Правила жизни Арсена Венгера

Я родился сразу после войны и, по идее, должен был ненавидеть немцев. Однако когда я пересек границу, то увидел, что в Германии люди ничем не отличаются от нас, они тоже просто хотят быть счастливыми. Я решил, что ненавидеть их очень глупо.

Я француз, но с большим немецким влиянием. Я это чувствую, даже когда смотрю футбол. Вообще, никогда не представлял, что буду всю жизнь жить только во Франции.

Я решил, что самое важное в жизни — иметь цель и стремиться к ней. Все остальное еще хуже.

Где-то в глубине нас живет потребность чувствовать себя полезным, иметь определенные достоинства и возможность их продемонстрировать.

Я мог бы быть политиком, это похоже на тренерскую работу: там тоже важны опыт, умение контролировать себя. В телевизионных дебатах проигрывает тот, кто начинает нервничать. Как только ты становишься агрессивным, ты проигрываешь. Это правило иногда работает и в спорте.

Я за эффективность. Прежде всего экономическую. До 1980-х мир был поделен надвое, люди были коммунистами или капиталистами. Коммунистическая модель не работала, мы все поняли это, но капиталистическая модель в современном мире тоже выглядит ненадежной. Невозможно игнорировать индивидуальные интересы, но мне кажется, что мир эволюционирует слишком медленно.

Однажды я поехал в Венгрию, чтобы посмотреть, как работает коммунистический режим. Вернулся с убеждением, что он никогда не заработает.

Самое главное сейчас — создание единого мирового правительства. Другого пути нет. Возможно, это случится лет через 50, но случится обязательно. Иначе проблемы просто будут переходить из одной страны в другую.

Через 50 лет в Европе будет жить 4% мирового населения. Неужели вы думаете, что Англия сможет жить отдельно, а Франция отдельно? Это невозможно.

Люди продолжают мириться с тем, что 50 человек в мире владеют 40% всех богатств. Разве это приемлемо? Разве можно допускать, что два миллиарда человек живут на два доллара в день? Я не верю в то, что с этим долго будут мириться.

Мы живем в соревновательном мире, и я люблю конкуренцию. Конкурентоспособные люди должны быть вознаграждены.

Во время экономического кризиса в Америке Барак Обама сказал, что больше неприемлемо платить некоторым людям настолько большие деньги. Это первый знак. Я никогда не слышал, чтобы президент США говорил что-то подобное.

Пройдет 10-20 лет,и здравый смысл победит. В соревновательном мире не каждый может угнаться за лучшими. Мы уже признаем, что обязаны заботиться об этих людях. Мы не можем дать им просто умереть на улице.

Необходимо поощрять людей, которые двигают мир вперед, изобретают вакцины, изобретают новые самолеты, работают день и ночь, а не сидят на диване в ожидании того, когда наступит завтра. Однако же такие люди не самые богатые в мире.

Футболисты получают не так много, как некоторые другие. То есть проблема не в них. Даже лучшие футболисты мира зарабатывают очень мало по сравнению с теми, кто получает действительно огромные деньги.

То, что футбол командная игра, делает ее великой. Выигрывать можно по-разному, но общекомандная работа всегда привлекала меня больше всего. Я не очень люблю теннис, но мне нравится Кубок Дэвиса, потому что это командный турнир. Я начинаю любить гольф, когда речь заходит о Кубке Райдера. Это странно, я знаю.

Я не против прагматизма, потому что хороший пас прагматичнее плохого. Вы считаете, что просто выбить мяч куда-нибудь — это прагматично, потому что временами случайно срабатывает?

Надо делать любое дело так, чтобы оно становилось искусством.

Какой смысл жить животной жизнью? Повседневная жизнь становится интересной именно тогда, когда мы стараемся превратить ее в искусство. И в футболе то же самое. Посмотрите на «Барселону».

Жизнь каждого, у кого есть цель, до некоторой степени нуждается в роботизации.

После тридцати лет тренерской работы в любом случае становишься малость сумасшедшим. Ты живешь этим, ты думаешь об этом, выхода нет.

Когда ты голоден, тебе об этом говорит только твой живот. Когда ты голоден до побед, весь организм и вся твоя жизнь кричат тебе об этом.

Быть на вершине — все равно что принимать наркотики. После того как твое тело, твоя нервная система достигают пика, неизменно последует падение. Иначе быть не может.

Спорт — отличный урок. Каждую субботу новый экзамен, и если ты его не сдашь, все скажут, что ты идиот. Не знаю, правильно это или нет — это просто так.

Тренер должен жить как игрок. Если ты проведешь ночь невесть где, выпьешь лишнего и придешь на тренировку разобранным, это конец. Игроки очень требовательны.

В тренерской работе или с оптимизмом смотришь на человеческую природу, или становишься параноиком.

В любой организации встречаются люди, которые, становясь начальниками, начинают всех в чем-то подозревать. Они заканчивают в сумасшедшем доме.

Компания работает лучше всего тогда, когда каждый делает только ту работу, за которую ему платят.

У меня нет друзей среди других тренеров. Потому что в футболе возникают ситуации, когда или ты или он, и всегда есть недоверие. Есть тренеры, которых я уважаю, но дружеских и полностью открытых отношений у нас быть не может.

Между мной и игроками есть дистанция, потому что я тренер. Но должно быть доверие, иначе я не смогу работать.

Одну из главных вещей я усвоил в Японии, смотря борьбу сумо. По окончании поединка невозможно догадаться, кто выиграл, а кто проиграл. Они не показывают своих эмоций, потому что боятся травмировать проигравшего. Это невероятно. Именно поэтому я учу свою команду вежливости.

