Джазист, писатель, актер и патафизик: 24 личности Бориса Виана

Борис Виан родился 10 марта 1920 года в небольшом городе Виль-д’Аврэ. Уже в его имени кроется первая из множества мистификаций — мать Виана, Ивонна Равене, назвала сына в честь любимой оперы, «Борис Годунов». Несмотря на то что Вианы и Равене уже как минимум сотню лет жили во Франции, в будущем поэт сам будет шутить о своей псевдославянской душе в песне L'Âme Slave, а слухи о русских корнях даже поспособствуют изданию «Пены дней» в переводе Лилианны Лунгиной в 1983 году. Кстати, во время книгоиздательского бума 1990-х романы Виана зачастую и вовсе выходили без имени переводчика — мол, автор-то русский. Музыка была не единственным постоянным атрибутом воспитания Бориса, его братьев и сестры: поэтические упражнения, домашнее обучение, игры в «изысканный труп» и камерные театральные представления — все это формировало круг дальнейших интересов писателя с детства. Семья не знала нужды, Поль Виан, отец Бориса, еще на свадьбе заявил, что при таком приданом с гордостью пополнит ряды безработных: отец его избранницы владел несколькими нефтяными скважинами. Для Вианов не существовало и вoйны, ее начало семья встретила в арендованной вилле на берегу Бискайского залива, где Борис познакомился со своей первой женой Мишель Леглиз. С Мишель, ставшей прототипом героини Хлои в «Пене дней», он проведет вместе 12 лет.

Изоляция от реальности сопровождала Виана на протяжении всей жизни — его тексты вырваны из исторического контекста, материальный мир в них кажется лишь условностью, а смыслом наделяются исключительно метафизические парадигмы. Инфантильное восприятие мира и культ вечной молодости сопутствовали Виану и в жизни, и в творчестве, такой получилась и его авторская интонация: ироничная и серьезная одновременно. «Забавно, когда я пишу в шутку, это кажется искренним, а когда же, наоборот, пишу по-настоящему, все считают, будто я шучу», — говорил Виан своей второй жене Урсуле в 1951 году.

С 16 лет Виан страдал от сердечной недостаточности после перенесенного брюшного тифа — впрочем, это не сформировало в нем осторожности к собственному здоровью, а вылилось в продуктивный фатализм. Как следствие, он желал успеть все и сразу: за 20 лет Борис Виан под 24 псевдонимами написал десятки романов, пьес, рассказов, сборников стихов, оперных либретто, киносценариев, статьи для полсотни журналов и почти пятьсот песен. К концу вoйны Виан успел получить два образования, некоторое время поработать инженером, жениться, завести ребенка, похоронить отца и опубликовать первый полноценный роман. Но движущей силой начинающего писателя в тот период была музыка.

Еще в детстве Виан с братьями сколотили семейный джазовый оркестр, в котором Борису досталась роль трубача, несмотря на медицинские противопоказания. В послевоенные годы Виан-джазист обрел такую популярность в музыкальных клубах квартала Сен-Жермен-де-Пре, что получил гордое прозвище «Принц Сен-Жермен-де-Пре». В то же время эта слава была скандальной: оркестр Клода Абади и Виана отказывался играть песни на заказ, а однажды, не получив оплату за выступление, украл из клуба несколько клавишей рояля. «Виан с одинаковым пылом ненавидел "паршивцев" и любил то, что любил: он играл на трубе, хотя сердце не позволяло ему этого делать. "Если вы не перестанете, то через десять лет умрете", — сказал ему врач», — писала в мемуарах Симона де Бовуар примерно за те же десять лет до смерти писателя.

Тем временем писательская карьера Бориса Виана развивалась не так стремительно. Писать прозу он начал после 20 лет, и первым (к сожалению, незаконченным) текстом стала сказка для беременной жены «Волшебная сказка для не вполне взрослых», созданная в 1943 году. За ним шел другой неоконченный роман «Разборки по-андейски», первый полноценный текст «Сколопендр и планктон» и, наконец, «Пена дней», написанная в перерывах между работой в Управлении бумажной промышленности, — роман, в котором сформировался авторский тон Бориса Виана.

