парень бросил — все что угодно. Я могу сказать, что это плохо и так не надо делать, но осуждать не буду.

Ты говорил в интервью GQ, что у тебя ни один артист не находится на жестком контракте. Почему ты так решил? И насколько безопасным ты это считаешь для себя?

Это очень опасно, безумно опасно. Потому что я каждый год теряю артистов, которых вырастил с нуля за свои деньги. Я вырастил артиста, он стал звездой, стал зарабатывать миллионы, и он уходит. Почему я отпускаю? Представь себе, что у тебя есть муж, все классно, вот вы вроде вместе — а потом отношения резко портятся. И представь, что ты ему говоришь: «Десять лет ты не имеешь права со мной разводиться».

Ты сравниваешь отношения личные с финансово-юридическими.

Любые отношения — это вложение. Не важно, деньги ты вкладываешь, эмоции или еще что-то. И в любых отношениях со временем меняется ощущение, кто, кому и что должен. Артист, например, говорит: «Забери 90% всего контракта, мне жрать нечего, я тебе доверяю и понимаю, что я без тебя не могу». Проходит год, и артист говорит: «Слушай, я погорячился, давай 70% тебе, 30% мне». Еще через год он он говорит: «Блин, мы же все-таки на равных работаем: я пашу, ты менеджеров содержишь, давай 50/50». А еще через год он заявляет: «Я что-то не понимаю, а что ты вообще делаешь? Я звезда, я популярный, ко мне пришли подписчики, это же я все, я снимаю, я монтирую. Клиенты пришли, а ты на почту ответил. Давай тебе 10%, это справедливо. У меня есть друган Вася, и он говорит, что за 5% готов меня менеджерить. Бери 10%, или я вообще уйду». Если человек хочет уйти, проще отпустить, а не начать судиться. Потому что даже если я у него все отсужу, кому от этого станет легче? Никому. Я просто стану пидарасом. За ним аудитория, а я сука, подлый, наглый продюсер, который имеет артиста. В головах людей я — что-то плохое. Артист не может быть плохим.

Не самая благодарная работа.

Ни в коем случае, очень благодарная — вопрос в твоем эго. Если твоему эго нужно, чтобы его все хвалили, любили, то тебе ***. Моему эго больше всего нравится ощущать причастность к чему-то классному. Допустим, был я причастен к «Кураж-Бамбей»: я его не создавал, но помогал финансами. И я знаю, что был причастен к довольно крутой штуке. Я был причастен к группе Little Big, и когда я сейчас вижу, что они разъ***вают мир, у меня внутри такое тепло. Это делает меня очень счастливым человеком. Если в моменте я грущу, что артист ушел и порвал со мной отношения, а спустя время он без моей помощи становится еще популярнее, я смотрю на это и думаю: «Кайф».

А ты никогда не думал, что в моменте мог бы заработать больше, если бы поменял стратегию и на коммерцию поставил больше?

Конечно. Если бы у меня был продюсерский контракт и я бы просил больше половины, а самое главное — они бы отдали, мне сами блогеры так говорят. Но тут возникает вопрос: для чего нужны деньги?

Не знаю, каждому для своего.

Когда ты зарабатываешь 100 тысяч в месяц, они тебе безумно нужны. Когда ты зарабатываешь 300 тысяч, тебе уже на все хватает. Когда ты зарабатываешь миллион в месяц, тебе уже не просто на все хватает, а ты можешь откладывать, что-то серьезное купить. Все, что больше, приносит только грусть, разочарование и депрессии. Большинство богатых людей несчастны. Счастливым человека делает определенная сумма, и у каждого она своя. Если я буду зарабатывать в десять раз больше, я все равно буду летать теми же самолетами, кататься на том же автомобиле, ходить в те же самые рестораны, носить ту же самую одежду, отдыхать на тех же самых курортах.

Ты об этом говоришь со своими ребятами? На них в юном возрасте сваливаются большие деньги.

Конечно. Я всегда говорю, что самое сложное не стать успешными, а удержаться на этой волне людьми позитивными, увлеченными. Мне кажется, у меня получается удерживаться.

Ты практически штатный психотерапевт для тиктокеров, разруливаешь бизнес-процессы, придумываешь новые форматы. А что делает Ярослав Андреев, когда ему нужно откуда-то набраться сил?

