Звезда «Бриджертонов» Реге-Жан Пейдж — киногерой нового десятилетия

— Бальная сцена поистине стала подарком, — рассказывает по зум-связи сидящий у себя в гостиной Пейдж, согласившийся побеседовать со мной в конце ноября. — Танец требует честности. По-моему, как раз поэтому танцы настолько важны для таких сюжетов. В них нет никакой фривольности; они сердце и душа истории, потому что все остальное — это двухуровневые диалоги, когда говоришь одно, а думаешь другое. А потом вдруг наступает момент, когда прятаться больше невозможно. Мне кажется, мы по-настоящему узнаем персонажей именно на танцполе.

Танцевальные сцены в «Бриджертонах» безупречно поставлены, зрелищны, до невозможности чувственны — и при всем при этом поданы в пикантной современной интерпретации. То же можно сказать и о многих других сторонах сериала. По утверждению Пейджа, «Бриджертоны» «смешнее, быстрее, остроумней» своих предшественников «и гораздо более беззастенчиво сексуальны» — возможно, поэтому струнные аранжировки песен Билли Айлиш и Арианы Гранде кажутся столь уместными в качестве саундтрека к декадентским танцам. Эта костюмная драма, основанная на пользующейся бешеной популярностью серии исторических любовных романов Джулии Куинн, которую кое-кто из критиков называет «современной Джейн Остин», представляет собой первый эффектный проект Шонды Раймс в рамках сотрудничества с «Нетфликс» — контракт с сервисом принес режиссерке умопомрачительную сумму в сто пятьдесят миллионов долларов. Зрители с энтузиазмом отреагировали на появление в новом проекте Раймс 30-летнего Пейджа, который работал с ней еще в сериале «Для людей» — юридической драме 2018 года, шедшей два сезона по каналу ABC. Роль герцога Гастингса для него — смелый шаг вперед: актер, блеснувший своей запоминающейся, новаторской игрой, превратился в восходящую звезду. В «Бриджертонах» Пейдж, стоящий на плечах всех байронических красавцев прошлого, выступает разом в амплуа актуального и неподвластного времени романтического героя и вместе с тем прокладывает дорогу новому, ломающему рамки жанра типу мужественности, в основе которого лежат ранимость, инклюзивность и радость.

Пейдж играет Саймона Бассета — новоиспеченного герцога Гастингского, вернувшегося в Лондон эпохи Регентства после долгого пребывания за границей. Лондон «Бриджертонов» — это очаг социальных военных действий, где матримониально настроенные барышни и их амбициозные матушки лезут из кожи вон, чтобы утереть друг другу нос в мире великосветских брачных союзов. Царит на ярмарке невест таинственная леди Уистлдаун (в оригинале ее озвучивает Джули Эндрюс), чья скандальная светская хроника, презираемая в приличном обществе, тем не менее способна решить судьбу любой дебютантки. Герцога, поклявшегося остаться холостяком, немедленно начинают осаждать коварные мамаши, каждая из которых мечтает о титуле для своей дочки. Ему протягивает руку помощи Дафна Бриджертон (Фиби Дайневор) — окруженная гиперопекой, но весьма бойкая старшая девица на выданье из знатной семьи. Парочка решает изобразить бурный роман, но притворство перерастает в искреннюю страсть. Подготовку к роли Пейдж, как всегда, начал с книги, проглотив роман «Герцог и я» (первую книгу октологии) прямо в самолете, когда возвращался домой после подписания контракта. Затем, знакомясь с образом мыслей и чувств мужчин эпохи Регентства, он перешел к английской музыке, литературе и танцам начала девятнадцатого столетия.

— Мы подаем историю с современной точки зрения — как ни крути, с тех пор, как появился этот жанр, имели место четыре волны феминизма, — говорит Пейдж. — Но и та эпоха тоже была революционной для литературы, ведь появились такие писательницы, как Мэри Шелли и Джейн Остин. Феминистская волна захлестнула мир воображения и сформировала наше отношение к подобным архетипам.

