Артемий Панарин и Риналь Мухаметов — об умении обращаться со временем
Есть популярная теория, что нужно думать о своей жизни как о серии целей и каждый день делать то, что позволит нам их достичь. Но как на самом деле мы обращаемся со временем? И нужно ли выстраивать его в соответствии со строгой логикой? В совместном проекте с брендом TAG Heuer мы поговорили с двумя героями, время которых не подчинено обычному графику. Крайний нападающий клуба НХЛ New York Rangers Артемий Панарин и актер «Гоголь-центра» Риналь Мухаметов поделились с Правила жизни своими мыслями о настоящем и планами на будущее. А сориентироваться во времени им помогли новые модели часов TAG Heuer Carrera — Артемий примерил спортивную, а Риналь — элегантную версию культового хронографа.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Артемий Панарин
хоккеист, 29 лет
Расскажи о своих первых шагах в карьере?
Шаги были не очень ровные. (Смеется.) С 6 до 10 лет я был одним из лучших в команде, а с 10 до 12 — одним из худших. Потом переехал из Челябинска в подмосковный Подольск и перешел в более слабую организацию — снова стал лучшим. Через пару лет оказался всего на третьем месте по очкам, позиция в турнирной таблице была очень важна для меня на тот момент. Получается, оставался всего год до перехода в профессиональный дубль, а я, по сути, проиграл гонку бомбардиров. Я завелся. Ходил в зал, тренировался, прыгал через скакалку, ступеньки проходил коньковым шагом, по дороге из магазина руки бутылками качал, старался развиваться. Дед, семья и общество воспитали меня так: либо спорт, либо смерть, вернее, либо хоккей, либо смерть.
Со временем приоритеты не поменялись?
В прошлом году я подписал серьезный контракт, можно сказать, контракт жизни, у меня был хороший сезон, благодаря карантину и коронавирусу я понял, что кайфую от «американских горок»: упал, поднялся, отряхнулся, решил новую задачу... Когда все идет гладко, лично для меня в этом нет счастья. Я всегда был амбициозным парнем, я не люблю проигрывать. Это точно не поменялось.
Был момент, когда ты внутренне почувствовал, что к тебе пришел успех?
Настолько четко я это не осознавал никогда, это же постоянное движение вперед. Раз — победа, два — у тебя уже новая цель: больше всех забить голов или набрать очков за сезон, выиграть Кубок Стэнли... Пока ты выполняешь актуальные задачи, новые уже формируются. Я хочу, чтобы так и продолжалось: если на моем пути не останется новых целей, к которым я буду стремиться, будет тяжело жить.
В твоей профессии нет обычного разделения на будни/выходные. Как строится твой привычный «рабочий» график?
Думаю, для офисного сотрудника мой график со стороны выглядит довольно романтично. Но у нас реально очень жесткое расписание, и иногда я ловлю себя на мысли, что завидую людям с четким рабочим графиком. В сезон игры идут через день, постоянно. День между играми состоит из «поспал, поел, полежал на диване, потренировался». Это простая задача — восстановиться до следующей игры. Иногда у нас бывает два матча подряд: мы можем играть в одном городе в 7 часов вечера, после игры приезжаем в отель уже в другой город в час ночи, ложимся спать — и на следующий день у нас уже в 6 вечера снова матч, то есть прошло всего 23 часа. В такие дни ты будто не живешь, а существуешь. Конечно, физически привыкаешь, просто жалко этот потерянный день.
Когда все идет гладко, лично для меня в этом нет счастья. Я всегда был амбициозным парнем, я не люблю проигрывать.
Какое место в твоей жизни занимают тренировки между сезонами и как они влияют на распорядок дня и личные планы? Есть ли ощущение, что приходится чем-то жертвовать?