Во-первых, я не пью, не курю, ничего не употребляю, и никогда этого не делал.

В последние годы пытаюсь следить за тем, что я ем: чуть меньше сладостей, чуть меньше фастфуда. Вот, кола, видишь, у меня без сахара. Я немножко занимаюсь спортом и пытаюсь какую-то активность постоянно поддерживать. Из-за этого у меня чуть больше ресурса в принципе. А второе, и самое важное, — я никогда себя не жалею. Я всегда спрашиваю с себя больше, и вижу людей, которые работают больше. Взять Илона Маска, президентов стран, предпринимателей — они же пашут постоянно. А когда я совсем-совсем устал и ничего не хочу, я могу взять какую-то паузу, слетать куда-то на два дня, отдохнуть, поспать подольше, не отвечать кому-то целый день. И все снова замечательно.

Почему ты определяешь свою ценность через количество работы?

Я определяю ценность людей через некую пользу, которую мы приносим. Количество работы — это польза. Можно сказать, что деньги — это эквивалент пользы, которую мы несем обществу, плата за пользу. Не всегда справедливая, но тем не менее. Я считаю, что если человек ничего не делает, то он бесполезен. Для себя и для общества. В моем понимании это так. Я раньше тоже был рас***дяем, ненавидел работать, всегда опаздывал. А потом я понял, что самое главное качество в жизни — это деятельность.

Чем ты занимаешься, когда ты не работаешь?

Во-первых, когда я не работаю, я работаю. Я креативлю, что-то пишу, с кем-то переписываюсь, даю задачи.

Ну а в театре, например? Ты же не работаешь в театре?

Я не хожу в театры, плохо разбираюсь в искусстве. Я же тебе говорю, я быдло из Питера.

Но есть кино, рестораны.

Рестораны, путешествия, кино, конечно. Смотрю иногда сериалы, читаю книги.

Что читаешь?

Последнее, что мне понравилось, — это история Nike. Я считаю, что это просто книга номер один. Когда я читал ее, то понимал, что вот, это правда. В бизнесе ты всегда на пороховой бочке.

Ты когда-нибудь думал, что ты хочешь получить высшее образование? Не потому, что от тебя этого ждут, а по каким-то личным своим причинам.

Я очень разочаровался в системе образования, потому что в государственных вузах мои знакомые просто покупали экзамены и ни хера не делали, за редким исключением.

Как строится система образования? Сначала пишется какой-то курс, потом это переносится в учебники, потом эти учебники везут в вуз и там уже формируют базу. То есть это пять–десять лет или даже 50, если взять математику или историю. А мир очень быстро меняется. В России нет ни одного вуза, где можно научиться блогингу, хотя блогингу больше десяти лет, и это не просто мир, это огромнейший мир. Нет ни одного вуза, где сейчас могут научить правильной журналистике, потому что журналистика из газетной перешла в диджитальную.

Я знаю, что опыт — лучше всего. Опыт без теории — плохая вещь, но теорию не должны преподавать так, сейчас. Представь, идет чемпионат мира по плаванию, а пловцов обучал чувак, который никогда в жизни не плавал, зато читал про то, как правильно плавать. По сути, сейчас высшее образование сейчас такое. Когда я учился в экономическом вузе, я узнал, что наш препод по экономике зарабатывала 800$. А я в тот месяц на предпринимательстве заработал 1,5 или 2 тысячи долларов. Я сидел, и у меня голова пухла: экономист с экономическим образованием, знающий про экономику больше нас всех, учит нас экономике за 800$. Что ей дает ее образование? Я понял, что все это неправильно. Я не знаю, как правильно, к сожалению.

При этом важный момент, чтобы не выдернули из контекста: я не считаю, что образование не нужно, оно нужно. Я постоянно образовываюсь, читаю книжки, пытаюсь чему-то научиться, общаюсь с умными людьми, стараюсь своих ребят чему-то научить. Они начали петь, пошли на вокальные курсы, технику речи. Это тоже образование. Вопрос в том, как это образование в себя запихивать. Читать «Википедию», книжки или идти в вуз. Вот мне кажется, вуз — это долго и плохо. В тебя пичкают много-много всего, что тебе не нужно.