У Саймона с этими пользующимися всеобщей любовью архетипами немало общего, но свой отпечаток оставил на нем и двадцать первый век. В его суровой скрытности узнается мистер Рочестер, в упрямой спеси — мистер Дарси, ну а в вечной психологической буре — разумеется, Хитклифф. И все же Саймон не просто отдается на милость романтическим чувствам — путь его личностного развития куда сложней и современней: прежде всего он должен поверить, что достоин любви, и набраться эмоциональных сил, необходимых для усердной будничной работы над отношениями. Как выразилась сама Куинн, «нет ничего более революционного, чем изобразить здоровые отношения в литературе». «Бриджертоны» учат типично джейн-остиновской правде: любовь не поражает нас стрелой в сердце — для тех, у кого хватает любви к себе и способности к самопознанию, чтобы ее взрастить, она постепенно распускается, словно цветок. Саймон в исполнении Пейджа предстает в качестве романтического героя, более глубокого, чем его предшественники, с легкостью избавлявшиеся от своих пагубных пороков ради великих любовных и матримониальных увертюр, а ведь подобная трансформация требует немалого таланта. Эволюция Саймона — это медленный, ухабистый и грандиозный путь от мужественной сдержанности к эмоциональной наготе.

— Высокий, темнокожий, загадочный, мрачный, во многом надломленный красавец Саймон — чрезвычайно неоднозначный антигерой, — говорит Пейдж. — Как нам деконструировать и ниспровергнуть самую суть его характера? Какими достоинствами обладает этот человек? Он отличается необычайным умом и щедростью, но не умеет их проявлять. Он не умеет любить, не умеет жертвовать своей удушающей гордостью и держится за показную силу, которая делает его лишь слабее.

Премьера «Бриджертонов» пришлась на продолжающийся кризис маскулинности, и тем сильнее впечатляет подрыв традиционного представления о мужественности, которого достигает Пейдж своей игрой. Причиной психологического смятения Саймона в немалой степени послужили его мучительные отношения с достойным всяческого порицания отцом, кульминацией которых стала принесенная из мести клятва молодого человека, ставшая одной из главных предпосылок сюжета. Роль показалась Пейджу столь интересной главным образом потому, что давала возможность всесторонне раскрыть противоречивый характер Саймона и выстроить более современный образ главного героя.

— Чуть ли не больше всего в проекте меня привлекло деконструирование поведения, которое часто принимают за мужскую силу, потому что этот вопрос остро стоит на повестке дня, — говорит Пейдж. — Мы спрашиваем себя, что такое мужественность, а ведь это во многом способность отказаться от постоянных претензий на доминирование. Саймоном движет совершенно саморазрушительная обида, и единственный способ ее преодолеть — это признать свое право на уязвимость. Мы до сих пор пытаемся научить мужчин быть уязвимыми, заставить их понять, что в уязвимости сила и именно она позволяет вырваться за узкие рамки маскулинности.

В отличие от многих зачастую пуританских исторических драм, «Бриджертоны» не боятся подвести своих главных героев к последнему рубежу уязвимости — спальне. Благодаря своему источнику — любовным романам — сериал не стесняется выражать сексуальность и досыта кормит зрителей затяжными сценами пылкой страсти между персонажами самого разного социального положения. В одной запоминающейся сцене Саймон учит непросвещенную Дафну прелестям самоудовлетворения, нашептывая ей инструкции, которые она позже, знойной, полной экспериментов ночью, претворяет в жизнь у себя в спальне. Каждая из этих чувственных и откровенных интимных сцен ответственно и с любовью поставлена координатором сексуальных сцен Лиззи Тэлбот, руководящей целой командой секс-спецов. Не всякий актер согласился бы оказаться в столь уязвимом положении, но Пейджу сцены любви напоминают танцы.

— Интимные сцены похожи на репетиции танцев — и там и там вся соль в хореографии, — невозмутимо объясняет он. — Когда знаешь шаги, можешь вложить в них жизнь. Снимаясь в этих сценах, я чувствовал себя абсолютно естественно. Они ничем не отличались от остальных, потому что все наши действия были заранее расписаны.