Когда заканчивается сезон, конечно, первые пару недель я отдыхаю, веселюсь с ребятами, наверстываю упущенное, а потом начинаю тренироваться. Тренироваться я люблю, особенно по утрам: тогда есть ощущение, что ты сделал дело и у тебя впереди еще весь день. В России у спортсменов принято между сезонами отдыхать месяца два, а потом все тренировки сжимать в три недели и тренироваться по два-три раза в день. Мне такой график не подходит, я становлюсь подавленным. Ты же не живешь! Проснулся, поел, поспал, потренировался, то есть отпуска вообще никакого нет. Я вхожу в ритм на месяц раньше, но начинаю с одной тренировки по утрам, так что после 11-12 часов я уже свободен. Это не выматывает. Ровно наоборот — без тренировок я чувствую себя потерянным, не понимаю, как планировать день, от какой точки отталкиваться. Я с 5 лет живу с планом тренировок, без них тревожно, будто в жизни какой-то провал. Наверное, самое плохое для меня в моем графике — это невозможность взять отпуск на неделю, уехать в горы, кататься на лыжах. Я даже не могу между играми пойти куда-то: в музей, в поход или еще куда-то. Больше всего я люблю активные виды отдыха: кататься на квадроцикле, мечтаю когда-нибудь покататься на снегоходе, даже просто зимой в лесу в избушке дрова поколоть, но пока я все это делать не могу. Еще мечтаю на месяц уйти в тайгу, какой-то зов предков во мне.
На что ты тратишь больше всего времени? Грешишь ли так называемыми убийцами времени (соцсети, игры, мемы)?
Не могу сказать, что убиваю время, но в сезон между играми я ложусь на диван и смотрю YouTube. При этом это образовательные видео, например, экономиста Сергея Гуриева. Не залипаю на сериалах. Я многое пропустил в своем образовании, поэтому стараюсь это нагнать. Хотя мне кажется, что большинство людей не пользуются школьными знаниями, и если они занимаются самообразованием в сознательном возрасте, это качественно другие знания. И мне это по кайфу. Я человек, которого невозможно заставить что-то делать против его собственной воли. Что касается социальных сетей, я стараюсь их максимально ограничивать, даже удаляю приложение после того, как выставляю в инстаграм фотку, чтобы не заходить туда. Это быстро делается: 20 секунд, ну, 30 максимум на скачивание, вход, пост и снова удаляю. Иначе я чувствую, что не справляюсь со своей дисциплиной, я на автомате захожу, смотрю вещи, 97% которых мне не интересны, просто листаю какую-то ерунду.
Расскажи, как ты переживаешь взлеты и падения?
Очень болезненно, и понимаю, что это круто. Выбраться из горя и пережить эмоциональный подъем — это возможность кайфануть от жизни. Когда у меня игры через день, я в этом цикле могу быть совершенно разным: сегодня самым конченым человеком в мире, а завтра — просто супергероем. У нас не как у боксеров: раз проиграл — полгода горюй. За сутки можно вернуться обратно на вершину. И у меня эти качели очень сильные, хотя, конечно, с возрастом я перестал реагировать так остро, кожа становится толще. Иногда я осознаю, что не выложился на 100%, но моя команда, несмотря на это, выиграла и я набрал очки. Тогда я себя не гноблю, но понимаю, что если так продолжится, то я буду собой недоволен, потому что не может всегда просто везти. А бывают такие провалы, которые очень тяжело пережить. Я выкладываюсь на все 100%, делаю все, что могу, но не залетает. Первую такую игру я себе прощаю, но за пятую подобную буду себя корить.
Какие моменты в своей карьере ты считаешь самыми важными?
Я так часто смотрю вперед, что иногда забываю оглянуться назад. Вот на карантине я давал интервью и говорил, что все-таки надо оборачиваться, ведь столько было сделано, пройдено, а получается, будто все забывается неблагодарно. Но с другой стороны, я не могу заставить себя все время думать о прошлом, я же живу будущими целями. Иногда, конечно, я что-то вспоминаю, кайфую от этого, сижу и думаю: «Как же я за все благодарен!», а потом приходит понимание, что мы влияем на свою жизнь на самом деле на 1–5% и я не могу сказать, что это я такой крутой. Это не я, а система, ситуация, жизнь, родители и так далее. Ко мне это понимание пришло не так давно, и я пока не понимаю, как правильно переварить эту информацию, если честно.
