Правила жизни Йоко Оно

Я не из тех женщин, которые могли бы варить супы или вязать свитера.

Старость – интересный возраст. Ты думаешь: «Я хочу быть вежливой, хочу обстоятельно объяснять свою точку зрения». Потому что другого шанса донести свою мысль у тебя может уже и не быть.

Во мне по-прежнему живет надежда – огромная, как Атлантический океан.

Меня всегда считали собственницей, которая держит мужа под каблуком. А я думала: мы вместе, потому что этого хотим или потому что по отдельности чувствуем себя незащищенными?

Я не скрываю своих корней. Я всемирно известная, но все же японка.

Если миллиард человек подумают о мире – наступит мир.

После смерти Джона (Леннона. – Правила жизни) на моем лице застыло горе. Я понимала, что это плохо для нашего сына – и однажды, посмотрев в зеркало, заставила себя улыбнуться. Поначалу улыбка выглядела неестественной, но я тренировалась. Думаю, так я спасла себя.

Почему пресса называет меня богатой вдовой? Откуда это клеймо? Оно оскорбительно. Тем более миллиарда долларов у меня нет.

Мы с Джоном всегда были против лицемерия в отношениях. Когда нам потребовалось отдохнуть друг от друга, я сказала: «Поезжай в Лос-Анджелес и повеселись как следует». Джон уехал на 18 месяцев. Потом он называл это время «потерянными выходными».

Меня все ненавидят уже 50 с лишним лет. Я как будто отбываю срок за преступление, которого не совершала – в моем случае за распад The Beatles.

Чтобы зарабатывать деньги, нужно их тратить – но с любовью. Я обожаю искусство и покупаю не потому, что дорого, а из-за его магической силы. Так же и с домами. Я покупаю те, что мне нравятся, а не те, что считают хорошей инвестицией.

Я начала носить очки после смерти Джона. Они помогли мне чувствовать себя в безопасности. Но я ничего не скрываю.

В первую очередь я – художник, с большой буквы. Когда у меня появляется идея, я ищу способ ее выразить. Возможно, идея сама ищет этот способ. Полагаю, этот подход можно считать дилетантским. Что ж, я горжусь тем, что я дилетантка.

Когда мое финансовое положение ухудшалось, я подрабатывала в галереях.

Если женщина хочет добиться успеха, ей придется отвергнуть свою женственность.

Мой бывший муж, Тони, похитил мою дочь Киоко, когда ей было пять лет. Я была довольно необычной матерью, но поддерживала отношения с ребенком. Я не была особенно заботливой, но Киоко всегда была со мной – на сцене, на выставках, где угодно. Но она тянулась к Тони, и я потеряла ее.

Я ничем не занимаюсь подолгу. У меня нет столько времени.

Кажется, что только представители привилегированных классов могут заводить полноценные семьи – Маккартни, Ленноны, им подобные.

Люблю шахматы. Всегда принимаю решения, будто живу на шахматной доске. А многие словно живут в «Монополии».

Я была большим мужиком, чем многие мои парни. Я всегда была добытчиком. Потому что хотела быть свободной.

Нам нужно использовать женскую природу, чтобы построить органичное, несоревновательное общество, основанное на любви, а не на разуме.

Мы можем развиваться, а не враждовать. Объединяться, а не отдаляться. Чувствовать, а не мыслить. Такое поведение считается женским. Но так ли уж мужчины преуспели, подавляя это в себе?

Я бы не сказала, что более одинока, чем другие. Я чувствую одиночество множества людей и ищу способ его преодолеть. Но сегодня не 1960-е, когда дети цветов обнимали друг друга. Сегодня я верю в силу мечты. Если мы будем мечтать – мы все исправим.

Я счастливее всего, когда сплю. ≠