Я не экстраверт. Не люблю показывать свои эмоции. В моей работе мне пришлось очень быстро научиться их контролировать.

Я не пинаю двери раздевалок, кошек и даже спортивных журналистов.

В Японии есть люди, которые, потеряв утром жену, приходят на работу и никому не говорят об этом. Они не хотят беспокоить других своими проблемами.

Держать переживания в себе вредно. Психологи советуют рассказывать о своих бедах, выпускать их наружу. Я уверен, что иногда плачу дорогую цену за то, что все держу внутри себя.

Когда проигрываешь матч, думаешь обо всех тех семьях, которым ты испортил выходные. Это большой груз, большая ответственность. Иногда ее лучше просто игнорировать и быть немного эгоистичным, потому что, если все время об этом думать, быстро сойдешь с ума.

В ЮАР я разговорился с одним кенийцем. Он сказал, что в его стране все бредят «Манчестером» и «Арсеналом». Потом он сказал, что после одного из поражений «Арсенала» от «МЮ» его двоюродный брат покончил жизнь самоубийством. Я подумал, что он шутит, но это оказалось правдой.

Выигрывать трофеи для меня очень важно, но есть кое-что более сильное и глубокое: то, как мы играем и какой политики придерживаемся. Мы не выкачиваем деньги из владельца, и это уважают во всем мире.

Объективная оценка со стороны более реалистична. Но ни одна великая вещь в мире не была сделана без сумасшедшей веры. Все такие дела были совершены людьми, которых считали сумасшедшими. Однако без их идей мир был бы глупее.

Болельщикам «Тоттенхэма» наплевать, как и что мы делаем, им важно только обыграть нас. То же и с «Манчестер Юнайтед». Но среди тех, кто действительно любит футбол, «Арсенал» невероятно популярен.

Англия должна выбирать: или Премьер-лига нужна для того, чтобы готовить сильную английскую сборную, или Премьер-лига нужна для того, чтобы быть первой в мире. Сейчас мы где-то посередине. Это опасно.

В «Арсенале» мы создаем новый мир. Очень важно, чтобы наш путь уцелел — он необходим для молодых игроков, для их развития.

Отношения с людьми, которых ты встречаешь в колледже в 16-20 лет, обычно длятся очень долго. Это наше преимущество перед другими клубами, в которых игроки не растут вместе.

Общая черта успешных команд в том, что у них умные игроки. Необязательно образованные, но способные проанализировать проблему и найти решение. Общая черта всех игроков топ-уровня в том, что они могут адекватно оценить свою игру. У тех, кто объективно оценивает свое выступление, есть шанс. За остальных приходится волноваться. Это справедливо не только для футбола.

Футбольная команда — как красивая женщина. Если вы не напоминаете ей об этом, она забывает, что она красива.

Мы должны выиграть чемпионат. Я знаю, что это довольно неосторожное заявление, но что я могу еще сказать? Если я скажу, что мы можем прийти вторыми, люди подумают, что меня не интересует победа.

Если позволять страху каждый день слишком глубоко забираться в голову, то он начнет определять твои действия, а ты даже не будешь этого осознавать. Вставая с утра, видишь добрые и плохие знаки, и это влияет на настроение весь день. Опасаясь ошибки, начинаешь думать иначе.

Мы проводим значительную часть жизни в подавленном состоянии, иногда не осознавая этого, иногда без причины. В условиях, когда жизнь ограничена и никто не знает, сколько тебе отведено, глупо так много времени проводить в угнетенном состоянии. Когда ты это понимаешь, взбодриться не представляет особого труда. Для тренера, которого каждый пытается толкнуть, особенно важно быть устойчивым и уверенным в себе.

Оценивают не человека — оценивают результаты, которых он добился, а уже исходя из своего разочарования, оценивают человека.

Одним из самых приятных людей, которых я когда-либо встречал, был Жилберту Сильва. Это не помешало ему выиграть чемпионат мира и кучу других наград. На поле он становился животным.

Мы породили монстра. Без всеобщего внимания Руни не может даже пописать на поле для гольфа. Это ненормально. Футболисты не монахи. Нужно понимать, что сейчас игроки живут под давлением, которого не было никогда.

Проблема СМИ в том, что они все время думают только о плохом. Проблема тренеров в том, что они все время думают только о хорошем.

Невозможно контролировать игроков в Лондоне. Остается только быть оптимистом.

Я до сих пор в футболе, потому что люблю по утрам вдохнуть запах свежей травы, пройтись по полю, снова почувствовать себя ребенком, который играет в мяч. Если бы пришлось все время сидеть в кабинете, я был бы другим. Мне нравится смотреть, как игрок прогрессирует, нравится планировать тренировки и видеть, как команда прибавляет. Когда я перестану наслаждаться тем, что выхожу на поле, я наверняка закончу, потому что в этом 90% моего удовольствия от футбола.

Я хочу сделать свою работу в «Арсенале» до конца. Я построил эту команду, я хочу добиться с ней успеха, и если я уйду, я обману собственные надежды. В общем, все просто.

Я не смогу всегда быть на вершине как тренер. Нужно много физических сил, некий животный инстинкт, чтобы делать эту работу. Постепенно это уходит, но ты компенсируешь потери опытом, тем, что глубже понимаешь проблемы, становишься мудрее в отношениях с игроками. Я все равно думаю, что останусь в футболе, возможно, как президент или кто-то еще.

Я не так крепок психологически, как Алекс Фергюсон. В 65 я точно найду себе какую-нибудь другую работу, если только не буду чувствовать себя так же, как сейчас.

Да, я боюсь жизни после футбола.