Правила жизни Майка Паттона

В музыке я легенда, и это жопа.

Ради бога, не задавайте мне идиотских вопросов про автобиографию. Во-первых, у меня плохая память, а во-вторых, я, бля, музыкант, и все, что я хочу сказать, я говорю через музыку. А вообще, я даже хорошее интервью дать не могу.

Мне нравится музыка из старых игр про братьев Марио.

Я никогда и ничего не записываю на бумагу. Я вообще не создаю музыку так, как это представляется многим. Я придумываю все на ходу, сидя в студии, и, слава богу, сегодня ты уже не должен платить за это по часам, как было раньше. Сегодня любой может позволить себе иметь студию дома, и ты можешь создавать все что угодно, не вылезая из своей пижамы.

Ненавижу Rock Band (видеоигра, позволяющая игрокам исполнять различные музыкальные композиции. — Правила жизни). Любой мудила, даже биржевой брокер, может вообразить, что он действительно способен создавать музыку. А позволять таким людям жить в мире их ублюдочных фантазий — самое страшное, что можно себе представить.

Когда-нибудь я запишу альбом, где просто буду рыгать. И пусть только кто-нибудь скажет, что это нельзя назвать вокалом.

Меня раздражает, когда про мою музыку говорят «экспериментальная». Эксперименты в музыке — как эксперименты в хирургии. Этим только нацисты занимаются.

У меня свои методы. Однажды я написал песню, текст которой полностью взял из китайских печений с предсказаниями. В другой раз я взял по строчке из разных песен Синатры и соединил их вместе. А однажды я просто нашел на земле чью-то записку и украл все ее содержимое. Просто для того, чтобы написать песню.

Все барабанщики хотят быть певцами.

Как-то раз я смотрел Бивиса и Баттхеда, а они как раз смотрели наше видео и вдруг Бивис говорит: «Эти парни, типа, как Чилли Пепперс, да?» Вот, бля, мои яйца! Как будто я этого до них не слышал.

Для меня не существует неудобных тем.

Очень часто — когда ты на сцене — ты орешь так, что твои яйца начинают потрескивать. Но мне яиц не жалко.

Если вы прочитали в Википедии, что я поссал на кучку фотографов, то вам точно нужно меньше читать.

Мне нравится смотреть баскетбол, играть в видеоигры и есть. Если вы хотите услышать от музыканта что-то другое — идите в жопу.

Я испытываю уважение только к мертвым.

Я знаю совсем немного рождественских шуток. Например, поджечь пакет с собачьим дерьмом у кого-нибудь на крыльце и убежать.

Как-то раз одна девчонка приковала себя ко мне наручниками. Это было после какого-то выступления. Она подошла и хотела поговорить, а я сказал — нет. Вежливо сказал, кстати. У меня вообще манеры хорошие. А она — раз — и сразу наручники. В общем, если оставаться вежливым, то с ее стороны это было довольно мерзко.

Месть — неплохая штука. У нее хороший оздоровительный эффект, и если для своей мести ты используешь музыку, то месть становится отличной терапией, которая не способна кому-либо навредить. Месть, ставшая музыкой, — это как чувак с ружьем, который зашел в здание и наделал кучу дырок в стенах, никого не убив.

В ежедневном желании увидеть свет следующего дня нет ничего плохого.

Я не могу точно вспомнить, сколько раз я был в Бразилии, но точно меньше чем десять, а значит, все еще очень мало.

Мне кажется, что в отличие от семидесятых, когда все учили английский, сегодня музыканты должны учить испанский. Это же охренительный рынок, на котором пока правят чувачки типа Рики Мартина.

Мир так огромен, что я в нем практически никого не знаю.

Я не Старбакс (американская сеть кофеен. — Правила жизни). Я не торчу на каждом углу, и от меня не пахнет кофе.

Я просто хочу быть счастливым идиотом. Всё, точка.

Когда-то очень давно я был в подтанцовке у ELO (Electric Light Orchestra — британская рок-группа. — Правила жизни). И хули?

Страшно чувствовать, как ты приближаешься к тому времени, когда тебе, типа, пора подыскать себе нормальную работу.

Я всегда знал, как намазать хлеб маслом.

Я знаю, о чем говорю. По крайней мере — иногда.

Я не курю дурь, я курю сигары. Огонька не найдется?