Мне кажется, что большинство людей не пользуются школьными знаниями, и если они занимаются самообразованием в сознательном возрасте, это качественно другие знания. Мне это по кайфу.
Как этот год повлиял на твою карьеру, распорядок дня и личные планы?
На карьеру прошлый сезон неплохо повлиял. Личные планы — сложно сказать. График, понятно, сломался у всех. Свободного времени, конечно, больше у всех появилось, особенно на карантине, но в моей жизни это сыграло не слишком хорошую роль. Я подумал, что надо бы заниматься самообразованием и тренироваться, и так сильно переборщил что с одним, что с другим, что все пошло не на пользу. Цели все пропали, какая-то пустота и апатия была... Надеюсь, что не мне одному так плохо было.
Какие у тебя планы на будущее?
Буду стараться выиграть кубок Стэнли с командой New York Rangers.
Расскажи о своих идеальных часах?
Часы я полюбил еще в детстве. Часы, фонарики почему-то и ножи. Дедушка всегда приходил с новым фонариком или дарил мне свои часы, а я еще на какие-то свободные деньги покупал часы себе сам — понятно, недорогие, электронные, но я просто обожал это. Когда появились деньги, я купил себе уже серьезные часы и просто сильно кайфовал. Мне интересно коллекционирование. Когда я покупаю часы, я смотрю на них больше, чем на жену, а когда покупаю новую машину, провожу в ней больше времени, чем дома. (Смеется.) Свои первые дорогие часы я купил лет шесть назад, когда начал зарабатывать более-менее хорошие деньги. Потом был перерыв, а за последние три года я купил еще четыре модели. Мне важно, чтобы часы были сделаны качественно, чтобы внутри был крутой сложный механизм. И конечно, они должны визуально мне нравиться. Я не часовой гик и даже не использую функцию хронографа, но обожаю циферблаты с дополнительными счетчиками, они выглядят очень круто!
РИНАЛЬ МУХАМЕТОВ
актер, 31 год
Расскажи о своих первых шагах в карьере?
В силу определенных обстоятельств я, конечно, не думал, что моя жизнь будет связана с кино и театром. Но я попал в прекрасные руки Кирилла Семеновича Серебренникова, а он не обращает внимания на шаблоны и не боится сложностей. У меня все спрашивают: «А ты пробовал еще к кому-то поступать?» Нет, так сложилось. Как будто ничего особенного, вроде все по накатанной, но похоже на очень хорошее кино. Я узнал, что театр гораздо шире, чем я предполагал. Я познакомился с творчеством Джеймса Тьерре (идейный вдохновитель течения «Новый цирк», соединившего в себе драму, театр и традиционные цирковые жанры. — Правила жизни) и раз и навсегда влюбился. Я считаю, что театр — это подвид некоторого пластического цирка и это совсем другие внутренние амплитуды. Вот так все и началось: я поступил к Кириллу Семеновичу Серебренникову, а потом, по-моему, уже на третьем курсе попал на пробы к Александру Анатольевичу Прошкину. Так я потихоньку и впрыгнул, если можно так выразиться.
Что было самым важным на начальном этапе?
Важнее всего — твой мастер, потому что именно он направляет тебя. Настраивает твой прицел, чтобы ты стрелял в верную мишень. И при попадании что-то расцветало бы в тебе самом и в других. Главной задачей было побороть свои страхи, особенно страх ошибиться, нужно было научиться просто пробовать, не заточать самого себя в рамки, не вестись на мнения. Актер всегда находится в диалоге с публикой, а на первом этапе было очень важным выстроить этот диалог в первую очередь с самим с собой: кто ты, что ты, что тебе нравится, куда тебя направляют, на что ты способен, овладеть своей базой жестов.