Ты говоришь про образование с точки зрения получения навыков. Но есть огромный пласт литературы, культуры, искусства, который не конвертируется в деньги или работу напрямую, но это культурный багаж человечества.

Конечно! Изучайте книжки, изучайте историю, изучайте язык, зачем вам для этого университет? Я за парадигму, что надо образовываться всю жизнь и учиться, но вузы — это не то место, где можно что-то узнать. Если ты, конечно, не идешь учиться на хирурга.

Я не могу не задать тебе пару вопросов о политике в контексте кейса Навального и того, что TikTok встречался с Госдумой. Насколько возможно удержаться от политики, когда ты работаешь с молодой аудиторией, которая изначально заряжена на активизм?

Это большое заблуждение, что молодежь активна в политике или что детей агитируют идти на митинги. Я не видел такой агитации. Я пришел к своим блогерам и сказал: «Ребят, вот только для меня, скажите, как вы относитесь к политике? "Путин, кто это такой?" — "Ну, президент". — "А Навальный?" — "Ну, что-то там вещает. Нам не нравится, что людей бьют, а в политике мы ничего не понимаем". Девять из десяти блогеров вообще ничего не знают и не хотят туда лезть. Мы начинаем интересоваться такими вещами с возрастом, это важно понимать. Но они не любят несправедливость, и неважно, политика это или что-то другое. Я никогда не говорю блогерам, что делать. У нас есть как ярые оппозиционеры, так и сторонники власти. Одни готовы пиарить Путина, а другие Навального.

Я считаю, что с государством работать можно и нужно. Меня в этом часто пытаются обвинить, потому что государственные деньги — это плохо. Окей, а бизнес, который доставляет медицинское оборудование в государственные больницы, должен прекратить это делать? Учителя, которые получают зарплату от государства, должны перестать это делать?

Здесь скорее имеется в виду, что деньги, которые ты получаешь с рекламы, с государственных контрактов, — их считают деньгами пропаганды, у них плохая репутация.

Госпропаганды... Господи, пожалуйста, разделяйте важные вещи — госпроекты и госпропаганду.

Это не моя позиция.

Смотри, например, есть мероприятие — выпускной. Неважно, московский выпускной или питерские «Алые паруса». Там поют молодые блогеры, развлекают детей. Они не должны этого делать, должны отказаться, раз это государственная история? Есть хорошие и классные вещи, которые делает государство. Скажем, проекты, связанные с экологией и туризмом — министерство туризма приглашает блогеров на Дальний Восток, посмотреть, как там красиво. И я скажу им: «Это будет стоить вам столько-то», потому что для нас это работа. Это пропаганда или государственный проект?

Думаю, ты сам для себя это определяешь.

Вот я тебе об этом и говорю. В моем понимании, это абсолютно позитивная и правильная штука, все государства так работают. Но если мне скажут: «Возьми миллион, прорекламируйте Навального» или «Возьми миллион, прорекламируйте Путина», то это уже пропаганда. Так мы не работаем.

А если у тебя не будет выбора? В Китае блогеры не могут записать ролик от чистого сердца, их сразу же заблокируют, потому что у них строгие правила.

Я не вникаю в эти проблемы, потому что я защищаю свою позицию аполитичности.

Проблемы у меня и так возникают с обеих сторон. Мне говорят, что я поддерживаю власть, что я не пускаю блогеров на митинги и сам не хожу, что я просто стою и ничего не делаю.

Музыку Дани Милохина часто критикуют — говорят, что это не музыка, низкопробный контент, фастфуд.

А что такое музыка? Музыка — это набор звуков. Всё.

Мы понимаем, что нет никакого мирового жюри хорошего вкуса, но при этом мы понимаем и то, что есть Адель, есть Бетховен, есть Ольга Бузова — они очень разные музыканты. И очень часто талантливые творческие люди не могут так круто реализоваться в бизнесе, как твои подопечные, потому что у них есть задача плюнуть в вечность. Она на них давит и не дает им много чего делать. Например, любимая группа московской интеллигенции СБПЧ никогда не будет так популярна, как Милохин.

И это их большая проблема. Их цинизм и снобизм не дают им выйти на новый уровень.

То есть ты считаешь, что многие творческие и талантливые люди не могут себя в чем-то переломить?

Нет, не надо переламывать. Это рамки. Они сами себе ставят рамки, которые им мешают.

