Правила жизни Кена Кизи

К черту факты! Нам нужны истории!

Ответ ничего не решает. Загадка гораздо интереснее.

Ответ невозможно найти. Я видел людей, которым казалось, что они его нашли, – такие люди перестают думать. Нужно искать загадку, стремиться к загадке, возделывать свой странный сад. Загадка нужнее ответа.

Кто псих, а кто нет, решает общество, а нам остается соответствовать.

Если эта великолепная суета от рождения до смерти – это все, что у нас есть, если грандиозный, захватывающий полет нашей жизни трагически короток, то с чего бы нам отдавать кому-то наши бесценные секунды?

Человек ни в чем так не уверен, как в своей способности потерпеть неудачу. Это самая глубокая вера из всех, что у нас есть, и неверующие – еретики, кощунники, диссиденты – вызывают у нас самый праведный гнев.

«Кислотные тесты» (знаменитые концерты, совмещенные с бесплатной раздачей психоделиков. – Правила жизни) были экспедицией без определенной цели. В процессе исследования ты просто отдалялся все дальше и дальше от нормы. Но для большинства людей это действительно были испытания – кто-то их прошел, кто-то нет.

Иногда я смотрел на них, иногда – они на меня. Друг на друга мы почти не смотрели.

Чудеса не обязательно случаются сразу, как в сказках. Важно смотреть в оба, чтобы не дать им проскользнуть мимо вас незамеченными.

Мы – культура. Контркультура – все эти люди, заходящиеся ненавистью на тупых телешоу.

Тот, кто идет не в ногу, просто слышит другой барабан.

Литературу стоит изучать, чтобы выяснить, что правильно. Это такой способ понять, кем мы на самом деле хотим быть. Баха слушают не для того, чтобы стать интеллектуалами, музыковедами или специалистами по Баху, – его слушают, чтобы держать в порядке свой моральный компас.

Когда Grateful Dead (рок-группа, чьи концерты сопровождали «Кислотные тесты». – Правила жизни) играли, звучали не только ноты, но и тишина между нотами. В лучшие моменты их главным музыкальным инструментом становилась сама толпа слушателей.

Было время, когда мы избегали славы, – прославиться было все равно что умереть. Нас не рекламировала пресса. Все работало ровно наоборот: люди просто знали, что мы делаем правильные вещи. Цветок растет сам по себе – в его генах записано, как и до какой высоты расти. Все, что нам оставалось, – это не дать людям вытоптать наш сад.

Знатоки таро говорят, что, если бы не Дурак, всех остальных карт просто не было бы. Остальные карты существуют для него. Дурак в таро – наивный, невинный парень с рюкзаком через плечо, как у Керуака, смотрящий в небо, как Йейтс, а еще у него есть собака, которая кусает его за задницу, когда он делает шаг в пропасть.

Пять тысяч детей жили в пяти тысячах домов, и дома были такие одинаковые, что дети то и дело по ошибке попадали в чужие дома к чужим семьям. Никто не замечал разницы.

Думаю, большинство художников, стремящихся раздвинуть границы искусства, заканчивают плохо. Лучшие писатели и живописцы редко получают в награду приятную, устроенную жизнь; переходя границы, они часто сходят с ума. Я многих знал близко и научился избегать этой ловушки.

Многие критики писали, что битников тянуло к смерти. Но, например, Кэссиди (Нил Кэссиди – один из главных писателей бит-поколения, умер от передозировки в 1968 году. – Правила жизни) к смерти не тянуло. Его тянуло к сверхжизни, к вечности. Он пытался ворваться в кинобудку реальности и отобрать у киномеханика проектор. Такое редко заканчивается хорошо.

Поэзия, например Шекспир, Сафо, Библия, – как круги на воде от чего-то нездешнего. Сами поэты всегда прекрасно это понимали и считали себя только хранителями. Участвовать в чем-то подобном – большая честь. И к тому же очень весело.

Господи, да вы, ребята, только и делаете, что ноете, как вам здесь не нравится, но ни у кого из вас не хватает смелости просто встать и уйти. ¦