В своих текстах Виан переизобретает французский язык: тестирует новые формулы, открывает неизвестные ингредиенты, деконструирует привычные сочетания и восхваляет парадоксы. Его языковая вселенная — лингвистическая имитация реальности, он пародирует язык коммерческой рекламы, таблоидов, модных философов и консервативных чиновников. Вдобавок тексты Виана насыщены отсылками к мировой литературе, музыке, философии и историческим личностям. В расслоении авторских псевдонимов и жанровых допущениях Виан предвосхитил «Смерть автора» Ролана Барта, его тексты подконтрольны разве что буффонному слову — как может быть «жив» автор, если в нем почти тридцать имен? Да, друг Виана по кличке Майор стал постоянным героем книг, да, дом в «Сердцедере» — проекция виллы Вианов, да, вся парижская интеллигенция высмеяна в «Пене дней», однако даже очевидное авторское присутствие не наделяет произведения субъектностью, она рассеивается в условностях, разночтениях и абсурдистской оптике.

«Пена дней» быстро нашла читательский отклик: Симона де Бовуар, позднее представившая Виана Сартру, предложила напечатать отрывки в журнале «Тан Модерн», а писатель Раймон Кено поддержал идею выдвинуть книгу на соискание премии Плеяды для начинающих писателей. Казалось бы, у Виана в тот год не было конкурентов: остроумный, актуальный и ироничный текст, который впоследствии сыграет роль манифеста в руках молодежи, был обречен на внушительный денежный приз и престижную публикацию. Но премию получил отнюдь не начинающий писатель, а вполне устоявшийся в литературном поле Жан Грожан, причем с существенным отрывом. Издательство «Галлимар» все равно напечатало «Пену дней», вот только Виан надолго затаил обиду. Причастных к инциденту с «Пеной дней» писатель впоследствии помянул не только карикатурными образами в романе «Осень в Пекине», но и недвусмысленным поэтическим посланием:

Открыть однажды бы окно и помочиться на прохожих,

Будь то Жан Полан

Или Марсель Алан.

В текстах Виана всегда есть точка распада, момент, когда сбиваются месяцы, путаются буквы и реальность лопается. И вот фигура Бориса Виана — музыканта, обаятельного выпивохи и талантливого писателя — начала рассыпаться. Он уже выступал под именем Бизона Рави («восторженный бизон», одна из нескольких анаграмм имени) и публиковался под другими псевдонимами, но в 1946 году родилась главная мистификация — Вернон Салливан, персонаж, который успел и возвести Виана на пьедестал, и породить скандал и, в конце концов, погубить своего демиурга. Основатель издательства «Скорпион» Жан д’Аллюэн обратился к Виану за помощью — подобрать и перевести парочку американских романов в духе Генри Миллера. Виан же, действительно переводивший в то время американских авторов, предложил простую и менее очевидную альтернативу: написать роман самостоятельно. Так всего за две недели родился Вернон Салливан. По легенде, Вернон Салливан — метис, гонимый в США и вынужденный искать популярности в, казалось бы, толерантной Франции. Никогда не бывавший в Америке Борис Виан — его переводчик и покровитель — открыл французскому читателю «Я приду плюнуть на ваши могилы», эпатажный роман, в итоге изданный тиражом в 120 000 экземпляров. Роман построен по модели образцового американского нуара, где ключевых составляющих всего три: секс, насилие и расизм. Главный герой, светлокожий мулат Ли Андерсон, вынужден уехать из родного города после того, как его брата линчевали за связь с белой девушкой. Обосновавшись в небольшом городке, он устраивается на работу в книжный магазин и планирует кровавую месть — соблазняет и умерщвляет двух юных сестер.