Когда адаптируешь к экрану уже существующее произведение, нужно быть готовым к возможному недовольству его самых пламенных поклонников. Оправдать ожидания огромного числа ярых обожателей Куинн, разбросанных по всему миру, не так-то просто: в одних только США продано более десяти миллионов экземпляров ее книг, а в сплоченной фан-группе на фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) состоят 178 000 ее самых преданных читателей. Под таким давлением сломался бы не один актер, однако Пейдж видит в этом свою важную и воодушевляющую обязанность.

— К первоисточнику уже горячо привязано великое множество читателей, — поясняет он. — Они надеются на чудесную экранизацию. Это похоже на важный футбольный матч: стадион ломится от фанатов, и они хотят, чтобы их любимые футболисты играли определенным образом. Хочется их удивить, подарить им какой-то неожиданный опыт. Поддержка таких поклонников очень важна, но и налагает большую ответственность.

Директор по контенту студии Shondaland и давняя сопродюсерша Шонды Раймс Бетси Бирс хотела взять на главную роль Пейджа, еще когда они с шоураннером «Бриджертонов» Крисом Ван Дьюсеном только начали работать над сериалом. Пейдж запомнился ей еще по своей дебютной роли на американском телевидении, когда сыграл в 2016 году Цыпленка Джорджа в снискавшем похвалы критиков сериале «Корни» — ремейке одноименного сериала 1977 года.

После сериала «Для людей» Пейдж настолько очаровал Бирс, что, по ее воспоминаниям, когда они с командой начали поиски исполнителя на роль Саймона, в комнате для кастинга только и слышалось: «Ах, если бы заполучить кого-то вроде Реге!» К восторгу Бирс, ей удалось подписать контракт с самим Реге. Во время перелетов из Лос-Анджелеса, где шли съемки других проектов Shondaland, в дождливую Англию — на площадку «Бриджертонов», она неизменно с удовольствием предвкушала встречу с Пейджем, которого описывает как лидера всей команды, всегда готового помочь менее опытным актерам и членам съемочной группы.

— Всякий раз как я возвращалась на площадку, стоило мне взглянуть на Реге, как у меня появлялось чувство, что я дома, — рассказала Бирс. — Когда с ним разговариваешь, кажется, будто, кроме тебя, для него никого не существует. Даже по уши увязнув в делах, он обязательно найдет пару минут, чтобы проявить доброту и заботу и поднять всем настроение.

Ван Дьюсен, создатель и шоураннер «Бриджертонов», а также ветеран студии Shondaland, среди работ которого «Скандал» и «Анатомия страсти», тоже не видел в главной роли никого, кроме Пейджа. По его словам, актер привнес в образ Саймона «прекрасную, болезненную многогранность». При этом для Ван Дьюсена, как и для Пейджа, решающее значение имел один-единственный танец, а именно эпатажный первый танец Саймона и Дафны в качестве лжепары, под всеобщими взглядами кружащей по сказочному саду в неверном свете фонарей и золотых отблесках фейерверков.

Ван Дьюсен готов взахлеб расхваливать непринужденность облаченного в бархатный фрак Пейджа, с легкостью воспроизводившего вычурную хореографию под грохот взрывающихся над головой салютов.

— Это надо было видеть, — восхищенно вздыхает сценарист. — Когда я наблюдал, как Реге исполняет этот танец... у меня возникло ощущение волшебства.

Несмотря на то что действие «Бриджертонов» разворачивается двести лет назад, сериал может похвалиться не менее расово разнообразным актерским составом, чем любой другой проект Shondaland. При содействии историка моды он рисует некую альтернативную реальность, в которой королева Шарлотта (являвшаяся, по мнению некоторых историков, первой небелой представительницей английского королевского рода) даровала высокие титулы темнокожим, тем самым создавая мир, где персонажей на каждом шагу поджидают счастливые возможности, успех и любовь. Пейдж утверждает, что равнодушие к набившим оскомину спорам о том, кто может играть аристократа, — далеко не самая смелая находка шоу; куда большее изумление вызывает то, с какой молниеносной скоростью герои переносятся из центра Лондона в сельскую местность, с лукавым смешком отмечает он. По его твердому убеждению, в будущем инклюзивность должна стать неотъемлемой частью всех исторических драм, слишком долго отчуждавших миллионы зрителей по вине собственных расистских предрассудков и недостатка воображения.