В случае с моим курсом это, конечно, был какой-то дар, что мы попали к Кириллу Семеновичу. У нас были прекрасные педагоги, которые также существуют вне выстроенного формата, несмотря на все свои заслуги и опыт. Главное, что я понял, — что нужно использовать каждый момент и всегда учиться чему-то новому, любое свое время тратить на новый опыт. И еще — что все-таки это такая профессия, научиться которой, кажется, невозможно. Понятно, что есть актеры, которые существуют в силу каких-то совпадений, но есть люди, за которыми ты наблюдаешь и понимаешь, что это настоящие люди искусства. Есть актеры, которым режиссер полностью выстраивает площадку, но они входят в кадр и все равно задают одни и те же вопросы: «А что мне здесь делать? А что я должен чувствовать? А как я должен играть?» У нас на курсе было как-то наоборот, Кирилл Семенович всегда говорил нам: «Ребят, вы должны думать!» То есть мы не должны быть людьми, которые просто исполняют, мы должны быть! Это сотворчество, и в этой борьбе, так или иначе, либо получается плохо, либо получается хорошо, но это тоже результат. В этой профессии нет победителей, ну, кто-то больше собрал кассу, кто-то — меньше, но для меня это не показатель.
Важен момент: здесь и сейчас. Особенно в моем случае — люди, которые протягивают мне руку в сотворчество, они явно не думают сразу об очевидном успехе, они думают о процессе, а это очень важно.
Можешь назвать момент в своей жизни, когда ты внутренне почувствовал, что к тебе пришел успех?
Показательным стал фильм «Притяжение», для меня он был очень важным, потому что там я пробовал исключительно свое. Я буду всегда благодарен Федору Сергеевичу Бондарчуку и всей команде, что они пошли на это сотворчество. Я же пришел с предложением: «А давайте Хэкон будет выглядеть вот так?» — и мы вместе искали этого инопланетянина. Это было очень важно, ведь Хэкон — он одновременно человек и не человек, но он должен был быть живым. Я очень переживал, сработает ли мой подход, поймут ли люди. Это же мое создание Франкенштейна, хотя, конечно, каждый твой образ — это твое создание Франкенштейна. Просто для меня в любой роли важно не быть самим собой. Я пришел в актерское искусство для того, чтобы играть, чтобы форма обретала живой вид, чтобы ей сопереживали, любили ее, ненавидели ее, желали, не желали. Мне было важно мнение и Кирилла Семеновича, и ребят, которые ходили смотреть, было безумно приятно получить отзывы как профессионалов, так и людей извне. И особенно радостно встречать на площадке артистов из массовых сцен, которые до сих пор спрашивают: «А правда, что вы снимались в "Притяжении"?» — «Ну, да». — «Это вы играли Хэкона?» — «Да».
И никто не верит! Мне кажется, это самая крутая рецензия.
В твоей профессии нет обычного разделения на будни и выходные. Как строится твой привычный «рабочий» график?
Я достаточно неплохо устроился — у меня просто нет понятия выходного дня.
Я отдыхаю, когда закончился проект. С одной стороны, это возможность выдохнуть, но для меня это сложный период. Я свой самый строгий критик, все время занимаюсь каким-то самоедством, это не всегда приятно. Я бы не сказал, что у меня большая занятость в театре, все достаточно размеренно, комфортно. Есть время для творческих поисков. Сейчас я снова занялся музыкой, во время пандемии записал свой первый мини-альбом из трех песен, называется «Дым». Безусловно, в первую очередь я делаю это для себя, но всегда приятно, когда находится какой-то малый круг поклонников.
Почему всего три песни?
Мне нравится мыслить эксклюзивными партиями. Есть люди, которые хотят написать мегахит, и есть самодостаточные авторы.