Как сломать эти рамки, но при этом не изменить себе?

Не вы***ся. Мне недавно звонил директор известной на весь мир оперной певицы и попросил совет, как ей в интернете стать популярной. Я говорю: «У меня есть к вам один вопрос, после которого мы все поймем. И я заодно пойму, насколько вы открыты к интернету. Готова ли ваша оперная певица завтра записать оперным голосом песню FACE "Я ***л твою телку"? Это зайдет просто на ура». А он отвечает мне: «Да вы что, мы никогда не опустимся до такой низости, как вы могли!» На том мы и распрощались. И он, и оперная певица вы***ваются. Они считают себя выше. Почему Юра Дудь крутой? Потому что он не считает себя выше других журналистов или своих зрителей. Перестать в***ся — это очень легко и очень сложно одновременно. Вот за что я люблю Пушкина, так за то, что его творчество нужно изучать полностью. Он был балагуром, со шлюхами водился, про дрочку писал. Или возьмем Шнура. Многие говорят: «Мат надо запретить!» — а потом ты видишь этих же людей на концерте группы «Ленинград». Почему? Потому что они вы***ваются. Прекратите из себя что-то строить, прекратите этот снобизм. Если ты материшься, это не значит, что ты некультурный. Если ты слушаешь песни Ольги Бузовой, это не значит, что ты низкосортный вид говна. Сегодня вечером ты идешь в оперу, приходишь домой — и смотришь «Дом-2», ночью включаешь порнуху, а с утра смотришь телеканал «Культура». В каждом из нас живут все эти ипостаси, абсолютно все.

Но есть и обратная стратегия, когда человек слишком закрыт, и всем это становится интересно.

Кто?

Донна Тартт.

Кто?

Донна Тартт.

Кто?

Писательница такая, Донна Тартт, у нее Пулитцеровская премия.

Я не знаю, кто это, давай следующее имя.

Земфира.

Тут согласен. Но прежде чем стать такими, они захватили мир. Вот почему я обожаю Колю Баскова или Андрея Малахова? Я не во всем их поддерживаю, но это люди, которые если что-то появляется новое, они сразу пробуют. И поэтому они крутые, и в этом классность. Почему DreamTeam — фанаты Малахова и Баскова? Потому что они не вы***ваются.

У тебя есть психотерапевт?

К сожалению, нет. Но я очень хочу.

Почему?

Я был у психолога один раз в жизни, давным-давно. Я прихожу, она меня спрашивает, зачем я пришел. Я говорю: «У меня все хорошо». Она предложила просто пообщаться. И слово за слово, она меня спрашивает, чего я боюсь, а я отвечаю, что боюсь одиночества. И в ходе нашего разговора я понял, что модель «мне нужна вторая половинка» — скорее негативная, чем позитивная модель. Если ты себя действительно любишь, ты не боишься одиночества. Со временем я себя принял. У меня много недостатков, которые мне не нравятся, но я с ними борюсь. И мне стало намного приятнее жить. Я перестал ненавидеть родителей, я стал проще относиться к женщинам. И я стал больше доверять людям.

Ты практикуешь свой подход «не получилось — идем дальше, не вышло — пробуем что-то новое» в романтических отношениях?

Когда много лет назад мы начали встречаться с моей нынешней женщиной, я ей каждый день говорил: «Мы в любой день можем исчезнуть из жизни друг друга, либо кто-то из нас умрет, либо кто-то полюбит другого, либо мы просто разойдемся, — прими это как данность». Она первое время ревела, но на самом деле это очень важно. Каждое утро, просыпаясь, мы должны понимать, что это может быть самый последний день в наших отношениях. И мы каждый день должны выбирать друг друга заново. Если мы понимаем, что каждый из нас может сегодня уйти, то мы ценим друг друга больше, любим друг друга больше, стараемся больше для наших отношений. А еще мы будем более осознанными в этих отношениях. Мы не будем друг друга ограничивать — у тебя своя жизнь, у меня своя. Мы не будем сомневаться друг в друге, потому что мы будем знать, что мы уже выбрали друг друга. Если в какой-то момент я влюблюсь в кого-то другого, я напрямую скажу: «Прости, пожалуйста, но наши отношения закончились». Второй человек может сказать то же самое мне. Когда она это поняла, это стало огромным счастьем для нас двоих.