— Думаю, людям чрезвычайно важно видеть, что им подобные могут занимать самое высокое положение в обществе, — говорит Пейдж. — Им важно видеть, что они достойны любви, романтики, красоты и социального статуса. Этого достоин каждый, и создание соответствующего климата — наша задача как сотрудников креативной индустрии. Каждый достоин того, чтобы обрести любовь и наслаждаться эскапистскими танцевальными, романтическими и честолюбивыми фантазиями.

Мы позорно редко видим темнокожих актеров вроде Пейджа в роли романтического протагониста мейнстримной исторической драмы, а уж межрасовая пара главных героев — и вовсе невиданное зрелище. «Бриджертоны» отходят от этого избитого нерепрезентативного сценария, показывая, что темнокожие могут не только становиться герцогами и королевами, но и жить насыщенной жизнью, полной романтики. По словам Пейджа, он стремится не столько к коммерческому успеху сериала, сколько к тому, чтобы его посыл «проник в сердца людей». На его взгляд, позиция сериала по расовому вопросу и его любовная линия неразрывно связаны —тем самым «Бриджертоны» отказываются от очередного несуразного сюжета о черной травме в пользу «черной радости».

— Нет ничего невозможного в том, чтобы сместить фокус со страданий чернокожих на радость, — говорит Пейдж. — Если сюжет разворачивается в прошлом, это еще не значит, что черные могут только страдать. Мы смеялись, любили, женились, танцевали и жили на полную катушку вопреки социальным ограничениям, как и все остальные люди.

Пейдж, еще недавно бывший обыкновенным пареньком, готовым «спеть, станцевать и байку рассказать», вполне осознает колоссальные масштабы роли в таком громком стриминговом проекте, как «Бриджертоны», и до сих пор с недоверием и благодарностью воспринимает обретенное ремесло профессионального «притворщика». Тем не менее размах сериала не сподвиг его почивать на лаврах — Пейдж обязуется требовать от индустрии развлечений дальнейших шагов на пути прогресса, утверждая, что любым сериалам надлежит рисовать картину мира, в котором каждый сможет почувствовать себя репрезентированным, а не эксплуатированной, шаблонной, обреченной на вечные страдания жертвой.

— Представлены должны быть все — точь-в-точь как в жизни, — уверен Пейдж. — Нас смотрят в 192 абсолютно разных странах. Не думаю, что о многом прошу, когда говорю, что люди искусства должны проявить достаточно креативности, чтобы в их произведениях нашлось место для всех.

Сейчас, когда этот бесконечный год наконец закончился, «Бриджертоны» вступают в мир, которому отчаянно нужна прививка от шовинизма. Пейдж с энтузиазмом замечает, что сериал, премьера которого состоялась на «Нетфликсе» в Рождество, похож на «теплые праздничные объятия» — это эскапизм, гламур, романтика и, конечно, поистине впечатляющие жизнеутверждающие танцы под гром как буквальных, так и метафорических фейерверков в одном роскошном рождественском чулке. Нет никаких сомнений, что мы видим Пейджа в прорывной главной роли отнюдь не последний раз — ему суждено продвинуться далеко вверх по актерской лестнице и сделать Голливуд намного свободней, радостней и инклюзивней. Тем же, кто смотрит «Бриджертонов» в одиночестве грустным зимним днем, советую поверить Пейджу на слово: местечко под солнцем найдется для каждого.

— Исторические драмы уже научились гуманности, жизнерадостности и пышности, — говорит Пейдж. — Теперь мы стремимся лишь к большей инклюзивности, и это невероятно здоровая тенденция. В тяжелом 2020 году мне было особенно важно участвовать в постановке этой чудесной сказки о честолюбии, радости, романтике и роскоши в качестве представителя своей расы, потому что она способствует укреплению социальных связей, которых нам так не хватает. «Бриджертоны» заставляют нас заглянуть в себя, понять, о чем мы мечтаем, чего хотим от своих любимых, и позволяют сказать собственное слово в расовой дискуссии. О большем и просить нельзя.