Театр — это подвид некоторого пластического цирка и это совсем другие внутренние амплитуды.
А как ты проводишь свое свободное время?
Я трачу его на музыку и, конечно же, провожу его со своей прекрасной семьей. Это мое настоящее спасение, я бы не смог быть один. Единственные люди, которые являются по-настоящему моими друзьями и которые не будут лукавить, будут говорить правду, даже если мне это неприятно, — это моя семья. Им я нужен, такой, какой есть. Мы стараемся много отдыхать и путешествовать втроем с женой Сюзанной и дочерью Эвией. Эвия после каждой поездки очень сильно меняется. Оказывается, дети настолько самостоятельны, что их достаточно просто направить в нужную им сторону и они со всем справятся. Они любопытны и любознательны, с ними нужно выстроить диалог. Они всегда будут чего-то хотеть, но мы не вправе им запрещать, мы можем только поделиться своим опытом или дать совет. И надеяться, что они к нам прислушаются. Казалось бы, простые истины, но это так сложно. Когда я сомкну очи и пойму, что мое тело выдохнет последнее желание, останутся мои дети, которые продолжат жить, поэтому важно их любить, это самый ценный дар. Последнее время у меня все вертится вокруг мысли «любовь — это дар».
Что для тебя настоящий провал?
Наверное, настоящий провал на сцене или на экране — когда ты не видишь общей картинки, не улавливается общий тон. Иногда такое случается, когда на площадке встречаются несколько звезд и каждая тянет одеяло на себя, а иногда актеры будто из разных жанров в одном фильме встретились. И для меня любой подобный провал — общий. Это не задача только одного режиссера, хотя часто считается именно так. Но а как же тогда остальные? Неужели никто не видел, не подумал, не сказал? Вот это больше всего раздражает и злит на самом деле. Мне кажется, кайф жизни в том, что мы все время к чему-то стремимся, но при этом нет человека, который мог бы сказать: «Я понял, что такое жизнь, я понял, что такое театр, я понял, что такое искусство». В этом и заключается какой-то жизненный гений — все время находиться в движении, исполняя природное желание действовать, это всегда красиво, при любых обстоятельствах, при падении и при взлете, ты все равно будешь красивый, движение — это красота.
Какие моменты в своей карьере ты считаешь самыми важными?
Один из самых важных — это, конечно, «Притяжение», но и до него были и пробы и проекты, их на самом деле не так уж и много, но я помню каждый — все, начиная с самого первого, «Искупления». Везде были свои плюсы и минусы, свои сложности, каждый проект — это новая ступень вверх, но «Притяжение», скорее, это мощный батут. Это масштаб, размах, абсолютно другая амплитуда, и я чувствовал себя в этом как рыба в воде. Потом было «Вторжение», но это уже другая история. «Вторжение» — настоящий блокбастер, а «Притяжение» было более психологическим кино. Скоро выйдет вторая часть «Оптимистов», и для меня работа с Алексеем Попогребским безумно важна. Человек настолько глубоко чувствует советскую культуру и так здорово владеет языком и темпераментом! Все мои персонажи безумно разные, в каждом теплится что-то живое, они все важны. Часто я слышу слова благодарности за «Временные трудности», несмотря на количество критики, которое принял этот проект. Кто-то благодарит за «Битву», кто-то за «Манекенщицу», а я там вообще в рыжем парике сумасшедшем. Я даже согласился играть, только когда сказали, что мне выкрасят брови и наденут парик, потому что в хорошем смысле слова фриковать для меня очень важно. Многие могут сказать: «Ты дебил?» — да, я дебил, по отношению к своей профессии я действительно сумасшедший.
Как этот год повлиял на твою карьеру, распорядок дня и личные планы?