Виан всячески открещивался от своего нашумевшего двойника и даже в спешке, преследуемый Ассоциацией общественного и нравственного содействия, написал «оригинал» романа I spit on your graves. И все же к тому времени появилось еще два произведения Салливана: «У всех мертвых одинаковая кожа» (1947) и «Уничтожим всех уродов» (1948), а публикация формально виановского романа «Осень в Пекине» при этом отложилась. Сложно сказать, почему жизнь Виана оказалась под контролем Вернона Салливана: возможно, виной тому коммерческий успех американского двойника или же тщеславие автора, а может, фиктивный персонаж и вовсе стал своеобразным способом творческого освобождения. В какой-то момент фарс зашел слишком далеко — Виану грозило реальное тюремное заключение, а 29 апреля 1947 года история и вовсе омрачилась реальным убийством: в одной из гостиниц нашли задушенную женщину, рядом с которой лежала книга «Я приду плюнуть на ваши могилы». В результате Виану пришлось даже опубликовать статью «Я не убийца», а в суде признать авторство романа и в итоге отделаться только штрафом.

Молодой бонмотист Виан был завсегдатаем богемных вечеринок. Для сартровского журнала «Тан Модерн» он выступил в амплуа «Сплетницы» 1940-х и создал рубрику «Хроники лжеца», где в сатирической манере рассказывал о выдуманных, но намекающих на реальные событиях. Картина Виана «Железные человечки» стала частью писательской выставки в галерее «Плеяды», он снимался в кино, мешал коктейли философу Мерло-Понти в подвале на улице Монтань-Сент-Женевьев, слыл главной звездой подпольных вечеринок, где Виан-джазист исполнял свои песни, — и все же не был признан как большой писатель. После репутационного скандала он снова большую часть времени уделял музыке, пока в 1951 году из-за обострившейся болезни ему не пришлось окончательно завязать с музыкальным разгулом, в дальнейшем Виан только исполнял песни и писал музыкально-критические статьи, но уже не играл на трубе.

После перенесенного отека легких каждое лето Виан проводил в Сен-Тропе. Он развелся с Мишель и заключил новый брак с Урсулой Кюблер, балериной, ничего не знавшей о текстах писателя. В 1950-е Борис Виан сотрудничал с многочисленными журналами, писал пьесы, сценарии и романы, рассказы и стихи, вел радиопередачи, организовывал концерты, ставил дома спектакли и небольшие скетчи, переводил зарубежную фантастику, а в 1953 году пополнил ряды «Сатрапов Коллегии Патафизиков» — таинственной полупародийной организации. Несмотря на запреты врачей, неугомонный Виан отправился в обширное музыкальное турне с антимилитаристскими песнями собственного сочинения, однако здоровье писателя ухудшалось. Он пророчески говорил: «Я не доживу до сорока лет», а в стихотворении «Я умру от рака позвоночного столба» предрекал себе соответствующую смерть.

К концу 1950-х и своей жизни Виан роковым образом выбрал индустрию кино: снимался в кассовых фильмах, писал и редактировал сценарии, а потом согласился адаптировать текст «Я приду плюнуть на ваши могилы» для экрана. За этим следовала коммерческая волокита, права на экранизацию переходили от одной компании к другой, Виан не успевал закончить диалоги в срок, и в итоге фильм вышел без его участия — сам он требовал не упоминать его имя ни в каких материалах, связанных с лентой. Раздосадованный Виан, несмотря на предостережения близких, все же решился на предпремьерный показ. Говорят, увидев свое имя в титрах, Виан вскочил, схватился за сердце, воскликнул: «О, нет!» — и упал без чувств. Говорят, и что только спустя десять минут после начала фильма писатель безмолвно опустил голову на спинку кресла и умер по пути в больницу, не приходя в сознание.

В 1959 году умер Борис Виан, однако все бесчисленные мистификации писателя продолжают свою жизнь и спустя 60 лет — в 2020 году группой УЛИПО был закончен и опубликован его роман «Деваться некуда», который мог бы стать новым бестселлером Вернона Салливана.