Как только началась пандемия и всех закрыли, я просто был счастлив, что из моих родных и близких никто не болел. Я безумно переживал за людей. Артисты связаны с публикой, со своей аудиторией — как в кино, так и в театре. Если у людей все плохо, они думают только о быте: где брать деньги, что же делать дальше. Так и происходит, и вот за это мне больно. В моем случае сложилось так, что во время пандемии я занялся музыкой и записал альбом. Раньше я играл на ударных, вспомнил об этом и купил себе перкуссионный модуль. Экспериментировал, куда-то сам тыкался, это заняло какое-то время. (Смеется.) В итоге я записал материал, блоки по три песни, пока выпустил первый. Потом их все можно будет соединить в большой полноценный альбом. А когда карантин закончился, все проснулись, стали звать на пробы, здорово, что ты оказался кому-то нужен, и появилась работа.
Мне кажется, кайф жизни в том, что мы все время к чему-то стремимся, но при этом нет человека, который мог бы сказать: «Я понял, что такое жизнь, я понял, что такое театр, я понял, что такое искусство».
Расскажи о своих идеальных часах?
Не могу точно вспомнить, кто подарил мне первые — мама или дядя, но потом мама всегда дарила мне часы. Ей приходилось: я очень часто их терял, то на физкультуре, то еще где забывал. Три-четыре пары часов за свою жизнь я точно где-то оставил, а некоторые отдавал в дар. Поэтому на работу, например, я хожу без часов, боюсь опять потерять. (Смеется.) А я люблю свои часы. Сейчас у меня есть TAG Heuer Carrera Tourbillon и TAG Heuer Monaco, последние особенно меня восхищают. Обычно же часы всегда круглые, ну как правило, а эти квадратные. Мне удобно носить их на руке, запястье позволяет. Я же любитель четких и угловатых форм, поэтому мне даже персонажи DC нравятся больше, чем Marvel. Если вы обратите внимание марвеловских героев — они все округлые. А дисишные — утонченные, худые, будь то Джокер или Бэтмен, у них все острое, угловатое и колкое, и мне это нравится, эта угловатость и колкость, эта форма, причиняющая правильное неудобство. Но главное — я с огромным уважением отношусь к скрупулезной, невероятно тяжелой работе часовых мастеров. Для меня в этом заключена определенная возможность человека сотворить некий временной капкан, когда ты ловишь время и оно остается с тобой.
80-часовой запас хода для самой быстрой гонки под названием «жизнь»: новая версия культового хронографа TAG Heuer Carrera была выпущена в честь 160-летнего юбилея швейцарской часовой мануфактуры. Корпус диаметром 44 мм из нержавеющей стали сочетает в себе полированные и сатинированные детали, у циферблата сатинированная отделка, а новый н-образный браслет стал тоньше и эргономичнее. Часовой счетчик на отметке «9 часов» теперь показывает цифры 12, 4 и 8, обеспечивая визуальную симметричность с минутным счетчиком на отметке «3 часа».
Элегантная версия культового хронографа TAG Heuer Carrera в 42-миллиметровом корпусе воплотила в себе черты исторических прототипов в их современном исполнении. Эстетику легендарных Heuer Carrera с серебристым циферблатом, которые впервые были выпущены в 1963 году, подчеркивает лаконичный безель из нержавеющей стали — у него отсутствует тахиметрическая шкала. В положениях «3 часа» и «9 часов» размещены дополнительные счетчики хронографа, декорированные в технике azurage, а над небольшим окошком даты в положении «6 часов» установлен малый постоянный счетчик секунд.
Фотограф: Яна Давыдова
Текст: Алла Алексеевская
Редактор: Анастасия Полетаева
Muah: Мария Бажан, Александра Солдатова, Наталья Иванушкина
Дизайн и верстка: Анна Сбитнева
Стиль: Никита Лашин, Антон Голубев
Ассистент стилиста: Вячеслав Петренко
Ассистенты фотографа: Александр Лосевский, Иван Соловьев, Сергей Рунаев, Дима Суворов
Одежда КМ20, SV Moscow, ЦУМ, Brandshop, slv.rain